Как Владимир Путин ненадолго оказался среди творящих добро

5 декабря президент России Владимир Путин принял участие во вручении премии «Доброволец России-2018». Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников не может игнорировать тот факт, что ровно год назад именно на таком мероприятии Владимир Путин начал объявлять о том, что решил не в первый раз выдвинуть свою кандидатуру на пост президента России,— и проводит неизбежно пересекающиеся параллели.

Я появился на трибуне «ЦСКА Арены» в полдень. Зал был заполнен. Царила полутьма, а скорее даже тьма. В партере какие-то молодые люди вяло пытались плясать под музыку, льющуюся со сцены,— было такое впечатление, что они очень сильно устали или даже выдохлись. Над трибунами клубился то ли дым, то ли устоявшийся выдох нескольких тысяч человек, перетекший в какой-то тяжелый то ли клубящийся, то ли просто клубный туман, в котором дальние трибуны тонули при взгляде на них с ближних. Во всем происходящем чувствовалось какое-то многочасовое, утомившее всех действие, и я даже подумал: да не с ночи ли сидят? Ведь так и бывает, когда зайдешь отчего-то поутру в ночной клуб выпить чашечку утреннего капучино, а застаешь людей, для которых день еще не начнется и через ночь…

А все потому, что на улице было более или менее рабочее утро и окунуться вдруг в такой музыкально-песенный сумрак было даже неправдоподобно.

Как ни странно, насчет ночи я оказался почти прав. На входе я столкнулся с несколькими девушками, которые, мне показалось, одеты были немного легкомысленно для добровольцев России (впрочем, кто знает, как они должны в точности выглядеть?) и очень быстро признались мне, что они артистки из подтанцовки Клавы Коки.

— Кто это — Клава Коки? — испуганно спросил я.

— Кока,— без раздражения поправила меня одна девушка, на вид лет тринадцати.— Она Клава Кока. Из Black Star.

Девушки, предварительно запутавшись, искали хоть какую-нибудь входную дверь, я им помог, хоть и сам ничего тут пока не знал, куда-то войти, а они в благодарность успели рассказать мне, что встали сегодня в три часа ночи, чтобы в шесть утра уже зайти сюда и начинать ждать своей очереди, которая до сих пор не наступила.

Клава Кока, сообщили они мне, должна была вручать одну из премий добровольцам России, а может, сразу спеть — они точно не знали, но надеялись, что это произойдет уже наконец когда-нибудь.

Так я и понял, что первичные ощущения меня не обманули: люди тут, сидя в полутьме, заждались своих кумиров, но не тех, о которых вы и я тоже успели подумать, а добровольцев России, которым сегодня и правда должны были вручать ежегодные премии.

Год назад все было примерно так же, только на другой арене, но все равно на ЦСКА, только на баскетбольной, на Ленинградском проспекте, и тогда Владимир Путин на вопрос ведущего Дмитрия Губерниева не стал отказываться, что он будет выдвигаться на пост президента России в четвертый раз, и это уже было событие, но попросил подождать, и уже через несколько часов, на заводе ГАЗ, тоже среди большого скопления русских людей, только, может быть, более простых и настоящих русских людей, которые еще больше подобали, по его мнению, той фразе, которую он произнес среди них, потому что теперь можно было с полным основанием считать, что он опирается именно на весь свой краеугольный народ, а не только на добровольцев-2017 из его числа…

Я искал параллели и находил их. Таких же размеров зал, такие же выступающие, тот же Дмитрий Губерниев, беспрекословно заряженный на восторг неотвратимой победы… Тот же Владимир Путин, тоже не сразу появившийся на такой же сцене, с трех сторон забитой обмирающим от трепета и нежности партером…

Впрочем, певцы были все же не совсем те. Они были, как и девушки из подтанцовки, более юные (оставалось надеяться, за год помолодели и добровольцы). То есть я ожидал увидеть Александра Маршала, а выходила Мари Краймбрери — с утешительными словами, обращенными к юношам в партере:

— Не расстраивайтесь, что вы бывший! Ведь вы же и будущий!

Я подумал, что эти слова были более уместны все-таки год назад, когда до президентских выборов Владимиру Путину было еще месяца три, но следовало быть реалистом: Мари Краймбрери не смела и не могла при всем желании отдавать себе отчета в том, где она оказалась, и просто как обычно произносила весь этот казавшийся ей осмысленным набор слов перед фонограммой своей песни — про безвозвратно потерянную в 16 лет любовь.

Но все-таки между песнями добровольцы получали свои премии: так, один из них, Заурбек Цаллагов, запомнился мне еще летом под Кисловодском, когда добровольцы демонстрировали Владимиру Путину свои проекты, и некоторые казались обреченными стать лучшими. Там я и увидел проект Заурбека Цаллагова «Родовые башни»... Он с друзьями их воссоздавал из ничего… и они то ли жили в них, то ли просто всем показывали… Что-то такое… В общем, башни остались в памяти, и не зря: теперь и правда Заурбек Цаллагов получал премию…

— Я вижу, как Год добровольца объединил всю страну!..— неслось со сцены.

Я этого не видел, и даже при всем желании, по-моему, не мог издалека разглядеть, но все-таки был рад за этих людей на сцене и на трибунах, которых я все же старался рассматривать как можно более пристально в этой сероватой застоявшейся пелене в зале, потому что на самом-то деле все с ними было хорошо. И они и правда были добровольцами, и старались, и многое у них получалось, и на самом деле все это было их праздником, и они должны были понимать, что и для них стараются: иначе на сцену не выходили бы Александр Карелин, Владимир Машков и другие доверенные лица Владимира Путина.

