Взлет при падении
Александр Трушин выяснял, почему в России растет число долларовых миллионеров
Экономические итоги года еще не подведены, но ощущение, что радоваться особо нечему, есть. Единственный повод для оптимизма — с приставкой «не»: экономика России все-таки не «разорвана в клочья». И это несмотря на 63 раунда различных ограничительных мер, которые были введены против нашей страны. Есть ли еще причины для радости? Оказывается, да, имеются. Страна демонстрирует устойчивый рост… количества долларовых миллионеров
Сколько миллионеров в нашей стране, не известно
Фото: Dan Brownsword / Getty Images
Среди пессимистов, постоянно корректирующих (увы, в сторону уменьшения) показатели роста отечественной экономики, самые серьезные госинституции. Так, Минэк, обещающий через годик-другой улучшение по всем направлениям, в 2018-м рост ВВП все время потихонечку понижал. Похоже, что по итогам 2018 года рост ВВП составит 1,6–1,7 процента. Прогноз на 2019-й еще скромнее — 1,3 процента (вместо 1,4). Зато прогноз по инфляции, наоборот, растет — вместо прежних 2,6 ожидается около 3,4 процента, а то и около четырех.
Удорожание кредитов, рост налоговой нагрузки, увеличение НДС и цен на топливо, пенсионная реформа — стоит ли удивляться, что уровень социального оптимизма достиг в этом году рекордно низких показателей (53 пункта, ВЦИОМ). Еще один неутешительный рекорд зафиксировал Росстат — 20 млн граждан в стране имеют доходы на уровне или ниже прожиточного минимума. При этом эксперты норовят поправить ведомство, утверждая, что таких людей в 1,5–2 раза больше…
И вот на всем этом депрессивном фоне нежданная радость: в России число граждан, имеющих состояние от 50 до 500 млн долларов, увеличилось за минувший год на 707 человек. То есть в Отечестве в уходящем, 2018-м прибавлялось в день по два счастливых обладателя солидного долларового состояния.
Эти цифры (из доклада международной консалтинговой компании The World Wealth Report-2018) прозвучали на заседании «Интеллектуального клуба» PricewaterhouseCoopers (PwC), вызвав оживленную дискуссию. Сначала быстро перевели нижний учетный порог (50 млн долларов) в рубли, получив и вовсе убойные для восприятия 3,5 с гаком млрд. Дальше «вновь прибывших» в список прибавили к «уже имеющимся» — получилось, что при всех невзгодах родной экономики в стране сегодня живут и процветают более 2620 рублевых миллиардеров. Некоторые участники дискуссии, правда, отмечали, что у нас не самые высокие в мире темпы роста числа богатых людей, в Индии и Китае, например, люди богатеют быстрее. Это верно, отвечали им другие, но там и темпы роста экономики в 4–5 раз выше, чем в России. А российский парадокс как раз в том, что люди стремительно богатеют при стагнирующей экономике. Как сказал Рубен Варданян, инвестор и общественный деятель, «можно зарабатывать на растущей экономике. Но гораздо больше — на падающей».
Круг супербогатых людей в России относительно стабилен уже много лет, имена долларовых миллиардеров всем известны. Но кроме них есть множество весьма состоятельных граждан, чье благосостояние, как показывает статистика, бурно росло именно в кризисные годы: 2008–2009, 2015–2017-е. И сейчас, во время стагнации экономики, растет именно их число. Темп завидный, впечатляет и сумма накоплений наиболее успешных в бизнесе соотечественников: у 38,1 тысячи человек, владеющих состоянием от 5 млн долларов,— 1,2 триллиона долларов (данные The World Wealth Report-2018). Это эквивалентно 73,5 процента ВВП страны в прошлом году. А тех, у кого денег чуть меньше этого порога, получается, вообще никто не считал?
Конечно, цифры могут «гулять»: кто-то сегодня приобрел, кто-то завтра потерял. Но все же конъюнктурные колебания не отражаются фатально на уровне жизни состоятельных людей: было 50 млн долларов, стало 45 — все равно могут позволить себе почти все, что захотят. Причем в кризис, когда цены, скажем, на люксовые автомобили падают, их у нас в стране больше и покупают. А в целом кардинальных изменений в тренде не происходит: чем хуже общая экономическая картина, тем ярче успехи отдельных граждан. Об этом «Огоньку» рассказал Владимир Осипов, профессор МГИМО, который подчеркнул: «Лучшее время для заработка и перераспределения капиталов — именно экономический кризис, заработать на котором позволяют два основных источника: спекуляции на валютном рынке и доступ к бюджетным потокам».
По просьбе «Огонька» Наталья Акиндинова, директор Института «Центр развития» НИУ ВШЭ, объяснила, откуда появляются новые миллионеры:
«Наша экономика еще не изжила доставшийся ей с советских времен распределительный характер. Есть производительная модель экономики, в которой агенты заинтересованы в создании конкурентоспособной продукции, продаже ее на рынке, получении прибыли, которую потом инвестируют в производство. В такой модели зарабатывают на росте экономики.
У нас в экономике очень велика доля распределительных отношений. Не скажу, что все на этом построено, но очень многое. Это модель, в которой зарабатывают не на прибыли от продажи товаров, а на потоках денежных средств. И лучшие возможности для личного обогащения открываются во времена кризиса или стагнации.
