До каких рамок дошли переговоры на саммите Россия—АСЕАН

14 ноября президент России Владимир Путин в Сингапуре принял участие в работе саммита Россия—АСЕАН и провел несколько двусторонних встреч, а специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников углубился в детали, которые им предшествовали и значили, скорее всего, не меньше, а больше, чем сами переговоры. Ведь, в конце концов, никогда раньше посол Японии в России не пытался дирижировать членами российской делегации, а Владимир Путин не ждал своих иностранных коллег так же долго, как раньше — они его.

Утро 14 ноября на саммите Россия—АСЕАН стало для Владимира Путина продолжением вчерашнего дня. То есть он приехал на саммит в торгово-выставочный центр Suntec и хотел пройти, как обычно, мимо рамки металлоискателя, которая в таких случаях стоит для кого угодно, но только не для него. И тем не менее Владимира Путина аккуратно перенаправили именно сквозь рамку. То есть, похоже, полицейские хотели проверить, что он с собой пытается пронести в Suntec.

Это была без преувеличения уникальная ситуация. В таких случаях президенту, да что там, любому министру открывают какой-нибудь дополнительный проход, который всегда есть и отгорожен какими-нибудь столбиками с красной ленточкой, которую просто снимают, а потом опять вешают между столбиками, да и все. И всем удобно, и без последствий для всех. Но тут все вышло принципиально иначе. Президента России обязали пройти сквозь рамку, и видимо, не случайно. То есть теперь службе безопасности предстояло сделать следующий шаг: если у него есть с собой что-то не то, то есть если он, грубо говоря, зазвенит, то надо предложить ему вынуть все это из карманов и пропустить это сквозь ленту с рентгеном. А как иначе?

И ведь Владимир Путин зазвенел. Если до этого я все это видел, то теперь услышал.

О том, что это было, можно только предполагать. И поверьте, есть люди, которые с той секунды только это и делают. И говорят теперь, что даже если бы он вытащил из карманов все, что, по мнению службы безопасности, могло зазвенеть, например, тайный мобильный телефон, о существовании которого столько лет говорят все, кто про это ничего не знает, то звон все равно никуда бы не делся, сколько бы раз его сквозь эту рамку ни попросили еще пройти. Потому что это якобы звенит то, из-за чего все-таки именно так, а не иначе относятся к Владимиру Путину в мире. Потому что из стали.

Таким образом, попытки проверить на прочность помощника президента Юрия Ушакова (ему устроили личный досмотр прямо в автобусе, когда он должен был уже встречать президента России у трапа самолета) окончательно перестали казаться досадным недоразумением. Спецслужбы Сингапура делали тут все, что считали нужным, и остается надеяться, что и с остальными лидерами стран АСЕАН — тоже.

При этом речь Владимира Путина на саммите была очень и очень мирной.

Премьер-министр Сингапура Ли Сянь Лун, с которым Владимир Путин, как известно (см. “Ъ” от 14 ноября), не успел встретиться накануне, дал ему слово (не встретиться этим вечером, а просто дал слово), и российский президент произнес несколько торжественных фраз специально для этого случая. Все они так или иначе характеризовали поступательное движение в отношениях России и АСЕАН.

Потом Владимир Путин произнес странную, на первый взгляд, фразу:

— Полезным было бы продолжение работы российской делегации в АСЕАНовском деловом и инвестиционном форуме, который вчера завершился в Сингапуре.

То есть как это полезным было бы продолжить работу российской делегации на деловом и инвестиционном форуме, если он закончился? То есть российской делегации было бы полезным поработать в одиночестве?

И ведь можно подозревать, после этих слов обязательно поработала бы, и без сомнения эффективно.

Но все-таки, возможно, Владимир Путин имел в виду и нечто иное: форум как постоянно действующий институт. А может быть, и нет. Вот как бывает.

Кроме того, Владимир Путин предложил странам АСЕАН помощь в борьбе с распространением инфекционных заболеваний (надо полагать, в России таких проблем, как в Малайзии, Брунее или Вьетнаме, уже нет). Он даже предложил подумать «о проведении совместных учений по реагированию на опасные инфекционные заболевания». Атака будет подавлена, конечно, в зародыше, который будет уничтожен, то есть не пройдет ни одна бактерия из утвержденного в соответствии с Международными медико-санитарными правилами 2005 года перечня инфекционных (паразитарных) болезней: оспа, полиомиелит, вызванный диким полиовирусом; человеческий грипп, вызванный новым подтипом вируса; тяжелый острый респираторный синдром (ТОРС), холера, чума, желтая лихорадка, лихорадка Ласса; болезнь, вызванная вирусом Марбург; болезнь, вызванная вирусом Эбола; малярия, лихорадка Западного Нила, крымская геморрагическая лихорадка (особо заразна, подозреваю, вследствие своей внешней привлекательности), лихорадка Денге, менингококковая инфекция и, разумеется, лихорадка Рифт-Валли.

