Алексей Васильев о «Боях без правил»

В прокат выходит фильм «Бои без правил» Жан-Стефана Совера, основанный на реальной истории Билли Мура, англичанина, который оказался в тайской тюрьме и спасся благодаря тому, что владел тайским боксом. Режиссер виртуозно совмещает две кинотрадиции — фильмы про бокс и фильмы про тюрьму,— чтобы поговорить о том, как в человеке в крайних обстоятельствах просыпается человеческое

Билли Мур, английский пацан — кровь с молоком, мышцы пружинят, как теннисные мячики, с телом, функциональным, как снаряд, мутузит тайских ребят на боксерском ринге, а на выигранные деньги шмандолит ябу и хлопает осоловелыми глазами на ледибоев-стриптизерш. Так же борзо, внезапно и фиг знает почему, как всё в его жизни, в его хату вламывается полиция, находит ябу, наворованные телефоны и пистолет и запирает на три года в тайской тюрьме. Его бросают спать на рогоже, на полу, с семьюдесятью потными, вонючими существами, квакающими по-тайски. Слева от него лежит трансгендер, справа — труп. Здесь смрад, разборки, групповые изнасилования, повешенные, страх, что местный ВИЧ-инфицированный пахан по злобе воткнет тебе ночью в плечо шприц со своей кровью, мебели нет, за водой давка, из одежды одни трусы, из ценностей — сигареты, которые можно использовать как ставки на бойцовских рыбок, и героин, без которого здесь сдвинешься и от которого сдвинешься по-любому. Но еще здесь в почете тайский бокс: чемпионы тюрем выезжают на общенациональные соревнования и переводятся в условия, способствующие сохранению спортивной формы. А Билли канает в тайском боксе.

Все это и что с ним будет дальше Билли опишет в книге воспоминаний «Предрассветная молитва: мой страшный сон в тайских тюрьмах», которая в 2014 году станет бестселлером, а теперь и основой для игрового фильма. И так же парадоксально, как в его герое яба и героин уживаются со спортивными и писательскими успехами, в фильме Жан-Стефана Совера дерзость выходки, когда зрителя, по сути, без продыху молотят по лицу шматками сырого мяса, соседствует с ортодоксальной приверженностью сразу нескольким знатным кинематографическим традициям.

«Бои без правил» — это прежде всего кино про боксеров, жанр, который с первых шагов отделил себя от прочего спортивного кино. Это кино не про апперкоты. Боксерские фильмы всегда несут сверхзадачу, и бокс в них — метафора. Возможно, дело в том, что физическая форма боксера идеальна с точки зрения функциональности для мужчины в условиях выживания, а ринг — то место, где маневренность и сила могут быть предъявлены с максимальной наглядностью. Боксер — образец мужественности, выточенной под благополучное существование. А вот станет оно таковым или нет — это уже показатель здоровья общества, в которое этот образец помещен. Получается чистый опыт измерения общественного климата: вот вам идеальная единица, и если у нее что-то пойдет не так, это что-то и обнаружит общественную проблему. В разные эпохи боксерские фильмы служили росту энтузиазма («Первая перчатка») и рождали легендарных кинозвезд (Берт Ланкастер дебютировал в кино в 33 года ролью боксера в «Убийцах»), ставили знак равенства между карьерой и коррупцией («Чемпион») и выносили приговор системе, в которой старикам отводится положение клоунов («Реквием по тяжеловесу»). Висконти утверждал, что его «Рокко и его братья», эталонный кинороман ХХ века, выросли из простого желания сделать кино про боксеров. Позже к английскому боксу в кино добавился кикбоксинг, родив уникальную карьеру Жан-Клода Ван Дамма, а в наши дни все чаще прибегают к широкому понятию «бой без правил», как назывался фильм с Ченнингом Тейтумом, но поток величественных фильмов, где ринг становится метафорой, не пересыхает — будь то метафора социального неблагополучия («Боец» с Марком Уолбергом и Кристианом Бейлом) или кровных уз («Воин» с Томом Харди).

