Как выбирают власть в ликвидированных бурятских автономиях

Выборы в законодательные собрания проходят сразу в трех регионах, которые затронуло завершившееся чуть больше десяти лет назад объединение субъектов РФ. Во время избирательной кампании проблема ликвидации национальных автономий официально не обсуждается, говорят опрошенные “Ъ” политики в Бурятии, Иркутской области и Забайкальском крае. Этому помогают малоконкурентные выборы на таких территориях. По словам политолога Сергея Шмидта, при наличии равных кандидатов «обида на невыполненные обещания может выплеснуться». При этом ликвидация Агинского Бурятского и Усть-Ордынского Бурятского автономных округов усугубила некоторые проблемы депрессивных территорий, в том числе отток населения.

В поселке Усть-Ордынском нет агитации, напоминающей о ее бывшем столичном статусе. Результаты выборов, которые обеспечат бывшей автономии представительство в заксобрании Иркутской области, предсказуемы. Во время первых выборов в парламент объединенного субъекта десять лет назад бывшей автономии законом было гарантировано четыре места в заксобрании (избирались по многомандатному округу), с 2013 года правила выборов изменились, говорит иркутский политолог Сергей Шмидт: по одномандатному округу наравне с остальными депутатами заксобрания избирается один депутат. Реальных конкурентов у депутата «Единой России» Кузьмы Алдарова, который идет на второй срок, нет: против него не выставила кандидата даже КПРФ. «Существуют неформальные договоренности о том, что в этом округе не должно быть пожара политической борьбы,— отмечает господин Шмидт.— Это связано с национальными традициями — в таких территориях во время выборов стараются обид не наносить, потому что их могут вспомнить после дня голосования».

Новые регионы после ликвидации бурятских автономий были образованы чуть больше десяти лет назад. Официальных мероприятий, посвященных юбилею, в этом году не было. В прошлом же году критике подвергалось правительство Иркутской области, вспоминает Сергей Шмидт: в 2017 году было решено отпраздновать 80-летие региона, хотя юридически Иркутская область после объединения с Усть-Ордынским Бурятским автономным округом существует с 1 января 2008 года. Кузьма Алдаров говорит, что табу не существует, а отсутствие специального внимания региональных властей к автономии связано с пониманием, «что назад уже ничего не вернешь». «Мы хотим, чтобы округ имел отдельную программу развития, однако это все пока на стадии рабочего обсуждения»,— сказал “Ъ” господин Алдаров. Руководитель фракции «Единой России» в заксобрании Забайкальского края Сергей Михайлов говорит, что интерес к культуре агинских бурят и так высок: «Мы даже в честь бурятского праздника Сагаалган делаем официальный выходной для жителей Забайкалья». Отсутствие конкуренции на территории бывших автономий продиктовано прагматическими соображениями, уверен господин Шмидт: «В округе есть ощущение, что значительная часть обещаний не была выполнена после объединения (в части строительства и экономики.— “Ъ”). Во время выборов обида может выплеснуться, а когда есть стопроцентный фаворит, такой поворот невозможен».

Кандидаты власти получают на этих территориях убедительный результат. На президентских выборах 2018 года на территории, которую прежде включал в себя Усть-Ордынский Бурятский АО, за президента Владимира Путина проголосовало 80% избирателей, а на бывшей территории Агинского Бурятского АО (АБАО) — 73% избирателей. «Власти нет смысла заниматься отдельно этими территориями: проблемы и недовольство агинцев и устьордынцев никак не отражаются на результатах выборов»,— говорит вице-президент Центра политических технологий Ростислав Туровский. «Голосование за власть — показатель политической стабильности территорий. У властей в Сибири есть более актуальные проблемы, чем ликвидация округов десятилетней давности»,— говорит депутат Госдумы Николай Будуев («Единая Россия»).

В последние годы были отдельные случаи проявления недовольства региональными властями в связи с политикой в отношении бывших АО. Так, в 2016 году группа активистов из АБАО направила открытое письмо главе Забайкалья Наталье Ждановой о том, что власть их «нагло, цинично и бессовестно надула»: при организации референдумов по объединению регионов жителям автономий обещали уменьшение безработицы и повышение уровня жизни. «Когда люди поняли, что им ничего перспективного и хорошего больше не светит, они стали уезжать, потому что это всегда легче, чем бороться»,— говорит политолог Александр Кынев. По данным Росстата, скачок миграции агинцев произошел почти сразу после вхождения АО в состав Забайкалья. До 2008 года в среднем количество уехавших из АБАО в Бурятию было на 150–200 человек в год меньше приехавших из республики в округ. После объединения АБАО и Читинской области в Забайкальский край направление миграции изменилось. В 2008 году миграционная убыль АБАО составила 50 человек, годом позже — 181, потом показатель увеличился вдвое. По словам собеседника “Ъ”, близкого к администрации главы Бурятии, после ликвидации автономных округов существенного притока населения в республику не случилось, но с территории Забайкальского края люди переезжают из-за того, что там более низкий уровень жизни. Из Бурятии также идет отток населения — в том числе в Иркутскую область, куда влился Усть-Ордынский Бурятский АО, и другие регионы, где уровень жизни выше. С территории Усть-Ордынского Бурятского АО поток миграции в Бурятию никогда не был сильным, следует из данных Росстата: до 2006 года оттуда приезжало до 400 человек, в 2008–2009 годах — 550 человек. Председатель общества бурятской культуры «Ураял» Батор Дугаров связал миграцию с изменением финансирования территорий и отсутствием там производства, способного создать рабочие места.

«Поднимать национальную экономику могли бы только политически активные элиты, однако практически все их представители уехали»,— утверждает глава Бурятского научного центра Сибирского отделения РАН Борис Базаров. Ведущий научный сотрудник Института географии РАН Ольга Вендина сказала “Ъ”, что после упразднения автономии в АБАО «просто не стало работы»: «Когда эта территория была отдельным субъектом, у них существовали свои ведомства, у местных чиновников был довольно понятный выход на федеральный уровень. После потери статуса субъекта все молодые и перспективные агинцы просто потеряли возможность сделать карьеру в административном секторе». Численность органов исполнительной власти Агинского на территории автономии с момента объединения действительно сократилась в разы, хотя специалисты востребованы в других местах, говорил глава администрации округа Ананда Дондоков в 2016 году, в годовщину референдума по созданию Забайкальского края. Депутат заксобрания Забайкалья от КПРФ Николай Мерзликин уверен, что Москва ликвидировала бурятские округа с одной целью — «забыть про периферию». «В передвижении по социальному лифту национальный вопрос у бурятов имеет значение, они потеряли привычную возможность пробиться наверх в руководство региона»,— считает президент фонда «Миграция — XXI век» Вячеслав Поставнин.

Политолог Григорий Добромелов сказал “Ъ”, что ни федеральная, ни региональная власть не владеет полностью ситуацией по национальному самочувствию в бывших бурятских округах. Федеральное агентство по делам национальностей не может несколько лет запустить систему национального мониторинга, говорит господин Добромелов. Сами же регионы в основном «не имеют денег на собственные качественные исследования и опираются на опросы ФСО». Один из собеседников “Ъ” отмечает, что доля социально одобряемых ответов на территории бывших автономий, как правило, выше, чем при проведении обычных опросов.

Лада Шамардина, Максим Иванов