Как Владимир Путин лицом к лицу столкнулся с женщинами

20 сентября президент России Владимир Путин в Петербурге принял участие в работе Второго Евразийского женского форума. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников рассказывает о том, как Владимир Путин неожиданно стал жертвой делегатов форума, как была дезорганизована его работа и с каким поистине переменным успехом женщины в Таврическом дворце боролись за свои права.

Перед началом пленарного заседания зал был заполнен делегатами, среди которых женщины, конечно, преобладали, но, казалось, не подавляли своим большинством мужчин, которые тоже последовательно протискивались в зал заседаний под разнообразными предлогами: то как профильные сенаторы, то как кто-нибудь еще.

И даже сенатор Дмитрий Мезенцев удивлялся: мужиков-то понабежало на женский форум!

Вряд ли сенатор сейчас, судя по его словам, ассоциировал себя с мужиками (по крайней мере, с этими).

Делегаты в зале оживленно обсуждали повестку дня, сложившуюся задолго до начала заседания:

— Нет, ну в прошлый раз вино в гостинице было по 300 руб. за бутылку, так никто и не брал, кроме меня!.. Думали, что подделка, потому что не может вино стоить 300 руб.! А я попробовала: и ничего!.. Даже очень! Так теперь то же самое вино сделали по 1300, и все берут! Ну народ!..

Речь, видимо, шла о Первом Евразийском женском форуме, который проходил в 2015 году.

Президиум актового зала Таврического дворца заняли между тем виолончелистки и скрипачки, которые сидели, было такое впечатление, усталые, прежде всего морально: им, похоже, казалось, что до церемонии закрытия по крайней мере еще столько же времени, как и час назад.

Они даже не обращали внимания на то, что из динамиков доносились звуки как раз виолончели и скрипки, и видимо, это была фонограмма именно для их выступления в эту минуту.

А может, такими обреченными их лица делал собственно президиум зала в этом дворце, накопивший тяжелейшую, иногда даже просто отвратительную энергетику не за десятки даже лет, а за сотню.

Наконец пришла пора им оживиться: церемония открытия форума, который на самом деле шел уже второй день, началась. И у трибуны с микрофонами появилась оперная дива Хибла Герзмава, запевшая что-то, если не ошибаюсь, про настоящую любовь (разве могло делегатов именно этого форума по-настоящему интересовать что-то иное, думал я. И в конце концов не ошибся).

Своды зала дрогнули под звуками ее голоса, но устояли. И все-таки решение дать не то что слово, а целую песню делегату от абхазской оперы показалось мне до конца не продуманным.

Потом виолончелистки, скрипачки, а также какие-то юные девочки в топорщащихся белых платьях и сама Хибла Герзмава покинули президиум, освободив его для Валентины Матвиенко, спикера пленарного заседания. Она поздоровалась с делегатами, которые встретили ее искренними, по-моему, аплодисментами, потому что уже заждались, и тут же предупредила их:

— Я сейчас выйду, чтобы встретить важного гостя. У нас пятиминутная пауза!

Аплодисменты сами собой стихли. Дамы поняли, кажется, что, как всегда, рано радовались, и в очередной раз корили себя за доверчивость. Легкое все-таки пока раздражение я слышал уже через минуту в их разговорах друг с другом:

— То, что в регионы пришли эти молодые технократы, умеющие только лазить по скалам, потому что их так научили в УВП АП,— это ни о чем! — объясняла одна делегатка своей индийской, судя по всему, гостье, а ее соседка пыталась перевести этой гостье на английский не только слова, но даже и смысл.

Впрочем, он был и так ясен: среди молодых технократов женщин-то не было, если не считать, конечно, Светлану Орлову (а надо ли считать?).

— Я вам для примера дам две визитки тех, кто действительно способен на что-то! — дама вручила индийской гостье карточки, по крайней мере одна из которых точно была ее собственной (а скорее всего, и вторая тоже). Но почему бы не дать, с другой стороны? Хуже-то не будет.

Тут был объявлен выход Владимира Путина, и я был поражен, когда эта же женщина, вскочив с места, вдруг в сердцах ахнула, перекрыв шум женских аплодисментов, которые, ей-богу, оказалось легко отличить от мужских — в зале стоял шелест, как после сильного порыва ветра в черешневом саду,— Отче наш!

Я даже думал, она продолжит молитву, но это оказалось все, что она хотела сказать.

Да, это был именно женский все же форум, теперь я был в этом уверен. Осталось понять, зачем дамам заниматься самобичеванием. Разве может прийти в голову, что, например, в Петербурге способен состояться Второй Евразийский мужской форум? Да все те же женщины сразу квалифицировали бы это по крайней мере как воинствующий сексизм. Да нет, это и представить себе никак нельзя, если не предположить, что это мог быть какой-то особый форум, но разве сейчас об этом…

Владимира Путина все это, впрочем, совершенно, разумеется, не смущало. Он говорил о повышении роли женщин в решении глобальных проблем, заверял:

— В России уделяется особое внимание, и отношение к женщинам у нас, в нашей стране… Я не побоялся бы этого, сказал бы — особое отношение: трогательное, душевное, искреннее.

