Наталья Радулова и Анатолий Жданов понаблюдали за тем, как зарабатывают на болдинской осени

Осень в пушкинском Болдино по-настоящему золотая: в это время года здесь зарабатывают деньги, на которые потом живут весь год

— Еще недели две и все это закончится,— Сергей Урюпкин, владелец небольшой закусочной в центре села Большое Болдино, кивает на припаркованные туристические автобусы.— Сейчас у нас пробки на въезде, машин полно, толпы людей, я мясо не успеваю подвозить! А когда листопад закончится, здесь будет тихо-тихо, собака тявкнет да бабка какая-нибудь мимо пройдет — вот и весь трафик. В кафе лишь поминки заказывать будут. Мы ж тут основные деньги только осенью на приезжих и зарабатываем, потом лапу сосем до следующего сентября.

Директор музея-заповедника «Болдино» Нина Жиркова тоже признает: «Сезон у нас длится два месяца, с середины сентября до середины ноября — каждый день до 2,5 тысячи посетителей. И как мы ни стараемся распределить этот поток на другие времена года, ничего не получается. Ах, какая у нас зима, как весной яблони и вишни цветут! Но никому это не надо...» Фестивали, конференции, экскурсии, даже выездные свадьбы — проводить их все хотят только, когда в Болдино «очей очарованье».

«А потому что именно болдинская осень подарила русской литературе лучшие произведения Пушкина,— горячо объясняет москвичка Елена Лапшина, которая привезла в село мужа Сергея и внука Артема.— Нас же этому с детства учат: болдинская осень, болдинская осень... Бренд! Поэтому, конечно, мы хотим увидеть эти места сейчас, а не в декабре или там в мае. Да, сейчас сюда трудно попасть — в выходные мест в гостинице нет, поэтому пришлось школу прогулять, чтобы приехать в будни. Но это того стоит! Мы специально к этой поездке выучили стихотворение, которое Александр Сергеевич написал здесь ровно 185 лет назад. Артём!..» И Артём начинает:

Унылая пора! Очей очарованье!

Приятна мне твоя прощальная краса —

Люблю я пышное природы увяданье,

В багрец и в золото одетые леса...

Кто-то из экскурсантов, глядя вдаль, на великолепие болдинских пейзажей, восхищенно подтверждает: «Да-а... Полный багрец!»

С вилами и топорами

В этих местах Пушкин провел три осени: в 1830, 1833 и 1834 годах. Здесь он завершил работу над «Евгением Онегиным», циклами «Повести Белкина» и «Маленькие трагедии». Здесь написал почти все свои сказки, множество стихотворений, «Медного всадника», «Пиковую даму». «В этом самом доме?» — постоянно уточняют экскурсанты. И их уверяют: в этом, самом настоящем.

После революции все деревенские пушкинские места, усадьбы Михайловское, Тригорское, Петровское, были разграблены и сожжены «благодарным народом», поэтому там не осталось ничего подлинного, мемориального.

В Болдино тоже нашлись те, кто призывал господский дом сжечь, парк вырубить, а землю разделить на огороды — во всех соседних селах, по всей России, именно так тогда и поступали. Но писарь болдинской волостной конторы убедил земляков, что надо сохранить усадьбу как память о великом поэте: «Дети, внуки нам нашей темноты не простят». У писаря нашлись единомышленники, в 1918 году они организовали сход и постановили: «Мы, нижеподписавшиеся крестьяне села Б. Болдино… имеем полное желание эту усадьбу… соблюсти, сохранить... И на месте сим желательно увековечить память великого поэта А.С. Пушкина (нашего помещика), а также равно день Великой нашей русской революции, по обсуждении чего единогласно постановили данную усадьбу, на ней постройки, сад и при ней полевую землю взять на предохранительный учет. На подлинном приговоре участвовало 45 домохозяев неграмотных, 29 грамотных, расписавшихся за себя и за неграмотных».

— Мужики сами организовали охрану усадьбы,— объясняет внучка того самого писаря, Валентина Тюльнева, ныне заведующая филиалом музея в селе Львовка, входящем в состав болдинской вотчины Пушкиных.— С вилами и топорами караулили по ночам, оберегали имение от желающих «пустить красного петуха». Усадьбу в соседней Львовке, где жил сын поэта, тоже сберегли. Так что начало будущему Пушкинскому музею-заповеднику положили простые крестьяне.

