Как Владимир Путин по-отечески журил Хабиба Нурмагомедова

10 октября президент России Владимир Путин в Ульяновске участвовал в форуме «Россия — спортивная держава», а после него встретился с чемпионом мира MMA Хабибом Нурмагомедовым и убеждал его, что не надо было прыгать в зал и бить тренера Конора Макгрегора. А специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников вспоминал свой утренний разговор с Хабибом Нурмагомедовым и его слова о том, что, если что, он обязательно поступил бы так же.

В самолете на Ульяновск я увидел Хабиба Нурмагомедова. Сказать, что он не хотел говорить с журналистами,— ничего не сказать. То есть очень хотел вообще ничего не сказать. Но все-таки поговорил потом.

— Видно же было,— сказал я ему,— что вы сильно выше Конора Макгрегора. Вы тоже это чувствовали во время боя?

— Я чувствовал, что лучше подготовлен,— не то что бы он выдавливал из себя слова, но все-таки, такое впечатление, не так просто они ему давались.— Верил в себя, верил в Бога, что подарит победу мне, а не этому невежде.

— Как же вы смолчали тогда, на пресс-конференции? По-моему, это для вас было гораздо тяжелее, чем драться с ним.

— Мне очень тяжело было,— признался Хабиб Нурмагомедов,— просто невероятно. Но я справился. Мне отец поставил за это пять с плюсом. Я не помню, когда заслуживал такую оценку от отца. Он сказал, что сам был удивлен тем, как я вел себя. Зато все те эмоции, которые я тогда сберег, я смог направить туда, куда надо было, во время боя.

— А с отцом вы поговорили как надо?

— Да, это была не самая приятная беседа в моей жизни,— вздохнул он.— В своей манере он объяснил мне все. Абсолютно все. Это мы с ним сделали домашнюю работу. Это надо было. Я сам отец двоих детей, я все понимаю…

Но разве он мог сейчас не добавить, хотя, по-моему, и боролся с собой, стараясь сдержаться, может, из последних сил, как тогда, на пресс-конференции:

— Но с другого угла,— воскликнул Хабиб Нурмагомедов,— он шел как на бой, а я — как на войну!

— За что была эта война? — спросил я его.

— Я шел на войну за свою Родину и за свою религию, которую не позволю оскорблять никому. И то, что было после боя,— это было послание всем другим людям, чтобы они так не делали.

Он говорил все это теперь очень спокойно и уверенно, даже слишком спокойно и чересчур уверенно, я понимал, что вот именно это все сделать, то есть совершить тот прыжок, он решил не во время боя, а раньше, и, наверное, гораздо раньше.

— А вы слышали, что кричал вам тренер Макгрегора, пока шел бой?

— Да я тогда самого себя даже не слышал,— сказал Хабиб Нурмагомедов.— Такой там шум стоял. Но по выражению лица я все понимал. И раньше я их тоже слышал. И то, что писали потом СМИ, подтвердило все, что я думал. Там рядом стояли журналисты, они все слышали и писали.

— Так что же он все-таки такого кричал?

— Ну что кричал…— поморщился Хабиб Нурмагомедов.— Что мусульманская тварь и все такое. Повторять не хочется. Невозможно.

Не надо было продолжать об этом, я это отчетливо понимал сейчас.

— Может, все-таки жалеете и, если прокрутить эту пленку назад, может, не сделали бы вы уже так? — я все-таки должен был это спросить, хотя и предчувствовал, конечно, ответ.

— Я ни о чем не жалею,— покачал он головой.— Все, что было сделано, сделал бы еще раз. Может быть, только дольше продолжал бы бой.

— Так уверены в себе?

— Возможно, в свои 30 лет я не слишком умен, но я все сделал правильно,— кивнул он.

— То есть предположение о том, что вы в третьем раунде хотели продемонстрировать, что и в стойке он против вас ничего сделать не может, не лишено основания?

— Многие говорили мне: не стой с ним в стойке. Я так не думал. Я победил его и в стойке. Отправил его в нокдаун.

— Но что значит — «дольше продолжал бы бой»?

— Ну,— сказал он,— можно было не душить его, а продолжать бить его…— он подумал и добавил: — И бить, и бить! Но и так нормально вышло. Он пощады попросил…

— Сами как думаете, могут дисквалифицировать, призовые не дать?

— Чемпионский пояс не отберут, уже не отобрали,— улыбнулся Хабиб Нурмагомедов.— Может быть, запретят выступать в штате Невада на какое-то время. Призовые недодадут… Говорят, на $300 тыс. могут оштрафовать.

— Разве это имеет значение? — не выдержал я.

— Поверьте,— кивнул он,— этот прыжок стоил 20 млн.

