Михаил Опенгейм о ретроавтомобилях и современном искусстве

Сооснователь московской галереи Artstory, бизнесмен Михаил Опенгейм убежден в том, что редкие автомобили — это настоящие произведения искусства. И чтобы их оценить, нужна гоночная трасса.

— Сферы вашего коллекционирования очень разные. Как они сочетаются?

— Я никогда не задумывался, как именно все это сочетается. Просто в какой-то период времени мне становится что-то интересно, и я в это погружаюсь.

— Как пришла идея собирать ретроавтомобили?

— Однажды мы с сыном шли по набережной в парке Горького, там стоял мой знакомый, который демонстрировал посетителям парка десяток ретроавтомобилей. Сын сразу меня туда потащил. На одной машине нам даже предложили прокатиться. Bentley 1962 года ехала плохо, дымила, шумела, а для меня вообще стало открытием, что машина такого года просто может двигаться. Ощущение было странное, но в душу запало. Мне захотелось поглубже вникнуть в эту тему. И приобрести какой-нибудь старый автомобиль, который бы все-таки более или менее ездил. Где-то через год я купил первую старую машину — Mercedes 300S Roadster 1953 года. На ней я часто участвовал в ралли, много выигрывал и очень люблю на ней ездить до сих пор.

— В одном из своих заездов вы были за рулем самого почтенного автомобиля из вышедших на старт — Renault EF 1914 года выпуска. Он и в вашей коллекции старше всех?

— Нет, самый старый автомобиль у меня 1900 года, De Dion-Bouton. А на Renault EF 1914 года я проехал много ралли, раза три выиграл на ней L.U.C Chopard — это ежегодное ралли классических автомобилей в Москве.

А самая редкая моя машина, пожалуй, Genestin 1928 года выпуска. Именно эта модель — вообще единственная. Их всего в мире осталось семь разных моделей этой марки.

— В августе 2018 года на аукционе Sotheby’s за $48,4 млн была продана Ferrari 250 GTO 1962 года, ставшая самой дорогой машиной, когда-либо проданной с молотка. Почему в рейтингах продаж ретроавто на первых местах стоит Ferrari?

— Ferrari 250 GTO не один раз уже подтверждала статус самого дорогого ретроавтомобиля в мире. Впрочем, это машины для совсем серьезных коллекционеров, я в этой высшей лиге не участвую. Как и любой другой, рынок ретроавтомобилей живет по своим законам. За последние годы Ferrari очень продвинули. Вообще, многие спортивные машины за последние лет пять подорожали в два-три раза. Думаю, что это происходит еще и потому, что на этот рынок обратили внимание профессиональные инвесторы, поэтому вырос и общий интерес к теме, а вместе с ним и цены.

— Для вас принципиально важно именно участвовать в ралли? Вот собирателям картин хочется их выставлять. А машины могут просто стоять или на них обязательно нужно ездить?

— Если я рассматриваю покупку машины, меня, конечно же, интересуют и ее ходовые качества. Просто любоваться — нет, недостаточно. Имущество-то движимое, должно двигаться. Когда ты ездишь на таком автомобиле, очень много приобретаешь внутренне. Для меня это как машина времени. Тактильно, энергетически, когда ты ведешь эту машину, возникает чувство, что ты перенесся во времена ее создания.

— В каких гонках вы участвовали?

— Раньше, когда было побольше времени, я часто участвовал в гонках, сейчас реже. В мире есть очень разные соревнования на ретроавтомобилях — так, в Италии проводится гонка под названием Mille Miglia, одна из самых знаменитых, она начинается и заканчивается в городе Брешиа. В среднем за трое суток нужно пройти 1,8 тыс. км, большую часть маршрута — по серпантинам. Я принимал в ней участие на историческом автомобиле 1929 года OM 665 SS MM Superba — участнике и победителе своего класса гонки Mille Miglia 1930 года. Пока лучшее достижение у меня — это 16-е место в 2015 году. Участников в гонке обычно бывает более 400. Первые 40 считаются победителями…

— Вы планируете когда-нибудь показать свою автомобильную коллекцию широкой публике?

