Евгений Шварц из «WWF России» о том, как РФ проиграла Новой Зеландии борьбу за рынок Китая

7 ноября глава Минприроды Дмитрий Кобылкин пригрозил запретить экспорт древесины в Китай, что, вероятно, имеет смысл в отношении наиболее ценных дальневосточных твердолиственных пород (дуба, ясеня и липы), но на фоне международной торговой статистики эта новость выглядит далеко не самой важной. Новая Зеландия, где площадь лесных плантаций, на которых заготавливается сосна (1,7 млн га , около 60% сертифицировано по FSC — Forest Stewardship Council) в 100 раз меньше, чем площадь российских лесов, арендованных в лесопромышленных целях (167 млн га, около 25% сертифицировано по FSC) всего в 2,3 раза (данные за 11 месяцев 2017 года) уступает всей лесопромышленной продукции из России по стоимости импорта Китаем. Причем экспортирует Новая Зеландия продукцию с малой долей добавочной стоимости, фактически — «кругляк». В течение 2010—2017 гг. Россия почти в 1,5 раза уступила Новой Зеландии по импорту необработанной хвойной древесины в Китай.

В «Стратегии развития лесного комплекса РФ до 2030 года» одним из преимуществ для экспортно ориентированных лесопромышленных предприятий названо наличие сертификата FSC, одним из требований которого является сохранение малонарушенных лесных территорий. Однако за пять лет после принятия «Основ госполитики по лесам до 2030 года» не было создано ни одной территории «Национального лесного наследия», предусмотренной данным документом. При этом лес из Новой Зеландии, США, Канады, Австралии и даже Японии замещает лес из России в растущем потреблении древесины Китаем, а врагами экспорта власти считают экологов и лесную сертификацию, хотя она является ведущим международно признанным инструментом сохранения лесного биоразнообразия.

Так кто виноват: стандарты добровольной лесной сертификации FSC или неспособность государства обеспечить реализацию «Основ госполитики в области использования, охраны, защиты и воспроизводства лесов в Российской Федерации на период до 2030», которые направлены на исключение экстенсивной модели лесопользования, ориентированной на постоянное вовлечение в рубку новых лесных массивов? Или, возможно, причина в высокой пошлине на экспорт круглого леса, установленной, когда стоимость рабочей силы в Китае была ниже, чем в России?

России необходим отказ от включения в расчетную лесосеку (биологически доступный для вырубки запас древесины) экономически недоступных лесов, что приводит к избыточной эксплуатации и истощению лесных ресурсов вблизи центров переработки. Подход к определению расчетной лесосеки, используемый в РФ, разработан для лесов Германии и описан еще в 1795 году. Он рассчитан на применение в лесах другой структуры и транспортной доступности и в иных социально-экономических условиях. Его копирование привело к тому, что результат не обеспечивает ни защиту лесов РФ от истощения, ни необходимой рентабельности отрасли.

Наши «глобальные геополитические конкуренты» оценивают состояние лесов по космоснимкам. Скоро аспиранты университетов не только США и Германии, но и Бразилии будут знать о запасах древесины в российских лесах больше, чем налогоплательщики, арендаторы и инвесторы в самой России. Но вместо раскрытия информации о состоянии лесных ресурсов и стимулирования лесопользования во вторичных лесах староосвоенных регионов с густой дорожной сетью Рослесхоз и Минприроды по-прежнему пытаются стимулировать освоение удаленных лесных районов, не обеспеченных транспортной инфраструктурой. И именно в тех федеральных округах, где Рослесхоз пытается стимулировать уничтожение последних массивов малонарушенных лесов, стоимость заготовки 1 кубометра древесины максимальна (1562 руб. в ДФО, 1650 руб. в СЗФО). Для сравнения: в староосвоенных регионах она почти вдвое ниже (900 руб. на 1 кубометр в ЦФО). При этом инвестиции в инфраструктуру лесопользования в последних работают и на развитие сельского хозяйства, рекреации и рост качества жизни населения, а освоение малонарушенных лесов — это одноразовые и практически никогда не окупаемые инвестиции.

Чтобы стимулировать частные инвестиции в лесное хозяйство, целесообразно добавить выращивание леса в виды использования сельхозземель.

Это позволит включить в интенсивное лесное хозяйство 35–70 млн га агроугодий, на протяжении десяти лет и более заброшенных и заросших лесом. Такой подход — наиболее приемлемый компромисс по уменьшению инвестиционных рисков лесопромышленников, решению конфликтов с экологическими организациями, и к тому же он соответствует требованиям сертификации FSC.

При этом нынешняя политика (в том числе в рамках нацпроекта «Экология») — посадки лесных культур, строительство лесосеменных центров и питомников — без последующего комплекса ухода за лесами не приведет к формированию ценных насаждений и является банальным освоением средств бюджета. По факту в стране происходит имитация лесовосстановления государством: только 29% восстановленных лесов в 2017 году планировалось обеспечить уходом, тогда как в Белоруссии с изначально сходной системой лесного хозяйства в шесть раз больше. По статистике более 25% культур гибнет в первые 7–10 лет после посадки, еще больше (по экспертным оценкам — до 90%) — в следующие 10–15 лет. Поэтому не имеет смысла тратить средства на лесовосстановление на землях, где нет долгосрочного арендатора, способного обеспечить посадки уходом. Лесное хозяйство вне арендованных для промышленного лесопользования земель должно быть ориентировано в первую очередь на повышенную устойчивость к пожарам в условиях меняющегося климата, то есть на восстановление подобных естественным лесам разнопородных древостоев, а не хвойных монокультур.

Следует учитывать, что внутренний рынок России значительно меньше рынков Евросоюза, Китая, США и мощности лесоперерабатывающей промышленности РФ превышают его потребности. Именно поэтому важно учитывать экологические требования международных рынков продукции лесного комплекса России. Драйвером развития лесной сертификации являются ритейлеры, транслирующие экологические предпочтения их покупателей и потребителей. Крупнейшие из них уже более десяти лет внедряют требования сертификации FSC к поставщикам и закупкам. Почти все из двадати крупнейших лесопромышленных компаний, работающих в РФ, уже ориентируются на требования FSC. И лозунг создания выгодной в основном мелким российским компаниям отечественной сертификации подобен призывам отказаться от метров и сантиметров — «стандартов геополитических противников» — и вернуться к аршину и сажени.