Чего президент Белоруссии боится больше, чем цены на газ

В отношениях РФ и Белоруссии обозначился ключевой конфликтный сюжет. Основной спор ведется об интеграции двух стран, связанных все еще недовыполненным договором о Союзном государстве. Москва обусловила дальнейшее движение по нерешенным экономическим вопросам ускорением и углублением сближения. В Минске говорят о принуждении к вхождению в состав России. Эта тема наверняка станет ключевой на запланированных на 25 декабря переговорах президентов РФ и Белоруссии. Если они состоятся.

За спорами Москвы и Минска по поводу цены на поставляемый в Белоруссию российский газ и вокруг поставок российской нефти в условиях налогового маневра стоит серьезный политический конфликт. Окончательно это стало ясно 14 декабря, когда белорусский президент Александр Лукашенко встретился в Минске с журналистами из России, в числе которых был и корреспондент “Ъ”. В ходе общения, которое продлилось почти четыре часа, господин Лукашенко и раскрыл причину, по которой стороны уже довольно долго не могут уладить нефтегазовые проблемы.

Уже в своей вступительной речи белорусский лидер сообщил, что накопившиеся между Минском и Москвой проблемы скоро будут обсуждаться на высшем уровне — им и президентом РФ Владимиром Путиным.

«Мы давно планировали эту встречу. Откровенно говоря, готовились подвести итоги белорусско-российского взаимодействия. Но, увы, вопросы пока, к сожалению, остаются. И в ближайшее время мы вместе с моим российским коллегой постараемся их разрешить. Так что информационные поводы еще вам будут обеспечены»,— пообещал Александр Лукашенко.

Позже ему доложили, что российская сторона предложила провести встречу президентов в Москве 25 декабря. Но обещанные господином Лукашенко информационные поводы начали появляться гораздо раньше — белорусский президент лично создавал их прямо на глазах.

Упомянув возмущающий Минск налоговый маневр в нефтяной отрасли, Александр Лукашенко заявил, что в последнее время часто возникает тема «более глубокой интеграции». И пояснил, что он по этому поводу думает: «Я умею читать между строк. Я понимаю все намеки. Нужно просто сказать: получите нефть, но давайте разрушайте страну и вступайте в состав России. Я всегда задаю вопрос: такие вещи — они во имя чего делаются? Россия готова принять Беларусь областями или целиком в состав России? Вы подумайте о последствиях. Вы готовы к этому? И как на это посмотрят в нашей стране, да и у вас, да и международная общественность? Не мытьем, так катаньем инкорпорация страны в состав другой страны».

От кого исходили намеки, господин Лукашенко не уточнил. Но о другом уровне интеграции с Белоруссией в России в последнее время говорили не раз и на самом верху. Так, 6 декабря в Санкт-Петербурге об этом сказал Владимир Путин. В тот день на заседании Высшего Евразийского экономического совета между ним и Александром Лукашенко случился громкий спор о цене на российский газ и тарифе на его транспортировку в Белоруссию (см. “Ъ” от 7 декабря).

Среди прочего белорусский лидер тогда возмутился, что тариф на поставку газа из Ямало-Ненецкого округа составляет почти $3 за тысячу кубометров на 100 км, а внутрироссийский тариф — всего лишь около $1. И господин Путин, признав, что нужно двигаться к идентификации тарифов, тогда заметил: «Для этого нужно время и другой уровень интеграции между нашими странами».

Эстафету у господина Путина принял премьер Дмитрий Медведев. На заседании Совета министров Союзного государства России и Белоруссии, которое состоялось в Бресте 13 декабря, он заявил, что Россия готова к дальнейшей интеграции. И обозначил два сценария. Один из них премьер назвал консервативным: «При сохранении контуров того Союзного государства, которое было создано, без повышения уровня интеграции до тех пределов, подчеркиваю, которые установлены в договоре от 8 декабря 1999 года, без формирования всех институтов, которые заложены в этот договор».