А вот чиновники от культуры спасенное Болдино почему-то никогда особо не жаловали. В 1922 году специальным постановлением Совнаркома на Псковщине был учрежден музей-заповедник и начались масштабные восстановительные работы, а в Болдино только в 1937 году, к столетию со дня гибели Пушкина, повесили скромную мемориальную доску. Парк, окружающий болдинский господский дом, официально именовался «Сад имени А.С. Пушкина» и полностью находился на самоокупаемости: доход давали парники, огород, питомник и лошадь. «Пушкинисты наши продавали яблоки на базаре,— говорит Александр Чеснов, редактор отдела информации и рекламы музея Болдино.— Директор приходил вечером, снимал картуз и сотрудники туда складывали всю выручку. Так и существовали». Никакой научной и собирательской работы в Болдино не велось. Барский дом отреставрировали лишь в 1987 году — тогда музей и получил научное обоснование подлинности дома.

«В Михайловском и других усадьбах ведь нет ничего мемориального, настоящего — только природные дали. А этих стен касалась рука Пушкина, в эти окна он смотрел, здесь прошла его наиболее плодотворная творческая пора,— Чеснов, кажется, готов восторгаться этим фактом всю свою жизнь.— И при этом наше Болдино, памятник мирового уровня, несколько лет был на муниципальном бюджете, только в этом году после многих писем и просьб еле-еле перевели нас на областной, но не на федеральный. Ну как так? Это ведь совсем другие деньги». Обидно болдинцам, что в отличие от других усадеб, которые просто восстановлены «по мотивам», их, подлинных, государство не жалует: то же Михайловское получает в десять раз больше средств. Обещал когда-то министр культуры Мединский взять Болдино в федеральное подчинение, но этого так и не случилось. «Есть у меня подозрения, почему так,— тихо говорит Чеснов.— Пушкин ведь у нас сжег десятую главу "Евгения Онегина", в которой критиковал начальство и власти: "Россия присмирела снова, И пуще царь пошел кутить..." Понимаете? В Болдино развеян пепел той главы, сохранились только некоторые строфы, наброски. Поэтому наверху к нам с тех пор такое отношение. Болдино — нелюбимое дитя в музейной пушкинской семье».

Пушкин действительно пометил в своих рукописях болдинской осени 1830 года: «19 октября сожжена Х песнь». Вот Чеснов и уверен, что это проклятие Болдино. Но директор музея-заповедника Нина Жиркова в проклятие не верит, хотя признает, что деньги ох как нужны: «Нам и реставрационные работы давно пора делать, и новые помещения для архивов не помешают... Хотя мы и сами стараемся, зарабатываем».

Барин приехал!

Может, именно благодаря своей самостоятельности болдинцы и научились неплохо зарабатывать. В прошлом году доход этого маленького деревенского музея, до которого не так-то просто добраться из областного центра, составил около 13 млн рублей. Основная прибыль, конечно, осенняя. «В это время мы к нашим 100 сотрудникам нанимаем еще около 15–20,— объясняет Нина Анатольевна.— Усиление у нас. Никаких отпусков, никаких выходных. Все научные и фондовые работники, завотделами — все выходят на экскурсии. Но и премии хорошие получаются, почти 100 процентов зарплаты. Осень помогает нам».

Вероника Ионова — как раз из тех временных сезонных сотрудников. Девушка ведет мастер-классы народных промыслов, заведует «господской кухней», где за отдельную плату может организовать посетителям чаепитие и «деревенские посиделки» с гречневой кашей, картошкой и разносолами, любимыми кушаньями Александра Сергеевича. «Я пока на товароведа учусь,— признается Вероника.— Но уже подумываю пойти на туризм. В Болдино это более востребовано». За каждое мероприятие Вероника получает дополнительно около тысячи рублей, что по деревенским меркам очень неплохие деньги. «Рабочий по территории» Алексей Масленников осенью подрабатывает на таких посиделках как гармонист и балалаечник: сезон же! «Леша! — кричат ему из кассы, когда поступает заказ,— переодевайся — и на кухню!» Даже пенсионер, местный активист и краевед Анатолий Пыхонин китайцев недавно по Болдино водил: «Музей просит — я помогаю».

Здесь также можно заказать «Бал пушкинской эпохи» — участников переодевают в костюмы и разучивают с ними мазурку, кадриль, вальс, полонез. Костюм можно арендовать и на десять минут за 100–300 рублей — для селфи. «Нарядов для барышень у нас полно, а цилиндров, плащей-крылаток и тросточек сейчас не хватает,— жалуется костюмер Екатерина Лукашина.— Очередь на них! Вот где-то четыре Пушкина прямо сейчас в парке бегают, фотографируются, вы их не видели?»