— Есть идея создать музей старинных автомобилей и современного искусства. Попробовать совместить эти два направления так, чтобы они подчеркнули достоинства друг друга. Я хочу объединить и выставить свои машины, а также автомобили других коллекционеров и создать такую необычную условно-постоянную экспозицию. Пока видится, что коллекция музея может составить примерно 80–100 автомобилей.

— Музеи ретроавто в Москве уже есть, очень хорошие музеи в Германии, во Франции, в Голландии. Но о таких, где представлены параллельно ретроавтомобили и современное искусство, слышать не приходилось. Так что это будет интересный эксперимент.

— В пространстве музея, возможно, найдется место и для моего сравнительно нового увлечения: шарманки, музыкальные автоматы и механические игрушки. Я до конца еще не определился, будет ли это еще одним направлением в коллекционировании.

— Что можете посоветовать начинающим собирателям, ретроавтомобилей в частности? Какие ошибки или неточности вы совершали?

— Для начала надо определить цель собирательства. Меня нередко спрашивают: выгодно ли инвестировать в машины? Честный ответ — не знаю. Коллекционирование я не считаю для себя бизнесом. Естественно, хочется собирать то, что является редкостью, штучные экземпляры. Главное, нельзя делать поспешных покупок: увидел — купил. Если речь идет о старых машинах, то нужно принимать взвешенное решение, необходимо делать экспертизу.

Как-то я чуть не приобрел одну очень серьезную историческую гоночную машину с безупречной репутацией. Проведенная тщательная экспертиза, которую ранее никогда не делали, эту репутацию разрушила. Оказалось, что автомобиль был собран из разных деталей, специально под историю легендарной машины, которая прошла многие гонки в 1930-х годах, но потом погибла. Грамотная сборка умелых механиков плюс пиар позволили этому автомобилю в течение десятилетий оставаться в топе самых известных гоночных машин. Но серьезной проверки, с рентгеном рамы, она не выдержала. Ее хозяин, кстати, был в шоке. Он думал, что владеет подлинным историческим автошедевром.

— Для вас автомобиль — произведение искусства? Как это увлечение коррелируется с собиранием живописи и графики?

— Автомобили, безусловно, произведения искусства. Причем высочайшего дизайнерского искусства. А коллекционирование живописи и скульптуры — абсолютно параллельная дорога. Одно из другого не вытекает. Какое-то время назад мне захотелось погрузиться в тему современного искусства. Старыми картинами заниматься не хочется, во всяком случае пока. Тем более что я как-то попробовал купить работу периода русского авангарда, а она оказалась поддельной, пришлось возвращать. Так что чем ближе к современности, тем больше шансов, что приобретешь подлинную вещь. Я купил одну-две работы, стал ходить по мастерским, знакомиться с художниками. Увлекся. А потом познакомился с Люсинэ Петросян — известным московским коллекционером. Через какое-то время мы пришли к выводу, что нам с ней нужно открыть свою галерею. В том числе потому, что не хотелось ходить по музеям-галереям и упрашивать, чтобы сделали выставку того или другого художника, чье творчество нам нравится,— там везде длиннющие очереди. Так появилась галерея Artstory. И вот уже пятый сезон мы выставляем в ней только то, что нам близко.

— Помнится, было неожиданностью, когда в 2014 году, буквально в разгар финансового кризиса, открылась такая галерея.

— Мы отдавали себе отчет, что она вряд ли станет слишком успешным, прибыльным бизнесом. Ведь как такового арт-рынка в России, к сожалению, нет. Мы это делали в первую очередь для себя, считали, что это правильно. Люсинэ оказалась единомышленником, что само по себе большое везение. Во многом наши взгляды на искусство, даже если сначала в чем-то и разнились, со временем стали все больше совпадать. В коллекции нашей галереи есть работы Моисея Фейгина, с которого я и начал свое собирательство, а еще Владимира Мигачева, Натальи Нестеровой, Льва Табенкина, Дмитрия Иконникова, Виктора Калинина, семьи Волковых — кстати, выставки многих наших любимых художников проходили в Artstory. На днях у нас открывается выставка грузинской художницы Кети Мелкадзе, которая делает современную скульптуру из… строительной сетки. Так что мы рассказываем очень разные истории.

Беседовали Дмитрий Буткевич и Валерия Галлай