«Дети солнца» Тимофея Кулябина на фестивале «Территория»

На фестивале «Территория», проходящем при поддержке Фонда Прохорова и компании СИБУР, показали пьесу Горького, поставленную Тимофеем Кулябиным в новосибирском «Красном факеле». Новое место и новое время действия старой пьесы оценила Алла Шендерова.

Горький написал «Детей солнца» в 1905 году, сидя в одиночке в Петропавловской крепости. У пьесы есть брат-двойник — «К звездам» Леонида Андреева, возникшая в то же время и в сходных условиях. Оба текста — итог бесед Горького и Андреева, писатели даже придумали план и название общей пьесы: «Астроном» (об оторванности интеллигенции от народа), но поработать в соавторстве не удавалось. Закончив текст в тюрьме, Горький еще долго его доделывал. В советское время все варианты опубликовали в одном сборнике, и это довольно занимательное чтение: наблюдать, как герои-схемы превращаются в людей, причем в чеховских людей,— для некоторых сцен Горький откровенно заимствовал ритм и стиль речи персонажей «Вишневого сада» и «Трех сестер».

Все это необязательно знать, отправляясь на спектакль Тимофея Кулябина, но знание это нелишнее, иначе театр не превратил бы программку в буклет, где есть подробные биографии всех персонажей. Их шесть: генеральский сын, ученый Павел Протасов превратился в айтишника, разрабатывающего алгоритм облачного хранения данных; его красавица жена Елена; его сестра Лиза; медикобиолог Борис Чепурной; его сводная сестра, вдова миллионера Мелания; дизайнер и фотограф Дмитрий Вагин. Есть еще помогающая по хозяйству Фима (Валерия Кручинина) — единственная, кто остался от всех дворников, горничных, баб и мужиков из имения Протасова, в версии Горького едва не порешивших ученых бар за то, что наслали на уезд холеру. Нет в спектакле и самого уезда: дело происходит в Калифорнии, в университетском кампусе Стэнфорда, по соседству с Кремниевой долиной, в канун нового, 2000 года: все начинается 31 декабря 1999-го, а заканчивается 2 января 2000-го.

Соавтор Тимофея Кулябина — художник Олег Головко вписал в небольшое пространство (в Москве спектакль сыграли на Малой сцене Театра наций) четыре комнаты без стен, вернее, четыре студии, где кровати и столы поставлены на рельсы, так что действие может происходить то поочередно, то параллельно. Но даже если все происходит одновременно, то электронные часы над каждой комнатой показывают одну и ту же дату, но разное время: в одной комнате 20:42, а в другой — 8:42 того же дня.

Глядя на мигающие циферблаты, зритель не то что вспоминает, а как бы заново переживает все эти миллениальные страхи, связанные с ожиданием техногенных катастроф и компьютерных сбоев. Спокоен только Павел (Павел Поляков) — айтишник хай-класса, в одной из сцен заменяющий текст Горького монологом Стива Джобса (драматургу проекта Ольге Федяниной не откажешь в остроумии), он прекрасно знает, что «проблема миллениума» в его руках. Хлебнув «Ред булла», он быстро бьет по клавишам, снимая наушники с тяжелым роком, лишь когда друг-фотограф (Константин Телегин) признается, что влюблен в его жену (Дарья Емельянова). Впрочем, вычисления он прервет только однажды, чтобы отшвырнуть влюбленную в него Меланию (Екатерина Жирова), посмевшую притронуться к дисководу.

Нет, этих людей связывает не дружба, а то, что они недавно эмигрировали из России. Лиза (Ирина Кривонос), старшая сестра Павла, успела окончить питерский ЛГИТМиК и стать свидетелем взрыва в московском метро в 1996 году: она хромает и время от времени мучает всех вопросом, возьмут ли в будущее тех несчастных, что пострадали при теракте,— тут текст Горького, написанный сразу после Кровавого воскресенья, сияет как новенький. Вообще, в спектакле Кулябина много сцен, когда оригинал трудно отличить от «новодела», а актеры существуют скупо и правдиво, как на крупном плане в кино,— собственно, это те же актеры, что потрясли Москву, а потом Европу в кулябинских «Трех сестрах», игравшихся на языке жестов. В этот раз больше всех запоминается Чепурной Андрея Черных, по-докторски умно заговаривающий Лизины припадки, именующий себя хохлом и умеющий добавить в монолог даже не акцент, а ноту украинской речи, отчего все фразы наполняются тревожной музыкой.

«Пришло время, надвигается на всех нас громадная буря»,— говорил чеховский Тузенбах. Горький позаимствовал своих героев у Чехова, а Кулябин, оставив их чеховскими интеллигентами, поменял время и место. Можно сказать, персонажи его «Детей солнца» реализовали мечты героев пьесы «К звездам» о далеких планетах: они улетели и вряд ли встретятся снова с голодным, злым, дремучим народом. Именно поэтому в финале спектакля ощущаешь привкус не театральной, а настоящей трагедии: дело не в сюжете Горького, где Чепурной вешается, а Лиза сходит с ума, а в том, что они улетели и ничего в этой истории поправить уже нельзя.