С директором Ватиканских музеев Барбарой Яттой накануне открытия российской экспозиции побеседовала Елена Пушкарская

В Ватикане открывается масштабная выставка, состоящая из 54 произведений русской живописи из собраний Третьяковской галереи (47 полотен) и ряда других российских музеев

Экспозиция, получившая название «Русский путь. От Дионисия до Малевича», является ответом на прошедшую два года назад в Третьяковской галерее выставку из Музеев Ватикана Roma Aeterna, где были представлены 42 шедевра из пинакотеки Ватикана. После ее огромного успеха российская сторона поставила перед собой задачу подготовить не менее значимый по художественному уровню и общественному звучанию проект. Как сказано в пресс-релизе, наш ответ «должен стать духовным и культурным посланием России центру западного христианского мира». И поэтому, как и Ватиканские музеи два года назад, Третьяковка впервые расстается с таким значительным количеством своих сокровищ. Наряду с древнерусским искусством зрители увидят «Не ждали» Ильи Репина, его же «Крестный ход в Курской губернии», «Утопленницу» Василия Перова, «Всюду жизнь» Николая Ярошенко и другие мало известные на Западе произведения русского реализма. А кроме того, в Ватикан привезли такие знаковые произведения, как «Купание красного коня» Кузьмы Петрова-Водкина, «Черный квадрат» Казимира Малевича, «Троица» Натальи Гончаровой.

Осуществление столь масштабного проекта было бы невозможно без финансовой поддержки благотворительного фонда «Искусство, наука и спорт» Алишера Усманова, который, как и в ходе Ватиканской выставки в Третьяковке, взял на себя финансовые издержки.

В канун открытия российской экспозиции «Огонек» побеседовал с директором Ватиканских музеев Барбарой Яттой, которая с большим нетерпением встречает выставку из России уже потому, что у нее самой русские корни. К тому же ей гораздо больше нравится встречать шедевры у себя, чем отправлять в дальнее странствие свои.

— Во время телемоста с Москвой вы сказали, что всему Риму не терпится посмотреть выставку из России. Почему такой интерес?

— Дело в том, что основу экспозиции составляют те произведения русского искусства, которые мало известны римской и итальянской публике, и я даже сказала бы, западной публике в целом. Да, это правда, что выставка отталкивается от Дионисия, но ее костяк составляет русская живопись XIX века, живопись необыкновенная, очень самобытная. К тому же эта живопись крайне редко вывозилась из России. И потому замысел организаторов выставки — Зельфиры Трегуловой (директор Третьяковской галереи.— «О») и Аркадия Ипполитова (куратор выставки.— «О») — показать в Ватикане столь широкую панораму русского искусства на основе произведений из Третьяковской галереи и ряда других российских музеев — сразу показался мне чрезвычайно удачным. Я с радостью подхватила эту идею. Это прекрасный ответ на ту выставку, что мы отправили два года назад в Москву.

— Изначально ответная выставка из российских музеев в Ватикане предполагала, насколько я помню, полотна на библейские темы. Концепция изменилась?

— Мы не вмешивались в выбор российской стороны, ведь и два года назад российская сторона оставила за нами право самим составить экспозицию для Третьяковской галереи.

Но согласитесь, духовность в искусстве может иметь множество форм. И посетители выставки получат возможность почувствовать русскую душу через прекраснейшую живопись, которая, повторюсь, в отличие от икон, ей почти не известна. У меня самой есть генетическая предрасположенность к традиционной иконографии — моя бабушка по рождению православная (она приняла католичество, чтобы выйти замуж за моего деда), мама — эксперт по иконам. Но и меня эти полотна поразили именно своей глубочайшей духовностью.

— Почему для экспозиции выбрано крыло Карла Великого, расположенное не в Апостольском дворце, а в Колоннаде Бернини?

— Крыло Карла Великого — пространство, где проводятся масштабные выставки, которые организуют не только Ватиканские музеи, но и сам Святой престол. И в выборе именно этого места для выставки из России содержится двойной месседж. Это выставочное пространство является одной из важнейших витрин Ватикана, и оно находится в самом его сердце (Колоннада Бернини примыкает к собору Святого Петра.— «О»). В отличие от Ватиканских музеев, вход в Крыло Карла Великого — прямо с Ватиканской площади. Обсуждая с Зельфирой Трегуловой концепцию выставки, мы сочли очень важным и то обстоятельство, что вход на нее будет бесплатным (что было бы невозможно при размещении выставки в Апостольском дворце.— «О»). Таким образом, экспозиция сможет привлечь не только любителей искусства и туристов, но и паломников, что очень важно, учитывая ее религиозное и духовное звучание.

