Как поборники свободы влияли на политику и экономику

175 лет назад в Британии появился либерализм современного типа. С тех пор он претерпевал изменения — либералы были то противниками госрегулирования, то сторонниками. Независимо от этих колебаний либерализм сегодня испытывает кризис актуальности, связанный с тем, что его последователи ассоциируются с элитами.

СЕРГЕЙ МИНАЕВ

Новая сила

Осенью 1843 года шотландский шляпник Джеймс Уилсон основал еженедельник The Economist, заявив, что теперь он придерживается новой политической философии — либерализма. Основ у этой философии во времена Уилсона было три: свободная торговля, свободный рынок и ограничение прав правительства.

Что касается последней идеи, то либералы были настолько ею воодушевлены, что выступали против финансирования образования за счет налогообложения и даже против того, чтобы государство потратилось на преодоление последствий голода в Ирландии.

В викторианской Англии у либералов произошел раскол в вопросах внешней политики. Большинство сторонников либерализма были пацифистами — они призывали развивать международные торговые связи, но избегать военных союзов и вообще применения военной силы. Но потом появились поклонники «либерального колониализма», которые выступали за приобретение колоний, так как это несет прогресс тамошнему населению, знакомит его с понятиями закона и прав собственности. The Economist в 1862 году отмечал:

«колонии были бы так же ценны для нас, если бы им была предоставлена независимость. Но нецивилизованные расы нуждаются в наставлении, покровительстве и обучении».

Разошлись либералы и в вопросах равноправия. К примеру, философ и политик Джон Стюарт Милль считал, что право избирать должно распространяться и на женщин, а большинство либералов было против. Впрочем, и сам Милль полагал, что предоставление прав всем без разбора (в частности, без учета имущественного ценза) приведет к тирании большинства.

Уинстон Черчилль указал, при каких обстоятельствах британская политика обогатилась термином «либерализм».

«Первой задачей Джорджа Каннинга как министра иностранных дел было разобраться c кризисом в Испании. Народ, который боролся с Наполеоном, восстал против правительства Бурбонов, создал революционную хунту и принял конституцию по образцу французской конституции 1815 года. Каннинг поддерживал испанское восстание 1808 года и симпатизировал, естественно, восставшим, но Меттерних и "Священный союз", видя, что восстание перекинулось на Неаполитанское королевство Бурбонов, решили, что испанский кризис угрожает принципам монархии и вообще всей европейской политической системе.

Конгресс в Вероне осенью 1822 года обсуждал военную интервенцию в Испании в поддержку Бурбонов. Веллингтон как представитель Великобритании на конгрессе получил инструкции сделать так, чтобы она в интервенции не участвовала. Каннинг охотно поддержал такую позицию — действительно, традиция британской внешней политики была против вмешательства во внутренние дела других государств. Но Австрия и России были настроены действовать. Их бывший враг Франция с восстановленным правительством Бурбонов боялась революционеров и предложила военную экспедицию для возвращения королю Фердинанду абсолютной власти. Это предложение было принято в Вероне. Каннинг предпочел не иметь со всем этим ничего общего. В Лондоне начались волнения, множество добровольцев направились в Испанию защищать испанских "либералов". Именно в результате испанского восстания это слово попало в британскую политику. Тогда как слово "консерваторы" пришло к нам из Франции».

Начало

В XVII веке в Англии слово «либерализм» еще не употреблялось, но либеральные идеи уже носились в воздухе, по крайней мере в расположении парламентской армии Кромвеля. Солдаты рассуждали о расширении избирательных прав, парламентском правлении, ответственности правительства и свободе совести. Классикой тогдашнего либерализма можно считать трактат поэта и писателя Джона Мильтона «Areopagitica» (1644), посвященный свободе слова и самовыражения.

Один из критиков либерального мышления философ Томас Гоббс, который защищал сильное и, более того, ничем не ограниченное в своих действиях государство, сам того не желая, внес значительный вклад в либеральную теорию.

Прагматичное отношение Гоббса к верховной власти, лишенное традиционной религиозной подоплеки, фактически допускало возможность свободной критики и даже право народа на революцию — то, против чего сам Гоббс в общем-то и выступал.

Влиятельным представителем раннего либерализма был английский философ Джон Локк, который отстаивал гражданский суверенитет, право народа на восстание и выступал за религиозную терпимость. Как считал Локк, государство существует не для спасения души, а чтобы гарантировать гражданам жизнь, свободу и право на частную собственность в соответствии с конституцией.