Второй же вариант господин Медведев назвал продвинутым. Он, по словам премьера РФ, основан на повышении уровня интеграции до пределов, которые установлены в договоре. «С одновременным повышением взаимозависимости экономик и возможностью оказания помощи и поддержки в ходе союзного строительства, решения самых разных вопросов, которые относятся к интеграции»,— отметил глава российского правительства. И заключил: «Россия готова и дальше продвигаться по пути строительства Союзного государства, включая создание единого эмиссионного центра, единой таможенной службы, суда, счетной палаты». И именно в этом случае, пояснил Дмитрий Медведев, нужно проводить единую налоговую политику, политику в области ценообразования, тарифообразования. Какой вариант выбрать, заключил премьер, надо обсуждать. В том числе на уровне президентов.

Между российскими президентом и премьером был еще один российский чиновник — курирующий топливно-энергетический комплекс вице-премьер Дмитрий Козак. 11 декабря агентство «Интерфакс» сообщило об ультиматуме, который он якобы предъявил коллеге из Белоруссии — вице-премьеру Игорю Ляшенко. Сообщалось, что господин Козак наотрез отказался обсуждать с ним скидку на газ и компенсацию Минску потерь от налогового маневра «до принятия принципиальных решений о движении в направлении дальнейшей интеграции России и Белоруссии в рамках Союзного государства».

Во время встречи Александра Лукашенко с российской прессой “Ъ” попросил его прокомментировать заявления господ Путина и Медведева и рассказать о своем видении интеграции двух стран. Эта просьба спровоцировала новые откровения. Господин Лукашенко напомнил, что это он был инициатором союзного договора, а уже после его подписания выходил и с другими предложениями, одним из которых было принятие конституционного акта Союзного государства. Но акт так и не приняли. «Почему не прошло мое предложение по конституционному акту?» — спросил белорусский лидер. И сам же ответил: «Вы на это не пошли».

На этом вопросы у него не закончились. «Что случилось сейчас, что вы сейчас схватились за (союзный. — “Ъ”) договор? Так озаботились? Вообще его не воспринимали и вдруг озаботились будущим и за него взялись? — сыпал вопросами Александр Лукашенко.— К чему весь этот шум? Почему вдруг? Какие цели и что Россия в данном случае хотела бы от нас? Я же массу предложений вносил, они не восприняли, а сейчас вот этот договор! А что будем делать? Очень путано об этом сказал премьер России».

Уклончиво отвечая на свои вопросы, господин Лукашенко косвенно подтвердил информацию об «ультиматуме Козака». «Я догадываюсь. Я немного больше знаю. Не хочу, чтобы Ляшенко вслух процитировал слова Козака, он (Дмитрий Козак.— “Ъ”) же не просто от себя поговорил»,— сказал Александр Лукашенко.

Он посоветовал запомнить, что суверенитет для Белоруссии — это святое. И отрезал: «Если нас хотят, как предлагал Жириновский, поделить на области и впихнуть в Россию — этого не будет никогда. И если такими категориями руководство России мыслит — это во вред России самой». Несколько смягчившись, он отметил, что самый главный вопрос, который надо решить с Россией,— экономический: «Чтобы не было, что Лукашенко сдал Белоруссию за бочку нефти».

Москва оперативно ответила на заявления белорусского президента. Уже через несколько часов первый вице-премьер, глава Минфина Антон Силуанов сообщил, что Минску не следует рассчитывать на компенсацию потерь от налогового маневра (в Белоруссии считают, что в 2019 году потеряют в связи с этим около $300 млн, а в ближайшие годы — миллиарды).

«Россия не давала Белоруссии какие-либо обещания по выплате компенсаций за изменения налогового законодательства в России»,— заявил господин Силуанов. Все дальнейшие переговоры на эту тему он тоже увязал с «приданием нового импульса» договоренностям об интеграции двух стран.

Собеседник “Ъ” из числа российских чиновников, близких к переговорам с Белоруссией, сообщил, что российская сторона поставила вопрос ребром: сначала интеграция — потом экономика. Он подтвердил, что Дмитрий Козак действительно довел эту позицию до своего коллеги Игоря Ляшенко: «Если мальчик хочет жениться на девочке, он сначала должен жениться и документы подписать. А потом уже жить по новому бюджету».

Будет ли свадьба или, наоборот, развод, станет ясно после московской встречи Владимира Путина и Александра Лукашенко.

Владимир Соловьев, Минск