мнение

Последнюю пятилетку российские юристы вряд ли могут занести в свой актив. Да, кто-то по-прежнему ощущает себя равным среди первых — участие в многомиллиардных сделках или переговоры бок о бок с крупным бизнесом играют с некоторыми правоведами злые шутки, отрывая от земли и нередко лишая благоразумия. Более прагматичные констатируют: очень часто российский юрист сегодня не часть бизнеса, а его обслуга. Дров в топку профессиональной рефлексии подбрасывает и суровая реальность: правоведы разобщены, а юридическая профессия далека от оптимального регулирования. Поэтому то, что в цивилизованном мире — давно устоявшаяся практика, у нас нередко приводит к не укладывающимся в голове вещам.

Разумеется, на публике абсолютное большинство российских юристов предпочитает сохранять спокойствие. Обороты стабильно высокие, число клиентов с наступлением санкций только растет (у тех, кто вовремя оптимизировал собственные практики), сами санкции непосредственно юристов не касаются. А уж если управляющий партнер вхож в коридоры власти, причем не через бюро пропусков,— можно вообще чувствовать себя как у Христа за пазухой.

Однако за солидным фасадом российского юридического рынка скрывается настоящее Средневековье.

Примеров того, что российский юрист (пусть даже с адвокатской лицензией) сегодня никакой не вершитель судеб, а некто с нижних ступеней социальной лестницы, с кем сильный мира сего может поступить как ему вздумается, предостаточно. На периферии, где состоятельные доверители наперечет, с юристами не считаются повсеместно. Сколько уже лишились практики (нередко — вместе со свободой), достоверно не знает никто: не выносить сор из избы — старая российская традиция.

Оазисом состязательности и равноправия в сложных процессах прекраснодушные считают Москву. Часто на поверку оазис оказывается красивым миражом.

О российских буднях пехотинцев большой бизнес-войны, переместить любого из которых с места сражения за активы в казенный дом по-прежнему может любой госслужащий калибра члена кабинета регионального правительства, напоминает история юриста Сергея Буданова. Отсутствие реакции на нее со стороны Федеральной палаты адвокатов РФ не вызывает особенного удивления. Буданов не имеет адвокатского статуса, стало быть, формально чуждый элемент, заниматься которым вместо многочасовых обсуждений реформы юридического рынка — только время терять.

В главном адвокатском профсоюзе страны, наверное, слышали и о другой некрасивой истории — деле адвоката Игоря Третьякова. Именно кейс Третьякова наглядно показывает, что сегодня легко убрать с дороги даже адвоката с солидной репутацией на рынке и устоявшимися профессиональными связями.

Глава адвокатского бюро «Третьяков и партнеры» был задержан, арестован и помещен в следственный изолятор летом текущего года. Сейчас он фигурант дела о мошенничестве, в рамках которого Бабушкинский суд Москвы ранее взял под стражу гендиректора НПО имени Лавочкина Сергея Лемешевского и руководителя дирекции правового обеспечения этого предприятия Екатерину Аверьянову. Игоря Третьякова вместе с топ-менеджерами объединения обвиняют в хищении 332,5 млн руб. Главный подозреваемый — именно адвокат, поскольку его структура получила от НПО сотни миллионов рублей «необоснованной прибыли». Следствие полагает, что такие деньги ни один человек с адвокатской лицензией честно заработать не может.

Сам Игорь Третьяков, думаю, до сих пор не очень понимает, за что ему теперь положены нары в камере изолятора вместо домашней спальни. Партнерство «Третьякова и партнеров» и НПО имени Лавочкина началось в 2016 году, когда предприятие шло на дно, торпедируемое миллиардными исками Минобороны РФ и «Роскосмоса» — будущего полноправного акционера объединения. В тот момент менеджеры ракетно-космического флагмана, поняв, что в арбитраже их штатные юристы не способны адекватно противостоять валу претензий, спешно наняли Игоря Третьякова и его команду.

Сухие цифры: в 2016–2017 годах общий размер исковых требований к НПО со стороны только одного «Роскосмоса» по 20 арбитражным делам составлял порядка 6 млрд руб., из них истец выиграл 120 млн руб., или 2%. Результативность говорит сама за себя. Игорь Третьяков — опытный юрист. И совершенно не удивительно, что, перед тем как взяться за заведомо провальную работу по вытаскиванию конструкторов луноходов из долговой ямы, он включил в договор с предприятием один пункт: адвокат имеет право на 8% суммы от разницы между заявленными «Роскосмосом» исковыми требованиями и суммой удовлетворенных исковых требований. «Роскосмос» в итоге фактически проиграл в арбитражном суде. НПО, которое отделалось легким испугом, по официальному договору выплатило Игорю Третьякову премию, которую и должно было выплатить,— суммарно более чем 300 млн руб. за 20 арбитражных дел.

В переводе на американскую валюту это чуть больше $5 млн. Можно, заплатив налоги, уйти на покой. Для первого мира такие адвокатские заработки — обычное дело. А для предприятия, которое проектирует и производит штучную космическую продукцию, выплатить 6 млрд руб. по исполнительным листам — это реальное банкротство и тысячи безработных.

Лишение адвоката Третьякова свободы и справедливого гонорара очень напоминает попытку отвлечь внимание властей, общественности, прессы от положения дел в самом «Роскосмосе». А для любого, кто следит за новостями, очевидно: там есть от чего отвлекать.

Для юридической общественности — той, что еще способна критически взглянуть на происходящее в корпорации,— суть дел Третьякова и Буданова не в красивых комбинациях, которые ведут к большим премиям за громкие профессиональные победы. А в том, что за решеткой может оказаться любой правовед из ныне практикующих, как бы удачлив он ни был ранее. Безнаказанно быть чужим среди своих можно лишь до определенного момента.

Владимир Николаев