Вице-президент РАН Алексей Хохлов — о том, как устроена система рецензирования школьных учебников

Уже на финише года научно-методический совет при Министерстве просвещения РФ принял беспрецедентное решение: сократить более чем на треть федеральный список школьных учебников

Как стало известно «Огоньку», совет при этом проигнорировал мнение руководства Российской академии наук и Российской академии образования, рекомендовавших не принимать поспешных и радикальных решений и отложить сокращение списка. Итог известен: в результате стремительно проведенной ведомственной операции федеральный список «похудел» со 1370 наименований до 863. А рынок учебников оказался монополизирован одним издательством — «Просвещение»: его доля (как сообщила корпорация «Российский учебник») теперь составляет около 70 процентов.

С вопросами о нынешней практике рецензирования учебников «Огонек» обратился к вице-президенту Российской академии наук Алексею Хохлову. Он участвовал в заседании научно-методического совета, принимавшего решение о сокращении федерального списка.

— Первое, на что я обратил внимание,— это то, что издательства подают в министерство на утверждение учебники с уже готовыми отзывами. Это совершенно неправильно. В науке принято так: не автор выбирает себе рецензентов, а редакция научного журнала работает с независимыми экспертами. Если бы какой-нибудь журнал, входящий в международные базы данных, позволил себе принимать статьи вместе с рецензиями, он тут же вылетел бы из базы и считался недобросовестным изданием. Такой же порядок должен быть и с экспертизой учебников. Некоторое время назад экспертизу учебников проводили Российская академия наук (РАН) и Российская академия образования (РАО). Мы отвечали за научную часть экспертизы, а РАО — за педагогическую. Но потом эту практику изменили, и фактически ни РАН, ни РАО в экспертизе не участвуют. Моя основная позиция: не нужно учитывать рецензии, которые приносят в министерство авторы и издательства. Потому что они заинтересованные люди. Издательства платят за рецензии немалые деньги, и возникает конфликт интересов. Все эксперты должны быть независимыми. Я считаю, что РАН и РАО обладают достаточным числом экспертов для этой работы. И мы должны проводить экспертизу в рамках государственного задания, чтобы не быть связанными финансовыми отношениями с издательствами. И только после такой экспертизы министерство может определять издательство, которое будет выпускать учебник. Не думаю, что у какого-то одного издательства есть какие-то особые технологии, отличающие его от других.

— Кто же сейчас оценивает учебники?

— Такой вопрос я и задал заместителю министра просвещения Татьяне Синюгиной. Спросил, сколько академиков РАО участвовали в этой экспертизе. Что РАН в этой экспертизе не участвовала, я и так знаю. Она сначала взяла паузу, попросила помощников принести справку. Через 10 минут поступил ответ: один академик и два члена-корреспондента. Поскольку данные открытые, мы потом искали этих членов РАО. Нашли только одного: это был член-корреспондент РАО Вадим Монахов из Санкт-Петербурга. Он действительно подписал 22 экспертных заключения, то есть 0,66 процента от общего числа почти 3300 подписей, по три на каждую рецензию. Когда РАН проводит экспертизу научных работ и проектов, у нас это делает гораздо больше число членов РАН. А тут всего один член-корреспондент.

— Каков вообще был состав экспертов?

— 13 докторов наук поставили свои подписи по 54 заключениями. Это 5 процентов. 54 кандидата наук подписали 17 процентов заключений. Об остальных экспертах, хотя среди них могут быть и вполне достойные люди, известны только их фамилии.

— Можете ли вы оценить качество этих заключений?

— Когда мы с нашими сотрудниками стали смотреть рецензии, вопросов появилось еще больше. Например, в отрицательной рецензии на один из учебников для 1-го класса все замечания очень не конкретные: «материалы носят ознакомительный, информационный характер» — это посчитали минусом. Или: «учебник не побуждает к повышению мотивации учеников» — как это можно вообще оценить, если мотивация — это задача педагога? Противоположный пример: учебник «Окружающий мир» для 1-го класса получил 15 серьезных замечаний экспертов: не соответствует требованиям ФГОС, не учитывает принцип системного подхода в обучении, творческие задания не представлены и так далее. И такой учебник получил положительный отзыв. Я могу привести много подобных примеров.

Мы обсудили этот вопрос с президентом РАО Юрием Зинченко и решили предложить научно-методическому совету следующее решение. Мы не ставим под сомнение необходимость дополнительной экспертизы. Но по ее результатам пока не надо принимать решения об исключении учебников из федерального списка. Следует провести еще одну дополнительную экспертизу, чтобы внимательно разобраться с качеством учебников, спешка здесь совершенно не нужна.

Но, к сожалению, большая часть присутствовавших на заседании была изначально настроена на то, чтобы принять решение, которое предложило министерство. А именно: рекомендовать только учебники, получившие положительные отзывы. Само решение разослали за два дня до заседания. Ну хотя бы выложили отзывы на столе у членов совета, но их не было. Предложили посмотреть их на сайте министерства. Но я видел, что большинство участников заседания с ними не ознакомились.