Строго говоря, после этих слов и самого Владимира Путина можно было попытаться привлечь к ответственности за сексизм: в конце концов, у кого это «у нас»? Судя по тому, что «в России», значит — у россиян, и таким образом, россияне относятся к женщине… Да уже не важно как, скорее — к кому: как к кошке, что ли: трогательно, душевно и искренне.

— Среди женщин,— продолжил президент,— немало талантливых ученых, предпринимателей, политических и общественных деятелей. Я вижу в зале и выдающихся спортсменов…

И каждое это слово, между прочим, было мужского рода.

При этом надо сказать, что голос у Владимира Путина, когда он читал свою речь, был особой выразительности. Такие задушевные интонации в нем присутствовали, только когда Владимир Путин выступал с заявлением по поводу пенсионной реформы.

Сразу после речи Валентина Матвиенко попросила президента сфотографироваться с делегатами, и он охотно согласился. Владимир Путин спустился вниз, зал встал, в президиум торжественно внесли строительную стремянку, чтобы фотограф мог совершить уникальный исторический снимок с обзором в 360 градусов…

Но дамы, которые обступили президента, чтобы снимок не казался чересчур формальным, вдруг повели себя странно: сколько их ни предупреждали все делать культурно, они начали выхватывать отовсюду, буквально отовсюду мобильные телефоны и стали умолять Владимира Путина о селфи. А те, кто проворней, ни о чем не умоляли, а просто делали селфи. Он никому не отказывал.

Все смешалось. Здесь, вокруг него, уже были женщины изо всех 110 стран, участвующих в форуме. Кто-то и ему совал свои визитки. Кто-то требовал автографа, снимали его и себя на планшеты и смартфоны. Женщины толкались как бабы. В большом напряжении была служба безопасности президента (СБП): молодые люди не считали, видимо, возможным отодвигать, да и вообще трогать руками дам, тем более что их поощрял сам Владимир Путин, но и не устоять против этих дам не представлялось возможным. А те все напирали, и над этим пятачком между президиумом и залом стоял такой базарный гул, что я поверить не мог, что еще три минуты назад здесь в разгаре была пленарная сессия Второго Евразийского женского форума.

Тяжелее других приходилось певице Диане Гурцкой.

Сопровождающий обнял ее сзади и деликатно, но настойчиво проталкивал вперед, к президенту. Но тут можно было решить проблему чем угодно, но только не деликатностью, и эти двое постепенно, так стремясь вперед, оказывались даже дальше от поставленной цели. Мужской голос из динамиков заклинал всех на английском и русском скорее сесть. Через пять минут этот голос сделался плачущим. А дамы между тем, увы, совсем потеряли стыд и пробивали себе дорогу к телу президента не только локтями, но и телефонами и даже холщовыми сумками, в которых им утром выдали тяжелые, к несчастью, подарки (в основном книги).

— Да,— вздохнула оказавшаяся рядом со мной официальный представитель МИД России Мария Захарова,— так раньше в деревнях обступали возвращавшихся с войны мужиков (внимание, это слово фигурировало в этом зале уже не в первый раз в этот день.— А. К.)! С восторгом и надеждой…

Сама Мария Захарова, впрочем, лишь на несколько секунд поддалась этому безумию, незаметно, надеюсь, для себя оказавшись тут (а сидела-то в пятом ряду…)

Я вдруг обратил внимание на женщину в черном. Платье было черным, хиджаб был черным. Лицо тоже было черным, потому что до глаз было спрятано под черным платком. Она так профессионально пробивалась к президенту России, что мною овладело до некоторой степени смятение, и я через мгновение с облегчением увидел, что сотрудники СБП намертво встали на ее пути. Да что там, они готовы были лечь на этом пути. Но тут вдруг Владимир Путин сам выдернул женщину в хиджабе из толпы, и через секунду она уже открыла личико, стащив платок на подбородок, и вот уже стояла рядом с ним, достав откуда-то из-под черноты своих покровов планшет…

Она сделала несколько снимков, и надо отдать ей должное: эта женщина спокойно, не отходя от объекта своего вожделения, стала отсматривать только что сделанные снимки. И они ей чем-то не понравились, и она кивнула Владимиру Путину и сделала еще несколько. Я так и думал, что женщинам в таких хиджабах и присуще такое самообладание.

Тут организаторам удалось начать выстраивать толпу в подобие полукруга, и эта женщина, впоследствии оказавшаяся гражданкой Объединенных Арабских Эмиратов, осталась стоять слева от президента — да было ясно, что навсегда. Не было силы, способной сдвинуть ее с места. А он и сам по всем признакам не стремился никуда уходить. И продолжил отвечать на лихорадочно поступающие со всех сторон запросы.