В фильме Жан-Стефана Совера чистота этого опыта над совершенным боксерским телом доведена до крайней степени очищенности от какой бы то ни было психологической скорлупы. Молодой англичанин Джо Коул оказался идеальным исполнителем для такого фильма, построенного не на психологии — на психомоторике. Тем, как Коул напрягает или расслабляет тот или иной мускул, сгибает или распрямляет шейно-плечевые суставы, он ежесекундно дает нам понять, что чувствует его герой. Но мы ничего не знаем и не узнаем о его предыстории. Например, все, что мы знаем об отце Билли,— что он есть, он в Англии, и в конце даже увидим его — причем в его образе появится всамделишный Билли Мур,— но он здесь нужен только как обязательная фигура в композиции «Возвращение блудного сына», которой Совер завершает фильм. Потому что, строго говоря, это фильм не про переживания конкретного Билли Мура, а про переживания человека вообще, за которого обидно еще больше, потому что его тело, которое за два часа просмотра мы изучим и полюбим, как свое собственное, просто выточено для счастья.

Творчество Жан-Стефана Совера само по себе тоже, считай, кинотрадиция. Хотя снял он всего три фильма, делал он их с пятилетними промежутками, и такая основательность проработки наградила каждую из его картин красотой обдуманного поступка. Во всех своих трех фильмах он исследует подростковый ангст, бешеное разрушительное и саморазрушительное поведение подростков. В своем самом известном фильме «Джонни — Бешеный Пес» (2008) он показал молодежные повстанческие отряды Африки — причем в его фильме снимались уличные черные мальчишки, участвовавшие в реальных боях. Они разгуливали по Либерии с автоматами наперевес в подвенечных платьях и стрекозиных крыльях за плечами (эстетикой фильм наследовал «Безумному Максу»). Герои «Джонни» не знают своих семей и не помнят своей истории до отряда — повстанцы забрали их малышами, чтобы воспитать убийц.

Героя «Боев без правил», разумеется, не похитили и не увезли в Таиланд младенцем. Туда, где мы его находим, он приехал сам. По своей воле. Только он никогда не задумывался, что заводит эту волю, какая сила кукловодит его дурацкими поступками. «Бои без правил» — это фильм о пути к осознанности, без которой жизнь — какие-то локти, полицейские вопли, сигареты в долг и ничего больше. Впервые Билли задумается на экране, когда, выйдя из неохраняемой больницы, еще в кандалах, окажется в чистом поле, с рельсами, убегающими за горизонт. Прежний Билли бежал бы дальше: свобода же. Но для Билли, дошедшего в тайской тюрьме до последней степени отчаяния, именно свобода повиснет перед глазами первым знаком вопроса: кто я? Что дальше? И Билли вернется в тюрьму — чтобы выйти на свободу свободным, без погонь и новых бед, ему нужно досидеть срок.

Тюрьма — еще одна великая кинотрадиция. Робер Брессон в фильме «Приговоренный к смерти бежал» запер зрителя вместе с героем в форте Монлюк — и никогда еще так сладко не звучали звонки трамваев, клаксоны и пароходные гудки. После полутора часов в кинозале, где ловили звуки обычной жизни наравне с героями на экране, отрезанными от этих звуков и этой жизни надзирателями, мы заново начинали ценить, что имеем, и выходили из кинотеатра к этой возможности просто сесть на трамвай и поехать куда-то как в рай. Брессон дал почувствовать счастье от привычных, обыденных вещей через их отсутствие. Напротив, в «Полуночном экспрессе» Оливер Стоун и Алан Паркер заключили обычного парня, мимо каких проходишь по сто раз на дню, в турецкую тюрьму, и так, вынув из породившей его среды, создали скульптурный гимн красоте и упрямству белого человека. В «Боях без правил» Совер соблюдает свой принцип достоверности: с Коулом играют реальные тайские зэки и кикбоксеры, съемки велись в недавно закрытой тайской тюрьме и действующей филиппинской. В опыте, который он ставит, тюремные стены понадобились, чтобы изгнать с экрана всякую человечность. И когда ближе к концу возникнет единственное, самое жалкое ее проявление, оно будет воспринято героем и зрителем как настоящее чудо.

В прокате с 20 сентября