Во «Втором трактате о правлении» (анонимно опубликованном в 1690 году) Локк отмечал следующее. По замыслу Бога человеку нехорошо быть одному, поэтому Он наложил на него строгое обязательство пребывать в обществе. Первое общество состоит из мужа и жены, оно дает начало второму обществу — из родителей и детей, которое со временем дополняется обществом из хозяина и слуги. И все это образует «политическое, или гражданское, общество».

«Понятия хозяина и слуги стары как мир, но они могут быть помещены в разные условия. Свободный человек делает себя слугой другого, продавая время службы за деньги, которые получает в уплату. И хотя он обычно попадает в дом хозяина и должен подчиняться соответственной дисциплине, это дает хозяину лишь временную власть, и она не больше, чем это оговорено в контракте. Есть другой тип слуг, которых мы называем рабами, они попали в плен и по праву природы пребывают под абсолютной и произвольной властью хозяина. Рабы теряют все свободы, всю собственность и, не имея собственности, не могут считаться частью гражданского общества, потому что конечной его целью является сохранение собственности».

По закону природы каждый человек от рождения имеет равное с другими людьми право охранять свою собственность, то есть жизнь, свободу и имущество, от посягательств, продолжал Локк. А также судить и наказывать за нарушение закона природы — хотя бы и смертью. Но поскольку никакое гражданское общество не может существовать, если не имеет власти охранять собственность и наказывать посягнувших на нее, то здесь члены общества делегируют обществу свое право судить и наказывать. И оно решает, какого наказания достойны члены общества (речь идет о власти принимать законы) и какого — не члены общества (речь идет о праве объявлять войну или заключать мир). И все это ради сохранения собственности всех членов общества.

«Очевидно, что абсолютная монархия, которую некоторые считают единственно возможным правительством, несовместима с гражданским обществом и потому не может считаться гражданским правительством. Монарх сосредоточивает у себя всю власть, законодательную и исполнительную, и нет судьи, к которому можно было бы апеллировать»,— говорится также во «Втором трактате о правлении».

Здравствуй, кризис

К середине XIX века в списке главных лозунгов либерализма значились расширение избирательных прав, повышение терпимости к инакомыслию, борьба с произволом власти и даже «политика государства, обеспечивающая счастье народа». Стоит сказать, что, несмотря на критичное отношение к США, европейцы стали находить, что эта страна является просто образцом либерализма. Потому что как раз делает упор на равенство и расширение избирательных прав.

Тем не менее многие полагали, что либерализм вступил в стадию кризиса в том, что касается демократии и экономики. Дескать, Жан-Жак Руссо, будучи демократом, выступал против небольших групп энтузиастов; между тем подобные группы считаются основой движения либерализма. Кроме того, многие ранние либералы вовсе не были демократами. Локк и Вольтер не верили в универсальное избирательное право. Да и в XIX веке большинство либералов противились участию широких народных масс в политике, полагая, что

низшие классы не понимают принципиальных либеральных ценностей, безразличны к свободе и враждебны к свободному выражению мнений в обществе.

Дошло до того, что либералы критиковали британские законы 1832, 1867, 1884 и 1885 годов, расширявшие круг избирателей. Либералы сочли, что необходимо оберегать индивидуальные ценности, а они воплощены исключительно в социальном и политическом порядке, опирающемся на аристократию.

В результате вес либералов как социальных критиков и реформаторов постепенно уменьшался — и одновременно росла роль радикалов вроде социалистов.

Что касается экономики, то здесь кризис либерализма был более выраженным. Одна ветвь либеральной философии была представлена классическими экономистами — Адамом Смитом и Давидом Рикардо. Экономические либералы боролись с меркантилистскими ограничениями в этой сфере. А такой либеральный политический деятель, как Джон Брайт, выступал против закона об ограничении продолжительности рабочего дня, устанавливаемой работодателем. Брайт напирал на то, что закон ущемляет свободу и работодателя и работника, и утверждал, что процветать может только то общество, которое вообще не регулируется государством.

На стадии развития капитализма, в XIX веке, экономический либерализм продолжал характеризоваться отрицательным отношением к государственной власти. Рабочий класс, однако, начал подозревать, что либеральная философия защищает интересы влиятельных экономических групп, прежде всего фабрикантов. И что она поощряет безразличное и даже жестокое отношение к пролетариату.

Рабочие, набиравшие социальный вес и организационную мощь, стали поворачиваться к версии политического либерализма, более внимательной к их нуждам,— к социалистическим и рабочим партиям.

В результате британские философы, «оксфордские идеалисты» Томас Хилл и Бернард Бозанкет разработали то, что они назвали органическим либерализмом, «который препятствует препятствиям на пути к хорошей жизни». Они считали, что государство должно предпринять реальные шаги для нормального функционирования экономики — бороться с монополиями, ликвидировать нищету и застраховать граждан от потери трудоспособности по болезни или по старости.