А вот и Полина Гагарина вышла, но что-то все же попала, мне кажется, не туда:

— И я не вижу смысла больше жить!..— запела она под трагическую в это мгновение подтанцовку.

А ведь сейчас Владимир Машков должен был уже вручать премию «Вдохновленные искусством», и не дай бог трибунам было этим вдохновиться, с тревогой думал я.

Но зато Полина Гагарина произносила для них такие жизнеутверждающие слова в прозе:

— Давайте творить добро! И тогда мы сможем изменить мир к лучшему!

Тут я подумал, что ведь молодым людям, которые жаждут услышать от кумиров что-нибудь такое, из-за чего хочется перевернуть весь этот мир, а потом на всякий случай еще пару раз, тяжело это слушать, потому что именно эти две фразы являются лучшими и самыми яркими представителями самых правильных, банальных, пафосных и бессмысленных фраз в мире, и разве не должно от них немного подташнивать (так что партер, по моим подсчетам, сейчас должен был немного поредеть)?

Нет, добровольцы были сдержанными и доброжелательными людьми, и наверняка они прошли и не только даже через такое, но все-таки не дай им бог, творя добро, научиться с таким выражением произносить такие фразы.

Зато неожиданно оказался смысл в том, что сказал Владимир Машков:

— Видите, какая номинация: «Вдохновленные искусством»! А вдохновение — это внезапное открытие истины! То есть движение вверх!

Нет, последняя фраза должна была все-таки скорее выглядеть так:

— То есть «Движение вверх»!

Немного рассказав таким образом о себе, Владимир Машков вручил премию достойным из достойнейших и передал слово, а точнее микрофон, финалисту конкурса «Синяя птица» Валерию Макарову, который нашел все-таки чем обнадежить трибуны:

— Ночь пройдет, наступит утро ясное…

Знали бы они, сидевшие тут уже давно, какой там на самом деле дождь со снегом.

Еще одно доверенное лицо Владимира Путина на прошлых выборах, композитор Игорь Крутой, нашел в себе смелость сообщить трибунам, что композитор Марк Фрадкин в свое время написал песню «Добровольцы»:

— Так что уже тогда он предвидел нашу встречу!

Не «предвидел», а «провидел» — давайте называть вещи своими именами.

На самом деле, если бы Марк Фрадкин и правда провидел, то наверное… да нет, не перевернулся бы в гробу, конечно, а просто перелег бы на другой бок.

Открывая конверт с фамилией лауреата премии «Помощь детям», Игорь Крутой предупредил:

— Сейчас Ксюша сделает это!..— и я невольно заозирался, конечно, в поисках Ксении Собчак, а кого же еще в такой ситуации… Но потом спохватился, что премия-то все-таки для молодых… То есть не то что для молодоженов, конечно… А просто для молодых… Есть же и такие…

Я не ошибся: конверт открывала Ксения Безуглова, сама по себе молодая хотя бы потому, что я о ней ничего не знал.

В конце концов выступила и Клава Кока со своей болью:

— Ты крутишь головой, но хочешь быть со мной!..

Интересно, что это выступление, как и все остальные, транслировалось на табло в форме куба над трибунами, и там под экранами была бегущая строка, состоящая в этот момент из слов «Уверенность… Преданность… Решительность… Уважение… Добро…» По-моему, добровольцы больше верили на слово Клаве Коке, чем написанному, претендовавшему, казалось, на какое-то просто-таки НЛП-программирование.

Футболист Александр Самедов, тоже мобилизованный в этот день на «ЦСКА Арену», подыграл залу:

— Россияне — одна команда! И вы — лучшие игроки!

Сам он себя таким по праву, похоже, не считал.

Владимир Путин, появившийся после этого на сцене и вручивший главную премию «Волонтер года» Антону Коротченко, по-моему, вспомнил себя годичной давности на такой же сцене и безраздельно овладел ею, начав как лектор в студенческой аудитории расхаживать вдоль нее в такт своим громким словам:

— Дорогие друзья! Мне очень приятно обратиться к вам именно с такими словами: «дорогие друзья»! Потому что очень многие хотели бы иметь в кругу своих друзей таких людей, как вы!

Мне кажется, Владимир Путин многое в своем коротком приветственном слове добавил при этом, так сказать, от себя. Иначе в нем не появилась бы, например, фраза:

— Когда люди на вас смотрят, они берут с вас не только пример, но возникает, извините, как в народе говорят (да ладно, чего уж, мы привыкли.— А.К.), чувство «надеги» за то, что у нас происходит… Надежности нашего общества! Это делает наше общество не только более добрым, это делает всех нас более сбалансированными и устойчивыми к внутренним и к внешним шокам. А таких шоков всегда, везде и во все времена было достаточно, и у нас тоже много! Вам за это особое спасибо!

Не утаил таким образом и трудной правды текущего момента.

На прощанье, как и год назад, Владимир Путин решил лишний раз завести зал и просил, обращаясь к нему с микрофоном в руках:

— Хочу задать риторический, наверное, вопрос: будем продолжать доброе дело?!

Что мог ответить зал? Это он и ответил.

После Владимира Путина сцену всецело завоевал Егор Крид в странном мини-бронежилете, прикрывающем часть его обширной, видимо, грудной клетки, из глубин которой он вскоре исторг то, чего и ждали все, разделяя, думаю, его первое впечатление от предыдущего выступающего:

— Мне нравится!.. Как нравится!..

Кто бы спорил.