Умер Бернардо Бертолуччи

В Риме умер Бернардо Бертолуччи. Он не дожил до семидесяти восьми, что по нынешним временам считается вовсе не преклонным возрастом, но многие годы был прикован к инвалидному креслу. По этой, а также по иным причинам его творческая жизнь делится на две неравноценные половины. Об одном из крупнейших режиссеров второй половины ХХ века — Андрей Плахов.

Слава улыбнулась Бертолуччи, когда ему еще не было двенадцати и он, сын знаменитого поэта и кинокритика, впервые напечатал свои стихи. Восемь лет спустя Бернардо выиграл приз за стихотворный сборник, а в двадцать три, освоив азы кино ассистентом у Пазолини, уже имел в своем режиссерском активе фильм «Перед революцией». Он дал тем самым определение целой эпохе, пик которой наступил в 1968-м и в событиях которой Бертолуччи сам принял активное участие. До середины 1970-х он оставался бунтарем, воспевал «коктейли Молотова» и классовую борьбу, иногда перенося ее в постель. В то же время уже в раннем «Конформисте» его кинематограф набрал классическую мощь, и молодого режиссера стали рассматривать как наследника Феллини, Висконти и Антониони, нового гения итальянского кино. Фильмы-метафоры «Последнее танго в Париже» и «Луна» можно объединить в цикл «После революции»: в них еще сохраняется аромат романтической утопии, но преобладает горечь трезвых уроков.

Уроком стало столкновение коммуниста Бертолуччи с реальным социализмом. На советско-итальянском симпозиуме в 1973 году в Риме Сергей Герасимов заявил, что «Последнее танго в Париже» исполнено «низкопробного пафоса». Итальянские участники симпозиума были удивлены ярой сексофобией гостей и пытались убедить их, что к искусству нельзя подходить с позиций деревенского священника.

В нападках на картину сомкнулись коммунистические ортодоксы и правые консерваторы.

Первые апеллировали к Москве, говоря, что там «хотят построить морально здоровое общество, где масло используется как продукт питания, а не для таких целей, как в грязном фильме Бертолуччи». Вторые требовали пожертвовать искусством ради «чувства стыдливости».

Четыре года спустя режиссер впервые посетил Москву и привез свой пятичасовой фильм-гигант «Двадцатый век». На пресс-конференции Бертолуччи метал громы и молнии в адрес США, где прокатчики вырезали из картины несколько эпизодов, усмотрев «слишком много красных знамен». Однако если гость был внимателен, он мог заметить, что «цензура» московской публики была направлена в ту же сторону: зрители впивались в экран в ключевых эротических сценах и отсиживались в буфете, когда нагнетались эпизоды революционной борьбы — не менее вдохновенные.

Бертолуччи попросил показать ему прокатную копию «Конформиста», неведомо как попавшего на советский экран. Результат эксперимента превзошел все ожидания. Из фильма, словно консервным ключом вскрывающего подсознание тоталитарного общества, вырезали все эпизоды, связанные с однополой любовью, перемонтировали весь драматургический ряд и к тому же отпечатали потрясающе красивый цветной фильм на черно-белой пленке. После этого итальянец Бертолуччи больше не искал приключений в России. Он сделал красноречивое признание: камера не автомат, и не следует злоупотреблять ею в этом качестве.

Меняется и характер увлечения Китаем, свидетельством чему стал осыпанный «Оскарами» «Последний император». Бертолуччи уже не рассматривает китайский коммунизм как романтическую альтернативу буржуазному миру. «Последний император» вообще не идеологичен: режиссер, по его признанию, был заражен тысячелетней мудростью китайцев и хотел показать, как через все исторические катаклизмы сохраняется непрерывность их ритуалов и культуры.

Собственно, на этом большой Бертолуччи кончается. Окончательную точку поставил снятый в Африке фильм «Под покровом небес», в котором все еще есть отблеск прежней мощи. Начиная с «Маленького Будды» его уже практически не видно. А вернувшись на родину, режиссер снимает невероятно красивые, но усталые анемичные картины, такие как «Ускользающая красота». Это уже другой Бертолуччи — не мой. Могу поделиться личной историей. Мне очень хотелось написать книжку о нем, и все уже было к этому готово, расшифрованы интервью, проработаны первоисточники, но с каждым новым фильмом некогда любимого режиссера желание таяло, пока не истаяло совсем. Когда мы в очередной раз встретились, у меня не было ответа на вопрос «Где же книжка?». Она просто умерла, не родившись.

В «Мечтателях» — последней своей громкой картине — режиссер задумал вернуться туда, откуда вышел в свое кругосветное путешествие. Париж — кинематографическая Мекка 1960-х, Синематека Анри Ланглуа — штаб молодежной революции. Красивая конструкция, ничуть не уступающая тем, что выстраивал Бертолуччи в своих ранних фильмах. Только в тех все дышало и трепетало, «Мечтатели» же спокойны, ироничны и холодны. Режиссер вернулся на знакомое место и не обнаружил даже призраков прошлого. Проведя опрос молодых людей на улицах, он обнаружил, что никто из них не знает, кто такая Марлен Дитрих или Жан-Люк Годар. Юные герои XXI века непохожи на прежних. Не факт, что они будут помнить и Бертолуччи. Не служат больше орудиями бунта ни секс, ни кино, ни рок-н-ролл. Теперь разрушать мир гораздо проще по интернету.

В последнее время о знаменитом режиссере вспомнили в связи с новыми феминистскими установками. Незадолго до смерти Мария Шнайдер, исполнительница главной роли в «Последнем танго в Париже», обвинила Марлона Брандо и Бертолуччи в том, что на съемках сорокалетней давности царила атмосфера если не физического, то психологического насилия.

И вот сейчас, когда Бертолуччи больше нет в живых, я понимаю, что вместе с ним действительно ушло время радикальных жестов и обнаженной искренности.

Вторую половину жизни он прожил и проработал в обществе нового конформизма, и мое разочарование было не в нем как в художнике, а в этой чопорной политкорректной эпохе, напоминающей застойную советскую.

Но еще не вечер. Книга о Бертолуччи с полным итогом сделанного им все равно будет написана, и не одна. Написана, скорее всего, молодыми историками кино, которые с восторгом откроют для себя навсегда ушедшую легендарную эпоху.

Андрей Плахов