Он то есть перевел доллары в рубли.

Стоил, подумал я. И не столько стоил.

Форум «Россия — спортивная держава», на который в Ульяновск прилетел Хабиб Нурмагомедов, производил странное впечатление. Смысл его до конца не был понятен мне, да и не одному мне. Плюс в том, что по этой, видимо, причине каждый здесь говорил о том, о чем хотел. Наиболее предметным оказался глава холдинга «Газпром-медиа» Дмитрий Чернышенко со своей формулировкой «Необходимо таргетированно донести коммуникацию…».

Именно Дмитрий Чернышенко рассказал, что индексом популярности спортсмена сейчас уже является количество лайков в соцсетях, в пример привел Хабиба Нурмагомедова, у которого в инстаграме сейчас 12 млн подписчиков, 5 млн из которых прибавились за последние три дня.

— У него аудитория больше, чем у федерального спортивного канала! — Дмитрий Чернышенко воскликнул это с большим энтузиазмом, а мне-то казалось — должен был с горечью.

Следующим получил слово президент Федерации плавания России Владимир Сальников, четырехкратный олимпийский чемпион, в котором этого чемпиона сейчас, увы, ничто, кроме фамилии, не выдает. Владимир Сальников предупредил, что намерен открыть участникам форума душу, но, похоже, люди тут собрались испытанные, их и таким было не испугать. Но все-таки в зале стало потише.

Владимир Сальников рассказал, что российские пловцы «все время в топе»:

— Уже пять золотых медалей в Буэнос-Айресе, например!

Раздались бурные аплодисменты, и Владимир Сальников с благодарностью принял их:

— Спасибо!

Было теперь ясно, кому страна на самом деле обязана этими победами.

Владимир Сальников рассказал, что каждый ребенок должен обязательно научиться плавать, потому что «десятки тысяч людей ежегодно гибнут от того, что не умеют плавать!..»

Но на самом интересном его, конечно, вдруг прервала вице-премьер Ольга Голодец:

— Я прерву нашего замечательного докладчика!

Наступила пауза, которая неизбежно должна была затянуться: Владимир Путин был еще только в аэропорту.

— Пока хочу сказать,— решила заполнить паузу, которую сама и сгенерировала Ольга Голодец,— что я думаю… Да, я тоже настаиваю: каждый ребенок должен уметь плавать!

Тут ей что-то сообщили, и она замолчала. Видимо, эту мысль сегодня не было дано закончить никому.

Через некоторое время Владимир Путин подъезжал к Ульяновскому дворцу спорта. Обычно, когда у входа стоит такая толпа, как стояла сейчас, все понятно: ждут президента России, хотят увидеть его и поскорее рассказать об этом детям и внукам. Но тут все было не так очевидно: в этой толпе я, например, заметил сразу несколько человек в высоких белых папахах. Так что сейчас все эти люди ждали, может, и не Владимира Путина, а, например, Хабиба Нурмагомедова.

Не уверен, что стоило прерывать зажигательный по всем наметившимся признакам монолог Владимира Сальникова из-за речи Владимира Путина, по итогам которой не представилось возможным выделить что-то поучительное.

Потом на выставке регионов, посвященной развитию спорта в них, президента ждали призеры мировых первенств по разнообразным видам спорта, и Владимир Путин, глядя на пловцов, спрашивал:

— И сколько времени вы проводите в бассейне?

Ему рассказывали, что по десять часов в день, шесть раз в неделю. Ему показывали девушку из прыжков в воду, и Владимир Путин разводил руками:

— Вообще не понимаю, как вы это делаете!

А ему деликатно объясняли:

— Это врожденное.

То есть Владимиру Путину можно расслабиться.

Министр спорта Павел Колобков напомнил президенту об успехах российских спортсменов на юношеских Олимпийских играх.

— В Буэнос-Айресе? — переспросил Владимир Путин.— Да, Томас звонил… Бах… Рассказывал…

То есть они на связи.

Тут девочка шести лет, несколько минут не отвечавшая даже на его расспросы, вдруг резко спросила Владимира Путина, когда он уже прощался со всеми:

— А вы сдавали ГТО?

— Сдавал,— кивнул Владимир Путин.— Все сдавал. Но мне можно было не напрягаться: у меня уже был взрослый спортивный разряд. Но я все равно что-то сдавал.

Владимир Путин отвечал подробно, без скидок на возраст, свой и ее, наверное, поэтому ответ девочку и устроил.

Пока Владимир Путин шел к стенду Минпромторга, его остановил президент Федерации хоккея России Владислав Третьяк и что-то тихо втолковывал несколько минут. Потом, когда я спросил его, Владислав Третьяк не стал скрывать:

— О Монголии говорили!

