Чем запомнился в России и мире Джон Маккейн

Сегодня на своем ранчо в Аризоне умер сенатор Джон Маккейн, 36 лет представлявший штат в Конгрессе США и дважды участвовавший в президентской гонке. В США он запомнился как твердый и последовательный республиканец, не позволявший себе конъюнктурного маневрирования, типичного для некоторых его коллег. За пределами США и их стран-союзников — как ходячий стереотип американца, уверенного в своей исключительности и убежденного, что многие проблемы легче решить бомбардировкой, чем переговорами. Борьбе с Россией Джон Маккейн посвятил большую часть последних лет жизни, выступив соавтором наиболее жестких мер против Москвы.

Потомственный ветеран

В обе палаты американского парламента входит 535 человек, но мало кто из них может рассчитывать после смерти попасть на первые полосы всех главных газет США. Не справившийся с опухолью мозга сенатор Джон Маккейн такое право заслужил. Он умер в 81 год, пробыв на своем посту более 35 лет, выступив автором, соавтором или коспонсором 1667 законов и дважды поучаствовав в президентской гонке. В 2000 году он проиграл праймериз в Республиканской партии Джорджу Бушу, в 2008 году добился номинации, но был с большим перевесом побежден на выборах Бараком Обамой.

Джон Маккейн родился на американской военной базе в Панаме в семье потомственных военных — его отец и дед были адмиралами американского флота. Окончив школу, он поступил в один из наиболее уважаемых военных вузов США: военно-морскую академию в Аннаполисе, где не выделялся хорошей успеваемостью (результат 894 из 899 при выпуске в 1958 году), зато отличался успехами в боксе. В 1960 году он стал пилотом палубной авиации и в последующие годы служил на авианосцах Enterprise, Intrepid, Forrestal и Oriskany. Боевое крещение прошел в ходе вьетнамской войны. Вылетев 26 октября 1967 года для бомбардировок целей в районе Ханоя, он был сбит и взят в плен вьетнамскими войсками. Освободился будущий сенатор только в 1973 году по итогам Парижских соглашений, открывших дорогу к окончанию войны.

Вернувшись домой, Джон Маккейн еще некоторое время продолжал служить в армии, но осознав, что травмы не позволят ему достичь высоких руководящих постов, решил уйти в политику. Активно используя свой имидж героя войны, в 1982 году он избрался в нижнюю палату Конгресса США, а в 1986 году — в Сенат, который не покидал уже до самой смерти. Из предложенных им законов 34% касались ветеранов, армии и национальной безопасности, 12% — иммиграции, 12% — вопросов преступности и охраны правопорядка, по 10% — здравоохранения и международных отношений.

По большинству позиций его взгляды совпадали с генеральной линией Республиканской партии, но в редких случаях, например по вопросам миграции и изменений климата, он отходил от нее достаточно сильно.

Причиной, по его словам, было то, что пребывание во вьетнамском плену научило его «прислушиваться к себе и игнорировать посторонний шум».

Он даже рассматривался сенатором-демократом Джоном Керри как кандидат в вице-президенты в ходе выборов 2004 года. Джон Керри тогда проиграл Джорджу Бушу, выдвигавшемуся на второй срок. В 2008 году Джон Маккейн принимал участие в выборах президента США как кандидат от консерваторов, желавших продолжения политики Джорджа Буша и поддержанный им в ходе кампании. Уставшие от иракской и афганской войн избиратели ответили решительным нет: Маккейн получил всего 173 голоса выборщиков против 365 у Барака Обамы.

Суперястреб

За пределами США Джон Маккейн запомнился отнюдь не своей политической биографией, а яркими политическими заявлениями и стремлением решать все задачи внешней политики США силой. Сформировавшись как политик в годы холодной войны и имея опыт реальной войны с коммунистами, сенатор считал главной задачей Вашингтона «распространение демократии» и жесткое давление на те страны, режимы в которых не устраивали элиты США.