— В числе экспонатов — «Явление Христа народу» Александра Иванова (в Ватикан отправился большой (172х247) эскиз из Русского музея, а не гигантское полотно из Третьяковки), полотно, которое очень дорого русскому сердцу. Были ли трудности, чтобы получить его?

— Повторяю, весь выбор был за российской стороной. Могу только предположить, что госпожа Трегулова сочла необходимым выбрать произведения, которые могли бы стать идентичным ответом на те шедевры, что мы два года назад отправили в Москву. К тому же организаторы российской выставки прекрасно понимают ее значение как витрины русского искусства и истории в Ватикане, Риме и всей Италии.

— Выставка русского искусства такого уровня и масштаба впервые проводится в Ватикане, так же как и экспозиция шедевров из Ватиканской пинакотеки стала премьерой в России два года назад. Не секрет, что импульс столь амбициозному проекту дала договоренность между президентом Владимиром Путиным и папой Франциском. Как вы думаете, этот беспрецедентный выставочный обмен найдет адекватный отклик в сердцах и умах людей?

— Успех выставки из Ватиканских музеев в Москве уже дал ответ на этот вопрос. Было столько желающих посмотреть эти шедевры — а значит, лучше понять душу итальянцев, итальянское искусство, историю,— что мы были вынуждены продлить пребывание в Москве этих полотен на 15 дней. И все россияне, которых я встречала потом, рассказывали мне, в какой степени они были впечатлены и потрясены этой выставкой. И я уверена, то же самое случится и здесь.

— Что для вас было сложнее: отправить свою выставку в Москву или принять у себя российскую?

— Отправить картины в Москву было, конечно, сложнее. Напомню, что мы предоставили Третьяковской галерее наши лучшие полотна — Караваджо, Рафаэль, Мелоццо да Форли, Кривелли — всего 42 картины. Это очень много. Ряд залов Ватиканской пинакотеки оказались просто опустошенными. Особенно это было заметно в XII зале, так называемом Зале барокко, и эти пустоты нужно было срочно чем-то заполнить. К счастью, как раз в это время подходила к концу реставрация скульптур Бернини из наших запасников, их мы и решили выставить в XII зале. Идея оказалась настолько хороша, что мы так и оставили эти скульптуры в центре зала. В общем, получилось так, что наша пинакотека благодаря России даже обогатилась.

И я надеюсь, Зельфира Трегулова придумает нечто подобное у себя в музее (напомним, что в Ватикан отправились 47 шедевров из Третьяковки.— «О»). Расставаться с экспонатами всегда сложно, и я прекрасно понимаю ее нынешнее волнение, в том числе и за сохранность предоставленных для выставки шедевров.

На пресс-конференции российские журналисты задавали директору Третьяковской галереи вопрос о гарантиях безопасности принимающей стороны. Со своей стороны могу сказать, что безопасность полотен полностью гарантирована. Площадь Святого Петра (где проходит выставка.— «О») находится внутри города-государства Ватикан, который охраняется ватиканской жандармерией, швейцарскими гвардейцами. Но еще в большей степени эта площадь охраняется итальянскими органами безопасности. Она вообще закрыта со всех сторон, и единственная артерия, виа Кончельяционе, которая ведет к собору Святого Петра, вот уже больше года закрыта для транспорта. Так что тут обеспечен абсолютный контроль.

— Между этими двумя знаковыми выставками прошли те два года, что вы руководите Ватиканскими музеями. Как прошли эти годы для вас и, конечно, что они значили для музеев?

— Да, это действительно так. Правда, в Москву на открытие выставки в Третьяковской галерее я приезжала еще заместителем директора. Антонио Паолуччи (в то время директор Ватиканских музеев.— «О»), которого я должна была сменить через месяц, рассудил так: «Барбара, у тебя русские корни, ты и поедешь в Москву».

Эти два года были прекрасными и очень ответственными. Я должна была погрузиться в новую для себя реальность — до этого я отвечала за отдел Апостольской библиотеки, и я даже не была ее директором (до перехода в 2016 году в Ватиканские музеи Барбара Ятта отвечала за графику в отделе печатных книг Апостольской библиотеки Ватикана.— «О»). Эти годы меня очень многому научили. Я имела возможность встречаться с директорами мировых музеев, очень важными для меня были встречи с директором Эрмитажа Михаилом Пиотровским. Совсем недавно, в октябре, мы провели семинар, посвященный музейным профилактическим работам, а потом вместе обсуждали самые разные общие проблемы. Хотя, конечно, если сравнивать Музеи Ватикана с другими мировыми сокровищницами, они стоят несколько особняком. Потому что это не только наглядное свидетельство истории искусства, но и великие свидетельства веры, которые папы, кардиналы и другие служители религии веками собирали, хранили и передавали новым поколениям.