— И конечно, отмечу поступательное развитие гуманитарных связей между Россией и государствами АСЕАН,— заключил Владимир Путин.

Сразу после пленарного заседания Владимир Путин уехал в отель Shangri-La, где остановился в Сингапуре, для двусторонних встреч: с президентом Южной Кореи и премьер-министром Японии; а позже, после ужина по случаю мероприятия следующего дня, 13-го Восточноазиатского саммита,— и с премьер-министром Сингапура (эта сорвавшаяся накануне встреча так и зияла черной дырой в графике российского президента): если, конечно, повезет, причем обоим, а не только президенту России, как уже выглядело накануне вечером, когда в сумерках стало казаться, что за ним, однажды к нему опоздав, уже никогда не угнаться… (Сразу скажем: повезло.)

И снова его подстерегали неожиданности, которые только с некоторой натяжкой можно было счесть протокольными. Так, Владимир Путин появился в переговорной комнате, и следовало рассчитывать, что к нему сразу выйдет и президент Южной Кореи. Задержки в таких случаях невозможно и представить: если кто-то и правда опаздывает, то и хозяин встречи, которым в этой ситуации считался Владимир Путин, лучше подождет его где-нибудь не на виду у всех.

Но российский президент зашел, а его корейского коллеги не было минуту, две, три… То есть он опаздывал, можно сказать, вырвав это мощное оружие из рук самого президента России.

Владимир Путин уже и с Сергеем Лавровым поговорил, они уже и посмеялись чему-то, уже и пять минут прошли, уже и Юрия Трутнева российский президент подозвал и с ним тоже поулыбался чему-то хорошему, а все никак.

Можно, казалось, уже даже уйти, как, помню, однажды сделал в такой ситуации президент Турции (еще до сбитого российского бомбардировщика, то есть когда он еще мог себе такое позволить), чтобы не находиться под непрерывным расстрелом фотокамер и потом, когда скажут, что коллега наконец уже здесь, вернуться без репутационных потерь.

Но Владимир Путин дождался президента Кореи здесь, в переговорной комнате. (И возможно, он обо всех этих подробностях даже и не думал, хоть и вряд ли: они все-таки очень сильно бросались в глаза. Причем в этой поездке одна просто наскакивала на другую, и это был, уже понятно, не предел. Но уже беспредел.)

— Нам всегда есть о чем поговорить,— признался он коллеге Мун Чжэ Ину.— Объем наших отношений очень большой.

– Хочу поблагодарить вас за уделенное вами внимание, вашу поддержку! — сказал в свою очередь корейский президент, и можно было бы сказать, даже пылко (как это выглядит в изложении на бумаге), если бы по отношению к нему такое можно было хотя бы представить.— Мы смогли создать большое мирное течение на Корейском полуострове начиная с пхёнчханских Олимпийских игр!

Вот как они это с таким удовольствием произносят, с такой доброжелательной улыбкой глядя в лицо собеседнику?! То есть начиная с Игр, в которых было отказано российской сборной.

Между тем они беседовали долго, не меньше часа: наверное, и правда было о чем поговорить. На самом-то деле, только о Северной Корее можно было беседовать хоть сутки.

Следующим собеседником Владимира Путина должен был стать его старинный товарищ (прежде всего по несчастью, то есть по мирному договору) Синздо Абэ. И можно было уже не сомневаться, что гладко в этот день не пройдет и это. Но прошло еще как не гладко.

Для российской делегации были приготовлены три ряда стульев, что не очень обычно для двусторонних встреч на таких саммитах, когда все спешат либо со следующей двусторонней встречи, либо на нее, или на прием, или сразу и туда, и туда. Готовились, то есть, фундаментально.

Японская делегация, напротив, оказалась немногочисленной, и возглавлял ее в отсутствие премьера пока посол Японии в России Тоёхиса Кодзуки — так, по крайней мере, казалось ввиду его активного поведения. В какой-то момент, когда все минут уже как десять стояли в ожидании двух лидеров, посол вышел на середину комнаты и, обращаясь к российским коллегам, вдруг сказал:

— Садитесь! Садитесь! Наша делегация еще в пути! Премьер-министр еще в машине! Садитесь!