С момента прихода в Конгресс Джон Маккейн горячо поддерживал большинство военных кампаний Вашингтона, включая вторжение в Афганистан в 2001 году, в Ирак в 2003 году и бомбардировки Ливии в 2011 году. От многих других членов Конгресса он отличался радикальностью призывов: сенатор настаивал на необходимости финансирования оппозиции в странах—оппонентах США, военного столкновения с РФ из-за Косово и применения американского спецназа на территории иностранных государств без согласия их руководства. «Если бы я знал местонахождение террористов, я бы без промедления выслал американские войска и не стал бы запрашивать никакого разрешения,— критиковал сенатор позицию США по действиям группировки "Боко Харам" в Нигерии.— Я бы не стал ждать разрешения от какого-то мужика, которого зовут Гудлак Джонатан (президент Нигерии — “Ъ”)».

Джон Маккейн прямо выступал за создание вооруженных групп для свержения режимов в Ливии, Сирии, Иране и КНДР.

«Если бы я принимал решение, я бы вооружал, тренировал, экипировал группы внутри и вовне государства, задачей которых было бы свержение правительств и установка там свободного и демократического правления»,— говорил он на обсуждении ситуации в Северной Корее.

«Стоять и ничего не делать, когда диктаторский режим с длинной историей поддержки терроризма разрабатывает оружие, способное убить миллионы американцев,— это преступление»,— негодовал он по поводу иранской ядерной проблемы.

Будучи военным, Джон Маккейн не тратил слишком много времени на то, чтобы разобраться в сути конфликтов, которые он предлагал разрешить бомбардировками. Будучи членом сенатской комиссии, которая посетила Ирак в 2008 году, он обвинил шиитский Иран в поддержке суннитской «Аль-Каиды» и был тут же поправлен коллегами. Через несколько недель он повторил ту же ошибку, выступая в Сенате, и на повторное замечание ответил: «Шииты, сунниты, какая разница».

О России без любви

Последние 20 лет Россия занимала особое место в мировоззрении Джона Маккейна. В 1990-е годы сенатора занимали другие проблемы, и впервые Москва попала в его поле зрения в середине 1990-х в связи с конфликтом в бывшей Югославии. Там он выступал за начало полномасштабной военной операции США, которая позволила бы быстро сломить сопротивление Сербии и России. «Самый лучший курс для нас, НАТО, Косово, России и даже Сербии — сбросить маски и перейти к войне с большими ставками вместо этих странных перерывов между мирными инициативами,— говорил он.— Нам стоит приступить сегодня к мобилизации пехоты и бронетехники для возможного начала наземной операции в Косово».

В 1996 году он впервые упрекнул Москву в «опасной имперской ностальгии». Он критиковал недостаточно быстрое расширение НАТО на восток, вызванное, по его словам, «нежеланием администрации Билла Клинтона навредить процессам политических реформ в России». В своей речи сенатор также ставил под сомнение правильность выделения России очередного кредита Международного валютного фонда, так как Москва в тот момент «зверствовала в Чечне».

Джон Маккейн окончательно вернулся к идее о том, что Россия «потеряна для демократии», одним из первых в США, в 2003 году, когда был арестован олигарх Михаил Ходорковский.

В ноябре он выступил в Конгрессе с речью «Новый авторитаризм в России», где сообщил, что Владимир Путин «намерен продолжить 400 лет деспотизма и репрессий» русской истории. Обвинения, выдвинутые сенатором 15 лет назад, выглядят достаточно современно: вмешательство в выборы (в Грузии и Азербайджане), попытка затащить Украину в свою орбиту влияния, «фактическая аннексия» Абхазии и запугивание правительств стран Прибалтики, в том числе и через русскоязычное меньшинство.

Предложенные им тогда меры также выглядят очень «актуально» и во многом реализуются с 2014 года: исключение РФ из G8 и закрытие Совета Россия—НАТО, ограничение торговли и инвестиций, переход к политике сдерживания РФ на всех направлениях. В 2007 году в Мюнхене, где Владимир Путин произнес жесткую речь об опасностях американской политики, Джон Маккейн наконец-то схлестнулся с российским президентом лично.

«Будет ли поворот России к авторитаризму усиливаться, ее внешняя политика становиться все меньше соответствующей принципам западных демократий, а ее энергетические ресурсы использоваться как средство давления?» — спросил он.