Элемент оппортунизма

В начале XX века в либерализме произошли коренные изменения. Либералы перестали критиковать прогрессивную шкалу налогообложения — Уилсон бы очень удивился. Они все увереннее выступали за усиление вмешательства государства в экономику и уже полагали, что прогрессивная шкала и базовые социальные услуги со стороны государства необходимы, чтобы устранить характерные для рынка перекосы.

Либералы настаивали на принятии законов, ограничивающих деятельность трестов, поддержали программу «Новая свобода» президента Вудро Вильсона, а потом — «Новую сделку» (она же «Новый курс») президента Франклина Рузвельта, которые предполагали дозированное госвмешательство в экономику.

Либералы стали горячими поклонниками экономиста Джона Кейнса, отводившего государству ключевую роль в стимулировании спроса и предоставлении социальных гарантий в период Великой депрессии.

Весьма примечательной была совместная борьба консерваторов, таких как судья Оливер Холмс, и либералов, таких как судья Луис Брэндейс, с Верховным судом США, который долго противился государственному вмешательству в экономику. И консерваторы, и либералы доказывали, сколь важен контроль зарплат и продолжительности рабочей недели. Победа стала очевидной в 1936 году, когда суд оставил в силе все законы, принятые в рамках «Новой сделки». Таким образом либералы добились желаемого результата в виде пенсионной страховки, страховки от безработицы, федерального регулирования процентных ставок и минимальной зарплаты.

Как заметила одна из газет в 1943 году, «ключевое отличие либералов XX века от предшественников — роль, которая отводится организующей силе государства». Среди либералов оказались не только поклонники Джона Кейнса, но и поклонники австрийского экономиста Фридриха Хайека, который считал, что государство склонно своей организующей силой злоупотреблять. В дальнейшем они сформировали направление «неолиберализм» с его лозунгом радикального сокращения роли государства.

В 1954 году американская пресса писала, что страна явно становится более консервативной. И даже фигура сенатора Маккарти воспринимается с недовольством в основном в связи со средствами борьбы с радикализмом, а не с ее целями. Попытки левых либералов представить Маккарти лидером консерваторов и тем самым дискредитировать сам консерватизм, не увенчались успехом.

Росло общее недоверие к либеральным доктринерам, на причины этого явления указал в журнале Encounter обозреватель Колин Кларк: «Американский либерализм в XX веке потерял всякую связь с идеями свободы XIX века. Но чем страннее ассортимент идей, тем более страстно он защищается. Страстное желание найти что-нибудь, на что можно молиться, кажется главным мотивом для многих либералов, которые особо подчеркивают отсутствие у них иной веры.

Крайне расплывчатое значение слова "либерализм" не только дает большой зонтик, под которым может укрыться и совместно молиться с комфортом разношерстная и недисциплинированная компания. Это еще и неинтеллигентный, но сравнительно безвредный элемент оппортунизма.

Некоторые американцы, которые зовут себя либералами, имеют свойства, которые делают их заслуженно непопулярными среди сограждан,— не то антирелигиозные секуляристы, не то просоветские попутчики».

Ждем перемен

Сейчас исследователи подчеркивают, что либерализм является своеобразной религией. Она имеет экономические, политические и моральные компоненты, которым люди, исповедующие либерализм, придают разный вес. Все это порождает путаницу. Многие американцы полагают, что этот термин связан с верой левых сил в возможности сильной власти. Во Франции, наоборот, считают, что «либерализм» — синоним «рыночного фундаментализма». Однако, к какому варианту ни склоняйся, либерализм находится под ударом.

Согласно распространенному мнению, либеральные элиты находятся у власти слишком долго, отсюда главные беды — ненавистная глобализация мировой торговли и невиданного масштаба миграция. В результате верх берут политики, которые демонстрируют, что противостоят элитам, вроде Дональда Трампа, победившего Хиллари Клинтон.

Сами сторонники либерализма приходят к мысли, что его пора радикально менять изнутри. При этом декларируется, что в отличие от марксистов либералы понимают прогресс не как путь к некоей утопической цели. Марксистский подход им претит в силу либерального уважения к личности. Тем не менее либералы неизменно стремятся к прогрессу и на поле экономики, и в трактовке этики — в отличие от консерваторов, которые делают ставку на замшелые традиции и ложную стабильность. То есть либералы были реформаторами всегда.

Таким образом, нынешняя идея трансформации либерализма заключается в том, что он должен перестать ассоциироваться с элитами и начать ассоциироваться с реформами. Прежде всего самого либерализма.