При этом он дирижировал членами российской делегации руками, словно призывая их успокоиться. И вот тут они действительно стали проявлять признаки волнения.

— Ваша делегация, может, и в пути,— неожиданно резко ответил глава «Росатома» (а что, наши атомные станции, слава Богу, в порядке, в отличие от некоторых, так что имел моральное право взорваться) Алексей Лихачев.

Посол смутился, но дирижировать не перестал. Теперь он, казалось, пытался усадить на место хотя бы одного разбушевавшегося главу «Росатома»: больше ни на кого он теперь не смотрел. Но тот, похоже, только начал. Похоже, люди тут и правда были готовы к встрече и настроены были не отдавать ни одной переговорной позиции.

— Мы не только вашего премьера ждем! — добавил Алексей Лихачев.— Поэтому и стоим!

То есть: а не потому, что вашего премьера ждем.

Посол без сомнения растерялся. Он не ожидал такого отпора. Он, по-моему, вообще никакого отпора не ожидал.

— Пример покажите, господин посол! — еще более неожиданно вступил министр экономического развития Максим Орешкин.— Сами сядьте!

Сначала, забыл добавить он. Или не забыл.

Таким образом, посла не просто ставили, а сажали на место. И он ведь сел, как-то растерянно и даже жалко улыбнувшись. В конце концов, это были все какие-то просто антипротокольные формальности, к соблюдению которых он был, мягко говоря, не готов.

Тут, подумав, сели и господа Орешкин и Лихачев. В конце концов, их переговорные условия были выполнены, повода оставаться стоять теперь не было. Сели и остальные: Сергей Лавров, Дмитрий Песков.

Остался невозмутимо стоять на ногах едва ли не только Игорь Сечин.

Потому что он не только их премьера ждал.

И не столько.

И тот, кого он ждал, через несколько секунд вошел в комнату. И надо же, премьер-министр Японии теперь не появлялся так же, как президент Кореи. Да что же это за день-то такой был!

И Владимир Путин привычно сосредоточился на в свою очередь поднявшихся Сергее Лаврове и Максиме Орешкине. Но Синдзо Абэ все равно опаздывал. А Владимир Путин уже говорил, что скоро и на обед пора, и сам, видимо, туда не намерен был опаздывать.

— На большом автобусе, говорят, поедем,— негромко, но внятно обратился он к главе РЖД Олегу Белозерову.

Проголодался, похоже, всерьез.

А тот расстроенно признался, что его не включили в список приглашенных.

Владимир Путин необыкновенно оживился этому известию, и тут взгляд его упал на стоявшего в глубине этой компании Алексея Миллера.

— А тебя? — спросил президент, просто пронзительно глядя на главу «Газпрома».— Тебя берут?

Тот скромно и с достоинством кивнул. Да и то сказать: попробовали бы еще и его не взять.

— Он тощий, и его поэтому берут,— удовлетворенно констатировал президент России.

Мне кажется, Алексей Миллер не производил впечатления никакого тощего: наоборот, попробуй сохранять столько времени такую форму, особенно если она у тебя раньше была другая.

Но теперь, после этих слов, видимо, производил.

Все-таки в разгар этого небесполезного (или, вернее, только на первый взгляд бесполезного) диалога в переговорную комнату наконец вошел Синдзо Абэ.

Премьер-министр признался, что ему «сегодня радостно встретиться с президентом Путиным» (словно до этого было не так радостно).

— У нас время ограничено, но рассчитываю на дискуссию не только о двусторонних вопросах, в том числе экономических, но и о международной ситуации, в том числе по северокорейскому вопросу. Также, в частности, хотел бы обсудить вопрос мирного договора… Я готов уделить и все время этой теме — вопросу мирного договора,— вдруг признался господин Абэ.

Он не был, между прочим, так приветлив и цветист, как раньше при таких встречах. Растаяли, возможно, какие-то иллюзии, а они точно были. Да и на форуме во Владивостоке они расстались, мне кажется, не такими друзьями, какими еще были до него (особенно после публичного предложения российского президента немедленно, до конца года, заключить мирный договор безо всяких условий, чтобы реально что-то сделать: а на самом деле оба понимали, что российский президент просто ставит коллегу в неудобное положение, потому что тот вообще никак не мог принять такое предложение — так же как и публично отказать. То есть это было довольно жестоко).

И они остались без прессы, а потом Дмитрий Песков сообщил, что стороны активизировали переговорный процесс по мирному договору.

А на самом деле просто, скорее всего, уже оба опаздывали на ужин.

Андрей Колесников, Сингапур