— Нужно сделать общий снимок! — кричала молодая женщина из второго ряда президиума (ниже она, по-моему, спускаться опасалась).— Нет невозможного!

Между тем я обратил внимание на то, что хотя внизу удалось навести некоторый порядок, наверху по-женски обделенная часть делегатов села на свои места и не собиралась вставать для снимка 360 градусов. Стремянка голо высилась в президиуме: на нее попыталась влезть только одна девушка (по-моему, официантка из буфета в фойе), но ее быстро не то что сняли, а содрали оттуда.

А ведь все это уже было, вдруг вспомнил я, почти год назад, в октябре, здесь же, в Петербурге, на пленарном заседании Межпарламентского союза. Точно так же Владимира Путина обступили, точно так же он никому не отказывал и медленно, по полуметру в минуту, двигался в направлении выхода. Тогда в происходившем не было, конечно, такой бабьей истошности, как сейчас, но все-таки выглядело болезненно похоже. И тоже ведь преобладали иностранные гостьи из разных стран мира…

Памятную фотографию все-таки сделали, это была фотография не всего зала, а все той же мятущейся толпы у президиума, теперь уже даже, по-моему, счастливой, и я увидел, как Владимир Путин наконец-то пошел к выходу. А к нему потянулась первая женщина-космонавт Валентина Терешкова, но ее впопыхах развернули, и она покорно отошла. Космос, подумал я, был для нее более открытый, чем Таврический дворец.

Но странно, что в такой обстановке взаимного недоверия или попросту толчеи все это заметил Владимир Путин и сам подошел к ней, обнял и поцеловал. В общем, утешил. Прослезилась ли она, как Элла Памфилова, которая, между прочим, тоже должна была находиться в этом зале? Нет, не скажу.

В конце концов, Владимиру Путину все-таки удалось выйти, можно сказать, сухим из воды, да что там — из омута, в который его чуть не затянули все эти девичьи страсти, и Валентина Матвиенко, пережившая потрясение рядом с ним, обратилась к постепенно успокаивающимся делегатам форума:

— Дорогие подруги!

В зале кое-как воцарился кое-какой порядок. Перешли к повестке дня: обсуждению роли женщин в современном мире. Со вступительным словом выступила опять Валентина Матвиенко. По ее словам, ситуация с женщинами продолжает оставаться непростой: с одной стороны, «доля женщин-управленцев возросла за последние годы на 16 процентов, и это хорошая новость», а с другой — «продолжает развиваться феминизация бедности».

— И прежде всего это вызвано неравенством в доступе к ресурсам! — с горечью воскликнула Валентина Матвиенко.

Я подумал, что у некоторых женщин (я же не говорю, что у всех) вся жизнь состоит в попытке получить доступ к ресурсам (да-да, чужим) и вряд ли стоит говорить об этом так откровенно с такой высокой трибуны.

Но Валентина Матвиенко была настроена абсолютно бескомпромиссно:

— Для ликвидации неравенства может потребоваться, по подсчетам, 100–200 лет. Так долго ждать мы не можем и не будем!

Что ж, ультиматум принят.

Второй выступала как раз глава Межпарламентского союза, избранная председателем на прошлогоднем заседании в этом зале, Габриэла Куэвас Барон:

— Если бы женщины были по настоящему вовлечены в экономику,— поддержала она Валентину Матвиенко,— то, по нашим данным, мировой ВВП к 2025 году мог бы вырасти на 27%!

Подсчеты напоминали данные избиркома Приморского края к 20 часам минувшего воскресенья.

Председатель конгресса местных и региональных властей Совета Европы Гудрун Мослер-Тернстрем, наоборот, старалась вселить оптимизм в делегатов форума:

— В настоящее время женщины составляют 65 процентов руководителей комитетов Совета Европы!

На моих глазах качели положения, в котором оказались было женщины, раскачивались все стремительнее: от полной обреченности до лихорадочного оптимизма. От этого захватывало дух.

— Но у нас в Австрии,— продолжала раскачивать их и Гудрун Мослер-Тернстрем,— только мэров с именем Джозеф больше, чем всех мэров-женщин!

Зал сокрушенно охнул.

А тут еще слово и вообще дали мужчине, то есть губернатору Петербурга Георгию Полтавченко.

— Женщины у нас участвуют в разработке нормативно-правовых актов! — в свою очередь приободрил он собравшихся, и качели, как мне показалось, вновь качнулись в другую сторону.

— У меня есть шанс, между прочим, в следующий раз возглавить этот форум,— вдруг произнес Георгий Полтавченко.— Ведь я сейчас работаю, как и Валентина Матвиенко до этого, губернатором Санкт-Петербурга!

Ах, зачем он сказал такое всем этим слабым женщинам?

Ведь могли бы и порвать.

Андрей Колесников, Санкт-Петербург