Дмитрий Косырев вскрывает истинную природу американо-китайского санкционного конфликта

У американо-китайского санкционного конфликта не торговая, а технологическая природа

Дело было в Шанхае на международном форуме по инновациям и развитию новых отраслей. Переводчик по фамилии Ван захотел заработать немножко дополнительных денег и устроил скандал, обвинив своего нанимателя — одну из инновационных компаний — в том, что она украла запись его перевода и выдала ее за синхронный перевод человеческой речи, сделанный машиной. И вдобавок нигде не упомянула никакого Вана, будто его и не было (обидно, да?). Компания же говорит, что ни разу не утверждала, что переводчик был неживой…

Они разберутся, кто кому должен и что полагается за шантаж. А нам интереснее вот что: компания, о которой речь, местная, из Шэньчжэня, называется iFlytek, и она на полном серьезе занята созданием искусственного интеллекта, способного на синхронный перевод речи. Выглядело на форуме это так: выступает японский профессор, а некая потусторонняя сила переводит его одновременно на китайский и английский. Да, это была, видимо, лишь демонстрация того, к какой цели идет и уже приблизилась компания: синхронный перевод на два языка одновременно — пока никто в мире такого не может.

Скандал с якобы обиженным переводчиком, однако, приобрел общенациональный масштаб, потому что в стране это очень горячая тема — сами ли китайцы что-то изобрели или использовали чужие наработки (пусть и с их «дотягиванием»). По сути, в Китае идет общенациональная дискуссия на тему того, станет ли страна мировым лидером хай-тека, в том числе обогнав США.

В России эта идея применительно к Китаю еще не проникла в народное сознание. Я недавно был на телепередаче, где четверо профессиональных китаеведов добивали нашего типичного «человека из 90-х годов», который попросту никогда не сможет сочетать в голове «Китай» и «мировое лидерство в технологиях». Ему наперебой приводили цифры и факты, говоря, что Китай уже лидирует в мире по части числа зарегистрированных патентов, что в нем работает больше сделанных в стране суперкомпьютеров, чем в США… а он держался. Потому что обгона Америки не может быть никогда — китайцы умеют только копировать (причем плохо), и точка.

А заодно, как выразить в цифрах невыразимое, то есть как в точности определить технологическое лидерство? Это все равно что точно сказать, какая нация внесла больший вклад в мировую музыку: Италия или Австрия. Как считать будем? В штуках чего?

Но китайцы считают, в том числе в цифрах. И получается такая картина: их экономика перепрыгнула через технологическую ступеньку, начав осваивать — и не без успеха — сегодняшний высший пилотаж. То есть искусственный интеллект, «умные дома», робототехнику и облачные технологии (они же — технологии распределенной обработки данных).

И здесь достижимость Китаем мирового лидерства никто не оспаривает, вопрос скорее в том, когда именно оно придет. Госсовет (правительство) страны намечает в ближайшие годы создание целой отрасли стоимостью в 150 млрд долларов и статус мирового инновационного центра по искусственному интеллекту к 2030 году. Не единственного такого центра, понятно, но вопрос первого, второго или третьего места в мире по этой части настолько же сложен, как идея музыкального соревнования между Италией и Австрией.

Однако перепрыгивание — смотри выше — через технологическую ступеньку даром не проходит. Называется эта ступенька «элементная база». Это то, что создали у себя США в Силиконовой долине, которая потому и силиконовая, точнее — кремниевая, что чипы (полупроводники) делаются из этого материала. И делаться они там начинали еще тогда, когда голодный и несчастный Китай никакого мирового лидерства себе и представить не мог. Какие-то процессы требуют времени и долгого выращивания сада. В США такой сад есть, лучший в мире.

В итоге сегодня Китай подошел к начатой с ним Америкой торговой войне за мировое превосходство практически только с одной, но ключевой слабостью: отсутствием собственной полноценной элементной производственной базы.

Задача создать такую базу и избавиться от чиповой зависимости была поставлена в Пекине еще в 2015 году в рамках программы «Сделано в Китае – 2025». Речь о полном цикле, от дизайна до производства чипов любой сложности. Но пока что страна обеспечивает себя таковыми лишь на 16 процентов и тратит на закупку чипов (не только в США, но преимущественно там) 260 млрд долларов, а на импорт нефти — только 162 млрд (данные за прошлый год).

Истории с «полупроводникового фронта» ключевые китайские издания публикуют регулярно. Из них мы узнаем, что в этом году страна потратила на 43 процента больше, чем в прошлом, на покупку оборудования для производства своих чипов. Речь о сумме в 11,8 млрд долларов, что выводит Китай на второе место в мире по такому импорту. Но до независимости еще далеко.

Ни одна страна в мире, кроме Китая, не затрачивает таких громадных ресурсов на развитие своего полного цикла элементной базы. Но по крайней мере одно из направлений этого «развития» уже замечено и встретило жесткое сопротивление.

Несколько попыток китайцев попросту купить компании, делающие чипы из серии высшего пилотажа, были заблокированы властями США без особого уважения к законным процедурам.

И это было еще до начавшейся в этом году полноценной торговой войны между двумя странами.

Собственно, из-за технологий она прежде всего и началась, а уже потом — из-за невыносимых для Америки дефицитов торгового баланса.

В принципе, все, происходящее сегодня в мире, можно свести к судорожной, явно запоздалой попытке США остановить или затормозить выход Китая на положение первой в мире технологической державы. То же, кстати, происходит в военной сфере, а также и по части ценностей, философии и прочей привлекательности.

Торговая война Вашингтона против Пекина сводится к попытке США разорвать американо-китайские деловые связи, что кажется невозможным, потому что никто в мире не связан таким объемом торговли и инвестиций. А дальше для США есть надежда вернуть мир к соревнованию двух экономически изолированных лагерей и выиграть его именно за счет превосходства в технологиях. Так, как это произошло между Западом и Востоком во второй половине прошлого века.

В ответ звучат разговоры, что мировая экономика стала единой навсегда, и что в прошлое никто еще не возвращался, и что единственным гарантированным последствием такой политики будет глобальный кризис с непредставимым спадом производства. Но республиканская команда явно исходит из мысли, что лучше делать что-то с неясными последствиями, чем ничего.

Дмитрий Косырев