Ксения Рождественская о фильме «Счастливый Лазарь»

В прокат выходит фильм Аличе Рорвакер «Счастливый Лазарь» — социальная сказка, основанная на реальных событиях 50-летней давности, разделившая приз за лучший сценарий в Канне с картиной Джафара Панахи «Три лица».

«Лазарь, на что ты смотришь?» — «Опять Лазарь пялится в никуда»,— переговариваются крестьяне. Они отрезаны от мира, они работают на табачную королеву — гротескную маркизу де Луну, ночью они дерутся за электрическую лампочку, а днем их деревушка Инвиолата залита солнцем. Лазарь — молодой деревенский дурачок с ангелическим лицом, он помогает тем, кто об этом просит, никогда не жалуется и верит всем, а больше всех — сыну маркизы, скучающему Танкреди.

Имя героя, конечно, идет от библейского Лазаря из Вифании, умершего, воскресшего, а потом умершего еще раз. Дурачок Лазарь счастлив, когда видит счастливых людей. Но он не различает добра и зла, и ему все равно, кто будет счастлив, кому помогать: плохому человеку или хорошему. Для него все — хорошие. Не зря критики, рассуждая об этом фильме, вспоминают князя Мышкина. Когда у Лазаря начнется лихорадка, мир тоже залихорадит. Пройдет время, и бывшие бесправные крестьяне окажутся бесправными горожанами — городскими отбросами, мелкими мошенниками. Банк отнимет у них все. А Лазарь, ничуть не повзрослевший, так и будет смотреть на них восторженным и покорным взглядом святого.

«Лазарь» — всего лишь третий игровой фильм итальянки Аличе Рорвакер, но уже очевидно, что она говорит на языке великого итальянского кино: в ее фильмах есть и пазолиниевская тайна, и магическая рассудительность Эрманно Ольми и братьев Тавиани, и укорененность в реализме — «Лазарь» с его «королевой табака» основан на реальной истории из итальянских 1980-х. Рорвакер утверждает, что большое итальянское кино — как, очевидно, и вся вселенная итальянской культуры,— это часть ее подсознания, мир, в котором она выросла и живет до сих пор. Поэтому она никого не цитирует впрямую, разве что ее герой напоминает о классической итальянской живописи, а «Casta Diva» на саундтреке кажется слишком лобовым решением.

В первых своих фильмах, уверенном «Небесном теле» (2011) и тончайших «Чудесах», о пчелах и девочках (2014, гран-при жюри Каннского фестиваля), Рорвакер показывала своих героинь на пороге взросления — на границе между тем, чего еще нет, и тем, чего уже нет. В «Лазаре» она отправляет на эту границу весь мир, наблюдая, как неумело пытается взрослеть человеческая цивилизация. Режиссер исследует время — в фильме незаметно проходит 25 лет — и вечность. Она изучает растущий табак — съемочная группа сама засевала плантацию и ждала, пока все вырастет,— и космос. Но главное, она дает жителям деревушки Инвиолаты, как и жителям мрачного урбанистического ада, возможность быть увиденными. На них смотрит невинное существо, святой, который не собирается никого судить, и от его взгляда мир становится если не лучше, то хотя бы выносимее. Хотя, конечно, очевидно, что Лазарь — не вполне человек, не «кроткий, наследующий землю», не «простодушный», не дитя природы. Лазарь — это вселенское добро, сокрушительная мощь, он способен увести за собой музыку и договориться с волком, у него есть смертельное оружие — рогатка, он способен дать людям надежду и указать, где лежит богатство. Но люди, ничего не знающие о святости, используют его как тупую рабочую силу.

Постоянный оператор Рорвакер, Элен Лувар, снимала фильм на 16-миллиметровую пленку, потому что она идеально соответствует философии кино Аличе Рорвакер. Зернистое изображение, то слишком яркое, то темноватое,— это способ увидеть мир таким, какой он есть: несовершенным. «Техническое совершенство — это скучно»,— говорит Лувар. Возможно, то же стремление к несовершенству заставляет режиссера сталкивать профессиональных актеров с непрофессионалами: в одной из женских ролей — сестра Аличе, одна из самых сильных современных актрис Альба Рорвакер, а Лазаря играет Адриано Тардиоло, который никогда не появлялся ни на театральной сцене, ни на экране. Весь фильм — существование на границе, столкновение двух противоположных сил, бесконечный рассвет. Или закат.

Иногда фильм кажется слишком явным социальным высказыванием: феодализм — это плохо, капитализм — это плохо, человек — это так себе, природа — это хорошо. Но сама Рорвакер уверяет, что не противопоставляет «плохой» город «хорошей» деревне и речь в фильме вообще не об этом. Речь об эксплуатации, о том, что все эксплуатируют всех и всегда можно найти кого-то, кто все стерпит. В каком-то смысле «Счастливый Лазарь» — притча о Средневековье, о том, как люди, жившие в феодальном обществе, переходят в общество капиталистическое и несут свое Средневековье с собой.

Посреди фильма, когда главные чудеса еще не начались, а привычная жизнь уже закончилась, молодая мать рассказывает сыну сказку про волка: как все его боялись, но никто не знал, что он стар и голоден и плутает по собственным следам. Этот зазор между страхом и реальностью, между сном и явью, между человеческой природой и цивилизацией — наверное, самое главное в несовершенном и оттого еще более магическом реализме итальянки.

В прокате с 13 декабря