Ему удалось, как говорится, удивить меня.

Выяснилось, что правительство Монголии вышло на Владислава Третьяка с идеей строительства катка в Монголии, а также зала на 3 тыс. мест. В Монголии намерены таким образом всерьез заняться хоккеем.

— Всего 3 тыс. мест! — волновался Владислав Третьяк.— Надо строить, пока они еще хорошо к нам относятся!

Опыт других родственных стран, видимо, убеждал Владислава Третьяка, что это не может продолжаться долго.

— А то ведь канадцы придут и построят! — предупреждал Владислав Третьяк.

Становилось и правда тревожно: угроза вхождения канадцев в Монголию и в самом деле казалась мне сейчас уже более чем реальной.

— Там же Сечин всем сейчас руководит! — объяснял Владислав Третьяк.— Может помочь! Уверен, и поможет!

Видимо, нужен был человек, который смог бы объяснить главе «Роснефти», что тот и правда может помочь.

В одном из залов Владимира Путина ждали волонтеры, которые играли в не до конца понятные мне игры. Они предложили попробовать и Владимиру Путину. То есть ему надо было зачитать вопрос и дождаться от них ответа.

Но сначала он спросил, какое главное требование к волонтеру выдвигают организаторы Универсиады в Красноярске.

— Мне все время задают этот вопрос,— пожаловалась девушка—воспитатель волонтеров. — И вот что я говорю: главное — мотивация! Главное — чтобы человек хотел!

Кажется, Владимиру Путину не очень понравилось, что он задает тот же вопрос, который задают все и от которого девушка уже сильно устала.

— А если он хочет, но ничего не может? — переспросил Владимир Путин.— Хочу, хочу, хочу… Но не могу!..

Было видно, что он и правда переживает по этому поводу.

— Такого не бывает! — заверила его девушка.— Все равно найдем, чем человеку заняться.

Вопросы Владимир Путин задавал такие:

— В каком виде спорта женщины больше всего следят за своей фигурой?

— В шахматах! — хором кричала команда подготовленных волонтеров.

— Пьер де Кубертен говорил: «Страна имеет право называть себя спортивной, если…» — цитировал Владимир Путин, и надо было закончить.

Команда справиться не могла, это оказалось под силу юноше из другой команды, который сказал:

— Если каждый житель занимается спортом!

— Правильно! — воскликнул Владимир Путин, зачитал верный ответ, и оказалось, что юноша-то ответил неправильно:

— Если большинство населения страны испытывает потребность заниматься спортом.

То есть Владимир Путин подсудил юноше — так же, как подсуживает в программе «Что? Где? Когда?» Дмитрий Брейтенбихер, который должен защищать высшие интересы.

Через несколько минут Владимир Путин в небольшом полуподвальном помещении, куда, похоже, наскоро стащили кресло, стол и ковер, увиделся с Хабибом Нурмагомедовым и его отцом.

— Он нелегкий в детстве был,— кивнул отец на сына.

— Если бы был легкий, не стал бы таким,— кивнул на сына и президент.

Владимир Путин добавил, что MMA — это «коммерческий спорт, но все-таки спорт, и я хочу сказать, что должны соблюдаться правила».

О, Владимир Путин не настроен был, кажется, гордиться Хабибом Нурмагомедовым. Президент сказал, что Хабиб Нурмагомедов — гражданин России, «и нам небезразлично, как к нашим гражданам относятся!»

— Но буду просить папу, чтобы не сильно тебя наказывал! Все-таки задачу ты выполнил… Надеюсь, будут найдены пути к хорошему общению (видимо, с Конором Макгрегором).

Я вспомнил, что говорил мне утром Хабиб Нурмагомедов. Нет, не эти слова могли ему понравиться. Но все-таки он и теперь должен был, видимо, терпеть, как на той пресс-конференции.

Но Хабиб Нурмагомедов, к моему удивлению, не стал терпеть. Он сказал и про родителей, и про веру, которую не даст оскорблять.

— Надеюсь, меня оценят по моему выступлению, а не по моему прыжку,— добавил он.— Хотя пока говорят в основном про прыжок. Но суд идет, надеюсь, что правильно оценит…

То есть он явственно и твердо возразил Владимиру Путину. Он оставался при своем мнении. И российский президент, конечно, уловил это обстоятельство, которое могло стать сейчас и трагическим.

— Ну что сказать? Надо все же не допускать таких прыжков! — произнес Владимир Путин.— Но если на вас нападают извне, то, конечно, все мы, не только ты, можем так прыгнуть, что мало не покажется! Но лучше до этого не доводить.

В общем, Владимир Путин и сам недолго продержался.

Андрей Колесников, Ульяновск