— На должность директора Ватиканских музеев вас назначил папа Франциск. Вы имеете возможность с ним общаться, он следит за вашей работой, высказывает какие-то пожелания?

— Я нахожусь в постоянном контакте если не с самим папой — он слишком занят для этого, то с его секретарем, а также с кардиналом Бертелло (кардинал Джузеппе Бертелло, губернатор города-государства Ватикан, в непосредственном подчинении которого находится директор Музеев Ватикана.— «О»). Они, конечно, имеют больше возможностей общаться с понтификом напрямую. Но совсем недавно я присутствовала на аудиенции, которую понтифик давал группе близких к Ватиканским музеям персон. Папа Франциск посмотрел на меня, взял мои руки в свои и произнес: «Знаешь, мне сказали, что ты хорошо работаешь!» И это для меня было лучшим признанием и оценкой всех моих усилий. Ничего большего мне и не нужно.

— А правда, что глава католической церкви совсем не бывает в Ватиканских музеях?

— Это не так. Папа Франциск был тут, когда отмечался юбилей римской курии (в феврале 2016 года.— «О»), и, конечно, он бывает в Сикстинской капелле. 7 января (в последний день рождественских литургических празднований.— «О») понтифик провел там обряд крещения (в ходе которого были крещены 34 ребенка.— «О»). Ясно, что у главы католической церкви не так много времени и есть другие приоритеты. И его нагрузка невероятна, особенно если учитывать возраст.

— Раз уж мы заговорили о Сикстинской капелле, не могу не спросить: как вы справляетесь с той чрезмерной нагрузкой на нее и что делаете, чтобы потоки посетителей не оказались губительными для ценнейших фресок?

— Сегодня консервация Сикстинской капеллы заботит меня уже меньше, чем раньше. Установленная там несколько лет назад система, следящая за количеством посетителей и контролирующая необходимый режим температуры и влажности, отлично себя зарекомендовала. И сейчас мы думаем, как сделать, чтобы то огромное количество людей, что находится в капелле, не мешало созерцанию, эстетическому наслаждению от пребывания в этом магическом месте.

— Как вы хотите этого добиться, уж не за счет ли сокращения числа посетителей? Сейчас ведь многие туристические Мекки пытаются закрыться от, так скажем, не слишком взыскательной публики?

— Ни в коем случае. Любой человек имеет право увидеть Сикстинскую капеллу. И я уверена, что даже туристы с круизных судов, лишь на день останавливающихся в Чивитавеккье (туристический порт Рима.— «О»), получают от посещения капеллы тот импульс, за которым все сюда стремятся. Так что я не делю публику на серии «А» и «Б». Может, наоборот, именно публика из условной категории «Б» как раз больше нуждается в созерцании этой красоты.

А вообще-то до середины прошлого века, и даже скажу так — до большой реставрации Сикстинской капеллы в 80-х годах, после которой фрески вновь заиграли всеми своими красками, «Сикстина» не пользовалась такой популярностью. Публика считала Микеланджело слишком темным, мрачным, драматичным. Прежде в Ватиканские музеи приходили в основном посмотреть античную классику и залы Рафаэля. И конечно, лоджии Рафаэля, которые до 80-х годов входили в маршрут музеев.

— Что вы предлагаете посетителям, чьи интересы выходят за рамки обязательных маршрутов?

— Экспозиции Ватиканских музеев простираются на 7 км, и мы очень стараемся так перераспределить потоки посетителей, чтобы в зону их внимания попали не только Сикстинская капелла и залы Рафаэля, но и другие музейные пространства, полные уникальных экспонатов. Например, Этрусский музей или не так давно открытый для посещения Новый коридор (BracciaNuovo) c его обширной коллекцией классических статуй. Для этой публики мы диверсифицировали маршрут, чтобы избежать 1,5-километрового пути, ведущего в Сикстинскую капеллу.

— Стремление выглядеть более современным — очевидный тренд не только Музеев Ватикана, но и самого Святого престола, и лучшее тому доказательство — ваше назначение на пост директора папской сокровищницы. Впервые женщина стала директором Музеев Ватикана. Есть ли граница, которую при всем стремлении идти в ногу с современностью Музеи Ватикана не могут перейти, чтобы не нарушить свою идентичность. И правда ли, что в будущем году у вас намечается выставка Уорхола?

— Конечно, мы делаем серьезный отбор произведений, которые мы хотели бы показать. Ведь, как я уже говорила, Апостольский дворец — это не только собрание искусств, но и место пребывания пап и святое для христиан место. И, конечно, отбор экспонатов для выставок происходит с учетом этой специфики. Что касается Уорхола, пока ничего не решено, во всяком случае, выставка не стоит в музейном плане на 2019 год.

Беседовала Елена Пушкарская, Рим