Татьяна Алешичева о «Возвращении домой»

На Amazon Prime вышел лучший сериал осени — «Возвращение домой», конспирологическая драма о реабилитационном центре для ветеранов с участием бесподобной Джулии Робертс

В индустрии сериалостроения на наших глазах меняются лидеры: самую некогда успешную творческую кухню HBO по всем фронтам теснят Amazon и Netflix — и вот еще один меткий выстрел. Впрочем, аналитики телепроцесса это предсказывали, как и миграцию на ТВ самых именитых голливудских звезд калибра Николь Кидман или вот теперь Джулии Робертс. Да-да, все так, все идет по плану, но в случае «Возвращения домой» дело даже не в Джулии — как это ни удивительно,— а в превосходном качестве самого материала. В тот момент, когда сериалы, кажется, вот-вот начнут печатать на 3D-принтере, посреди этой золотой лихорадки, когда старатели норовят застолбить как можно больше участков и тащат на ТВ все, что знаменито, но не обязательно классно, вдруг появляется умный, выверенный, безупречно выстроенный сценарий ручной, штучной выделки.

И сценарий этот, конечно, взят не с потолка. Десять получасовых серий — экранизация одноименного подкаста сценаристов Мики Блумберга и Илая Горовица, и короткий формат шоу позаимствовало именно оттуда. Экранизировал эти «радиопередачи» автор «Мистера Робота» Сэм Эсмейл, собственноручно сняв все эпизоды.

Действие происходит в реабилитационном центре для ветеранов «Возвращение домой», предположительно во Флориде, где социальный работник Хайди Бергман (Джулия Робертс) после трех лет обучения почему-то исполняет функции матерого дипломированного психолога, беседуя с такими сложными, изломанными пациентами, как только что вернувшиеся из горячей точки солдаты. Пациента, которому она особенно благоволит, зовут Уолтер Круз (Стефан Джеймс), и он довольно милый парень — тихий, воспитанный, не без юмора. Беседы, которые ведет с ним Хайди, иначе как задушевными не назовешь. — Расскажите, каково вам было в командировке. — Ну представьте, что вы едете куда-то в незнакомой компании. Все темы для бесед уже исчерпаны, шутки пошучены, вам становится душно и скучно. — Да, понимаю. — Ну и при этом по вам еще стреляют.

Чтобы адаптировать своего собеседника к мирной жизни без эксцессов, Хайди аккуратно зондирует его травматические воспоминания: на глазах Уолтера погиб его товарищ Лески, и он считает себя косвенно виновным в этом. Дело движется — тяжелые сцены сменяются перед глазами Уолтера добрыми воспоминаниями, как они с погибшим шутили над другим сослуживцем, уверяя того, что после выхода его любимого фильма «Титаник» был снят сиквел «Титаник всплыл», где все прекрасно и у Розы роман с капитаном. Да, дело движется и «Титаник» потихоньку всплывает, но клиническую картину сильно портит параноидальный боевой товарищ Уолтера по имени Шриер (Джереми Аллен Уайт из «Бесстыдников»). Он уверен, что с заведением дело нечисто — а иначе на завтрак не давали бы ананасовый пирог. Логика железная: подсовывая ветеранам ананас, им как бы намекают, что они дома, во Флориде, а вот в этом-то Шриер и сомневается. Он уверен, что вокруг тщательно наведенная галлюцинация и они до сих пор находятся в горячей точке, в специальном тренировочном лагере, воспроизводящем домашние условия, чтобы подготовить солдат к следующей спецоперации — и она будет происходить на родине. Эпизод, в котором Шриер пробует действительность на прочность, мог бы украсить первые сезоны классической «Сумеречной зоны». Эсмейлу вообще удается рассказать эту историю будто ниоткуда с любовью надцатого мартобря — как происходящую в каком-то неопределенном, зыбком времени, тем самым одновременно бесстрастным и тревожным тоном, каким рассказаны все классические триллеры, от Хичкока до «Шокового коридора».

В какой-то момент время распадается на «до» и «после». Вот Хайди-терапевт отчитывается перед своим начальником Колином (Бобби Каннавале) по мобильному — тот никогда не появляется в клинике, а лишь терроризирует ее звонками. Этот прохвост так мельтешит в кадре, что лица, скрытого козырьком кепки, не видно, и личность его проступает сквозь сюжет как ожившая галлюцинация. Потому что в эпизодах «после», уже в настоящем времени, где Хайди не сотрудник клиники «Возвращение», а почему-то официантка в закусочной, она не знает Колина, но готова закрутить с ним, хотя должно быть наоборот. А Уолтер, тот самый Уолтер, ее любимый собеседник, с которым она, кажется, готова была превысить служебные полномочия, не знает Хайди. Дорогой, уважаемый, милая, но неважно даже кто, ибо черт лица, говоря откровенно, не вспомнить. Чертовщина, фантасмагория: почему Джек жив, а у Розы роман с капитаном? Где мы, во Флориде или в сумеречной зоне? В эпизодах настоящего времени — если здесь вообще есть что-то настоящее — камера время от времени будет взмывать вверх, чтобы начать удивленно рассматривать героев, рывками движущихся в изломанном такой перспективой пространстве. Министерство обороны отправит своего въедливого служащего расследовать историю с клиникой, и тот обнаружит, что каждая непонятная деталь сюжета имеет свое объяснение. А зритель обнаружит, что рассказанная одновременно бесстрастным и тревожным тоном история была не про прошлую и будущую войну или секретные эксперименты, а про любовь и память.

«Homecoming», 2018–