Граждане в костюмах Пушкина действительно встречаются на аллеях — с непривычки некоторые посетители даже вздрагивают, увидев их. Но это еще что. Как-то в советское время здесь снимали фильм о солнце русской поэзии — Пушкин, согласно сценарию, въезжал в Болдино на санях. Отсняв сцену, актер прямо на этих санях, в костюме поехал в сторону музея. По дороге его и увидел какой-то древний и не совсем трезвый дед. Перепугавшись, старожил грохнулся на колени и на все село завопил: «Барин едет!»

А во время Международного фестиваля «Живое слово» актер, переодетый Пушкиным, так умаялся, дефилируя целый день по парку в окружении фотографов и поклонников, что решил передохнуть под защитой полицейских. Их же он шепотом и спросил: «Братцы, а где у вас туалет?» Туалет тогда в Болдино был платный и находился далековато от усадьбы, поэтому опытные полицейские, оценив ситуацию, так же тихо ответили: «Барин! Имение-то твое, …, где хочешь».

Зимой отдохнем

«Эти два месяца год кормят. Хоть по магнитику, но каждый возьмет, без сувенира никто не уходит»,— частный предприниматель Любовь Кузнецова делится бизнес-секретами. Кузнецовы получают свои дивиденды от болдинской осени: глава семьи в лес «по липу» ездит, делает деревянные заготовки для сувениров, Любовь Федотовна клеит картинки: «Вот просто наш Сергеевич, кормилец, вот он с Натали» и покрывает лаком изделия, а сын, невестка и несколько нанятых продавцов все это продают у церкви. Здесь в листопад собираются местные частники: продают гусиные перья, тарелки, кружки, картины, бюсты, даже футболки «с Пушкиным». Тут же располагаются бабушки с яблоками, вязаными носками и квашеной капустой: до зимы надо успеть заработать. Даже во Львовке, где стоит усадьба сына поэта и осталось всего три жителя, умудряются получать прибыль — мед туристам продают, а улья расставляют вокруг барского парка. И это, кстати, давняя традиция — местные всегда занимались собирательством меда, бортничеством.

Пушкинисты осенью даже котят пристраивают, которых им исправно поставляют музейные кошки. «Мы их рекламируем экскурсантам как ученых,— говорит главный хранитель музея Татьяна Павелко.— Уверяем, что каждый котенок — особенный, из пушкинской сказки: "Идет направо — песнь заводит,// Налево — сказку говорит". Ничего, разбирают». Татьяна в эти дни даже пообедать не всегда успевает: группы и индивидуальные посетители идут и идут. Ей, хранителю, тоже приходится проводить экскурсии. «Зимой отдохнем,— смеется.— Главное, что работа есть».

— Если б не музей — нашего села не было бы уже на карте,— уверен глава района Алексей Мараков.— В 60-е нас ведь лишили статуса райцентра, перенесли его в село Починки, и все бы тут еще тогда заглохло: дорог бы не строили, дотации не выделяли, исчезли бы мы, как десятки других деревень в нашем районе. Но местные жители стали писать куда только можно, до Хрущева дошли: как так, мол, пушкинское место пропадает! Вернули райцентр, спасли Болдино! Да, после развала Союза наш пенькозавод, спиртозавод и маслозавод закрылись. Но сейчас у нас есть музей, объекты культуры, есть школа имени Пушкина, детсад «Сказка», детский клуб «Золотая рыбка», Пушкинский племзавод — семена выращиваем и продаем! Есть магазины, например «Натали». Есть кафе, ресторан, большая гостиница — у нас даже футбольные болельщики чемпионата мира отдыхали! Японцам о Пушкине мы рассказывали!

Краевед Пыхонин, установивший памятник исчезнувшим деревням Большеболдинского района — их почти три десятка! — согласен: «Спасибо поэту, спасибо нашим дедам, что собрали тот сход 100 лет назад — мы благодаря этому сейчас еще более или менее прилично живем по сравнению с соседями». Внучка знаменитого писаря, спасшего имение, Валентина Тюльнева улыбается: «Я всегда говорю: царствие небесное Александру Сергеевичу! У нас и спустя столько лет есть работа, мы сохранили село, не исчезли, не пропали. Даже после смерти позаботился барин о своих крестьянах».

Текст: Наталья Радулова. Фото: Анатолий Жданов