Владимир Путин ответил в своем привычном стиле, обвинив США в неуважении суверенитета других стран, вмешательстве в их внутренние дела и наличии массы собственных проблем с демократией. После этой встречи Джон Маккейн не раз говорил, что, в отличие от Джорджа Буша, увидел в глазах Владимира Путина не душу, а «буквы КГБ».

«Правда» и санкции

К моменту начала войны в Грузии в 2008 году сенатор уже определился со своим пониманием политики Владимира Путина: тот хочет «возродить Российскую империю» и не остановится ни перед чем, чтобы «навредить интересам США». С тех пор у него появилось несколько любимых оскорблений в адрес РФ, самое популярное из которых гласило, что Россия — «бензоколонка, маскирующаяся под страну». Джон Маккейн не раз выступал автором или соавтором законов, предлагавших наложить на Россию серьезные санкции, но в большинстве случаев до 2014 года эти попытки успеха не имели. Наибольший «успех» сенатора до событий на Украине — принятие в декабре 2012 года «акта Магнитского», закона, позволяющего американскому правительству в упрощенном порядке налагать индивидуальные санкции на иностранных чиновников и политиков, причастных к нарушениям прав человека.

В 2013 году сенатор принял решение, хорошо отразившее образ его мышления: он опубликовал статью-обращение к россиянам на небольшом ресурсе Pravda.ru. Его колонка с резкой критикой Кремля и Владимира Путина была ответом на публикацию в The New York Times в сентябре 2013 года статьи российского президента, в которой тот призывал Вашингтон к сотрудничеству по Сирии.

«Когда я критикую ваше правительство, я делаю это не потому, что я настроен против России,— писал он.— Я делаю это потому, что вы заслуживаете такое правительство, которое верило бы в вас, уважало бы вас и было бы вам подотчетно. Я надеюсь увидеть тот день, когда это произойдет».

В остальном по содержанию колонка была для Джона Маккейна традиционна, но и в США, и в РФ обратили внимание, скорее, на место публикации. Выбор площадки был воспринят так, что сенатор, становление которого как политика произошло в годы холодной войны, не был в курсе, что «Правда» больше не является главным изданием в России.

Золотое время Джона Маккейна наступило после событий в Крыму и на востоке Украины. Его санкционные инициативы, ранее казавшиеся одиозными, принимались одна за другой.

Сенатор добился принятия программы European Deterrence Initiative, в рамках которой $6,5 млрд было выделено на «противодействие российской агрессии в Европе».

Под его эгидой в Госдепартаменте был создан Глобальный центр по вовлечению, задачей которого стало «противостояние пропаганде и информационным кампаниям». Он также горячо поддержал принятие в августе 2017 года CAATSA, самого серьезного пока пакета санкций, направленных против недружественных США стран, включая РФ.

Последние годы жизни Джон Маккейн посвятил в том числе борьбе с «вмешательством РФ в выборы президента США». Отчасти это было продолжением его курса на защиту американской демократии, отчасти, как и у многих в американской элите, происходило из его открытой, хотя и сдержанной, неприязни к Дональду Трампу. Вполне ожидаемо было, что Джон Маккейн был одним из тех, кто жестче всех оценил встречу президентов РФ и США в Хельсинки в июле этого года. «Трудно подсчитать урон, нанесенный присущими Дональду Трампу наивностью, эгоизмом, некорректными сравнениями и симпатиями к диктаторам,— заявил он.— Но и без этого понятно, что встреча в Хельсинки была трагической ошибкой. Это был один из самых постыдных шагов в американской истории внешней политики».

Дональд Трамп не уставал критиковать своего оппонента в ответ, прекратив это только в последние месяцы жизни сенатора, когда стало ясно, что тот проигрывает борьбу с раком. После смерти политика он выразил свои соболезнования его близким. Между тем в хоре соболезнований ярче других прозвучало послание главы республиканцев в Сенате Митча Макконнелла. «Во времена, наполненные цинизмом, жизнь Джона Маккейна стала для нас ярким примером служения своей стране. Он доказал, что патриотизм и жертвенность — важнейшие элементы уникального американского характера»,— заявил он. Для тех, кто живет за пределами США, сенатор действительно стал примером типичного американца.

Михаил Коростиков