Елена Стафьева о мануфактуре Brioni

За последние два года Brioni стал объектом модных экспериментов, из которых вышел с тем, что всегда составляло всемирную славу бренда — безупречным костюмом

Два последних года Brioni переживал фэшн-ураган: владеющий компанией люксовый конгломерат Kering Group всячески старался сделать из него супермодный бренд, меняя одного креативного директора за другим, причем самым радикальным образом. Сначала наняли звезду стрит-стайла и фэшн-директора онлайн-ритейлера Mytheresa Джастина О’Ши, который продержался там только сезон, сделав одно заметное движение — рекламу с Metallica в черных и белых смокингах. Потом пришла Нина-Мария Ницше, многолетняя первая помощница Мартина Марджелы, возглавившая его дом после ухода Мартина и уже успевшая до Brioni поработать директором коллекций у Демны Гвасалии в Vetements,— ровно на две коллекции, последняя из которых SS 2019 была показана в Париже в июне и получила вполне бравурную прессу. Но оба они продержались меньше года. А Brioni остался тем, чем он был всегда.

В офисе главного портного ателье Brioni Анджело Петруччи висит дзимарра цвета цельного молока, не на видном месте, но так, что можно разглядеть лейбл: «Brioni for Papa Francesco». Я поднимаю брови, Анджело улыбается и говорит, что фотографировать нельзя. Конечно, кто бы сомневался, как и имена клиентов на манекенах для костюмов su misura,— да почти ничего нельзя фотографировать на мануфактуре Brioni в Чивителле, про которую можно сказать «святая святых», но мы лучше назовем ее «храмом божественного костюма».

Чивителла входит в коммуну Пенне, фактически это часть крошечного города Пенне в горах провинции Абруццо. Это историческая родина Brioni, и все здесь крутится вокруг Brioni — местные жители по традиции работают на мануфактуре Brioni, градообразующем предприятии, в местной церкви SS. Annunziata есть алтарь св. Омобоно, устроенный корпорацией портных, где висит его алтарный образ XVII века — святой кроит красную ткань, ему помогает подмастерье, а ножницы, которыми он это делает, ровно те же самые, что сегодня используются на мануфактуре Brioni, большие, тяжелые, их не кладут на стол, а ставят на ребро. Век за веком, сидя на горе, здешние портные шили мужские костюмы, на вершине этой пирамиды и оказался Brioni. Все в том же офисе Анджело Петруччи есть целая стена с фотографиями его встреч с важными клиентами — и там все, от королей, президентов и премьер-министров до Дэниела Крейга в размеченном стежками пиджаке прямо во время примерки. Джеймс Бонд, как известно, одно время носил костюмы Brioni, в том числе и в первом фильме с Крейгом. Наши люди там тоже есть, и вообще среди клиентов Brioni много русских.

Что касается ножниц с алтарного образа св. Омобоно, то они тяжелы настолько, что я их, например, с трудом удерживала в руке. Абсолютное большинство закройщиков на мануфактуре — мужчины, как и большинство портных, но, конечно, не поэтому — так сложилось исторически. А вот среди швей как раз полно женщин, и можно бесконечно смотреть, с какой ловкостью и быстротой они стачивают несколько слоев будущей полочки пиджака, оставляют там, где нужно, дополнительный объем — используя для этого самые странные на взгляд профана способы, то делая защип прищепкой, то подкладывая между слоями палку.

Вообще, все искусство идеально сидящего пиджака — это баланс слоев и объемов. Пять слоев разной плотности и фактуры материалов собирается на плече, делается специальная таблица припусков для каждого клиента su misura, применяется особая система утюжки и отпаривания, которая формирует правильные объем и нужную форму, и т. д. Костюм Brioni — серьезная конструкция, вся сложность которой призвана обеспечить легкость во всем: и в том, как он выглядит, и в том, как он носится.

Когда идешь сквозь волшебный лес мануфактуры Brioni — а это настоящий волшебный лес со свисающими гроздьями разноцветных выкроек, с рядами рулонов с тканями, похожими на стволы деревьев, с шумом и гомоном паровых и швейных машин — это производит довольно гипнотический эффект. И кроме всяческого восторга от картины такого поразительного ремесленного мастерства, такого выдающегося качества всего, вплоть до самой маленькой пуговицы, там упорно возникает одна мысль. Последние годы из Brioni пытались сделать бренд, который можно было бы поместить примерно в то же пространство, что и Gucci или Balenciaga, главные модные бренды Kering (да и вообще главные модные бренды), не без определенных результатов, но, в сущности, без настоящего прорыва. Но вопрос, как он совершенно определенно назрел сейчас, после смены двух креативных директоров, звучит предельно ясно: а нужно ли это такому бренду, как Brioni?

Есть известные мужские ателье, которым удавалось проделать этот фокус — превратиться из классических в модные, пригласив на некоторое время знаменитого дизайнера, но их наследие не такое всеобъемлющее, не такое выдающееся и не такое историческое. Понятно, что современному рынку довлеет слово «миллениалы» и оно маниакально заставляет всех быть модными и молодежными, но, возможно, есть бренды, чей уникальный дар как раз в том, чтобы не поддаваться такому давлению. И возможно, Brioni — один из них.

Если этой замечательной мануфактуре что-то и нужно, то это не «модность», а чуть менее жесткая связь с образом «серьезный мужчина в серьезном костюме», то есть чуть меньше мачизма и чуть больше мягкости, в полном соответствии с тем расширением гендерных возможностей, которые сейчас переживает мужской мир. Не нужно быть зажигательным — достаточно быть теплым, так примерно можно было бы сформулировать кредо классической костюмной марки в этом новом мире. Концентрированная маскулинность, которая всегда была кредо Brioni, может быть разбавлена некоторой мягкостью, даже хрупкостью и уязвимостью, причем без урона для репутации и популярности у преданных клиентов. Человек может носить идеальный костюм, но иметь при этом слабости и несовершенства, то есть быть человечным. Тем более что у Brioni есть свои традиции мягкости — мягкого итальянского плеча, мягкого отката рукава, мягких бортов и общей мягкой посадки. Они позволяют сделать многое.