Я думал, что мы будем обсуждать очень важный вопрос о том, какие учебники надо исключить, какие принять. На это требуется много времени, если подходить серьезно. Нет, вся процедура заняла не больше часа.

— Когда Ольга Васильева возглавила министерство, одно из первых ее высказываний было таким: «Восемь учебников — это не учеба, два-три учебника — это учеба». И, видимо, Минпрос эту установку выполняет?

— Я бы вообще не ограничивал число учебников. Все школы разные. Есть школы математические, для них нужен один учебник математики. Для школ с углубленным изучением химии и биологии — другой. Для обычных школ — третий. И не один, потому что есть разные учителя, один окончил мехмат университета, другой — педвуз. И для спортивных или художественных школ нужны свои учебники. И есть еще дети с ограниченными возможностями здоровья — здесь нужны особые учебники. Не вижу проблемы с числом учебников. Важно, чтобы они были хорошими. Как, например, учебник «Геометрия» Киселева, созданный еще в 1892 году. С тех пор лучше ничего не появилось. Я учился в физико-математической школе по Киселеву, он был и есть лучше, чем все учебники, которые пытались создать после него.

— Есть ли требования к содержанию учебников?

— Конечно. Они должны отражать современное состояние науки. Это заложено в государственных стандартах образования. Есть науки, в которых изменений немного. Я говорил о «Геометрии» Киселева, и учебник хорош тем, что в нем заложены основные сведения, неизменные до сих пор. Физика тоже в основном устоялась после открытия в ХХ веке теории относительности и квантовой механики. Но эти основы можно по-разному излагать, можно выбирать те или другие темы. А вот перегружать учебники по физике не стоит, все, что сверх основного школьного материала, должно изучаться в вузах. А скажем, информатика и биология бурно развиваются сейчас, и многое проникает в нашу обыденную жизнь. Дети пользуются, например, современными электронными переводчиками с иностранных языков. И, наверное, в школе они должны получать представление о том, что такие современные технологии обработки информации построены по принципу работы нейронных сетей. Количество научной информации растет очень быстро, и возникает проблема ее отбора для школьных учебников.

— Как вы относитесь к переводу учебников в цифру?

— Сегодня в школе ограничено время и, главное, ограничен способ передачи информации. Но каждый ученик найдет в «Википедии» ответ на любой интересующий его вопрос. И учебники должны это учитывать. Сейчас мы ломаем копья над бумажными учебниками, потому что привыкли к такой форме. Наверное, она скоро изменится. Исчезла же профессия машинисток, которые печатали на машинке рукописи книг и статей. Думаю, бумажные книги, литература не исчезнут, как машинистки, но учебники, скорее всего, будут электронными. Это неизбежно.

Но это не должно быть простой оцифровкой нынешних бумажных версий. Будут учебники нового типа, созданные для развития проектной деятельности школьников. Ученик получает проектное задание. Он знает, где в Сети найти нужную информацию, и его работа будет заключаться в том, чтобы из этих знаний создать нечто новое. Такая учеба соответствует гумбольдтовской парадигме обучения через научную работу, которая на наших глазах начинает осуществляться не только в университетах, но и в школах. Только здесь будет не научная деятельность, а работа с информацией. Нас окружает громадное и все более увеличивающееся информационное облако, и надо учить детей в этом облаке ориентироваться. Думаю, это появится уже очень скоро, в ближайшие годы.

— Кто может писать учебники, есть ли требования к авторам?

— Хороший учебник может написать и учитель, и ведущий ученый, и преподаватель вуза. Все зависит от способности именно к такой нетривиальной деятельности, как создание учебников. Нетривиальной потому, что автор должен вжиться в образ того человека, который будет учиться по учебнику, будет его читать. Текст должен быть кристально ясен и понятен ученику. Для этого требуется систематическое мышление. И автор должен посвятить созданию учебника очень много времени. Когда я первый раз готовил курс общей физики для университета, посвящал этому львиную долю своего времени. Даже статей писал в то время гораздо меньше. Это очень сложно, излагать так, чтобы было понятно не тебе, а ученикам.

— Существуют ли требования к экспертам?

— Конечно. Я несколько лет возглавлял совет по науке при Минобрнауки. На одном из заседаний мы сформулировали требования к научной экспертизе, какой она должна быть, кто должен ее проводить, какой должна быть последовательность действий, какие требования к отзывам. Эксперты бывают разные. Есть благодушные, они ставят всем хорошие оценки. Есть желчные, ставят только плохие. Должна быть объективная мера строгости. Жестких стандартов написания рецензии не существует, потому что для каждого случая требуется разный подход. И самое главное, не должно быть конфликта интересов, о чем я говорил в начале. Эксперт не должен принимать во внимание никакие привходящие обстоятельства. Кто бы ни позвонил — надо их выслушать, сказать спасибо за информацию, положить трубку и забыть об этом.

Беседовал Александр Трушин