Известны два основных способа обогащения: извлечение монопольной ренты и доступ к государственным ресурсам. Степень монополизации экономики у нас очень высокая. По ряду отраслей, особенно в энергетике и строительстве, есть несколько крупных игроков, которые диктуют всем остальным свои условия, свои цены. Вопрос эффективности их не беспокоит, потому что конкурентов у них нет. Также у нас растет доля государства как собственника предприятий. Но и многие частные предприятия в значительной степени зависят от госзаказа, от бюджетных субсидий, инвестиций, от кредитов банков с госучастием. Такие отношения создают потоки ресурсов, получая которые предприятие мало заинтересовано в прибыли. Для этого нужно было бы выпускать конкурентоспособную продукцию, то есть развивать предприятие. Но если конкуренции нет, то и развития тоже нет.
Вот пример, как зарабатывают на монопольной ренте. Сейчас идет спор между государством и нефтяниками по ценам на бензин. Степень монополизации отрасли высочайшая, и нефтяники хотят цены повышать. С другой стороны, государство хочет цены ограничить, потому что боится социальных последствий. У него не экономические, а политические мотивы. То есть ни одна сторона не заинтересована в рыночном ценообразовании. Но при этом нефтяники выбивают себе льготы по так называемым труднодоступным месторождениям. И государство идет у них на поводу, иначе цены взлетят еще выше. Результат: при том что экономика стагнирует со средним ростом 1 процент за последние 10 лет, доходы нефтяников растут быстрее. Но не потому, что больше производят (объемы добычи и первичной переработки примерно на одном уровне), а потому что они одновременно получают конъюнктурную ренту, которую далеко не полностью передают в бюджет в виде налогов, монопольную ренту и налоговые льготы. Конъюнктурная рента образуется за счет того, что себестоимость добычи нефти и производства нефтепродуктов существенно ниже уровня мировых цен на них.
То же самое происходит и в обрабатывающих отраслях. Создание госкорпораций ведет к монополизации. Цель была благая — сохранить отрасли, разрушенные во время трансформационного спада 90-х годов и не восстановившиеся в нулевые. Все живые и неживые предприятия собрали под одну крышу. Государство считало, что оно лучше знает, как их надо восстанавливать, на какие технологии ориентироваться. В результате практически все машиностроение стало рентоориентированным, зависящим от государственных ресурсов.
Типичный пример — наше гражданское самолетостроение. Объединенная авиастроительная корпорация тратит огромные бюджетные средства на разработку, создание и продажу небольшого количества самолетов. Но они остаются неконкурентными именно из-за малочисленности. Государство пытается создать искусственный спрос, финансируя лизинг самолетов нашими авиакомпаниями, выдавая кредиты зарубежным перевозчикам. Но они один за другим отказываются от самолетов, которые больше стоят на земле, а не летают. Подпорки под неэффективную продукцию увеличивают денежный поток, но не улучшают качество.
К этому надо добавить политику импортозамещения, исключившую конкуренцию с зарубежными производителями. Но теперь государство, распределяя госзаказ, вынуждено иметь дело с монополиями и покупать у них продукцию по завышенным ценам. Потому что других производителей нет. Монополия и госбюджет в одном флаконе — эта схема прекрасно работает в условиях стагнации. В госзаказе нет механизма контроля и ответственности исполнителей. Предприятие может годами поставлять некачественную продукцию (она обходится дешевле), но все равно с ним будут заключать договоры. Это выгодно и заказчиками, и исполнителям.
Третий высокомонополизированный сектор — банковский. Здесь уже несколько лет продолжается концентрация капиталов. Из числа крупных частных банков остался один — Альфа-банк. При отсутствии конкуренции рост ставок по банковским кредитам — обычное дело. Но ситуация усугубляется еще и тем, что кредиты предприятиям в силу монополизации и огосударствления реального сектора становятся более дорогими. Потому что в условиях падения экономики увеличивается риск невозврата. Растут и риски невозврата по потребительским кредитам, поскольку доходы населения падают уже почти 5 лет. Но именно на рисках банки больше зарабатывают.
И здесь тоже действует механизм связи с госбюджетом. Например, создается компания для реализации инфраструктурного проекта, скажем, строительства ветки железной дороги или терминала. Компания, особенно если она близка к государству, берет кредит в госбанке. Фактически проект финансируется за счет госбюджета. Но когда наступает время возврата кредита, он рефинансируется — инфраструктурные проекты окупаются очень долго. Потом компания расформировывается, она ведь выполнила задачу, построила объект — и деньги просто списываются. У банка возникает дыра ликвидности, банк надо спасать, и дыру закрывает Центральный банк своими вливаниями. Таких историй немало было при строительстве олимпийских объектов в Сочи.
От фондового рынка наш реальный сектор инвестиций получает совсем немного. Потому что долгосрочное инвестирование в акции, облигации, займы оказывается очень рискованным. Спекулятивная игра акциями приносит гораздо большие доходы. А инвестиций нет, потому что инвесторы не верят, что возможен рост экономики. Зато очень велик риск, что купленные ими акции могут превратиться в ничто. Поэтому слабость фондового рынка — это одно из проявлений нашей не совсем рыночной и не совсем растущей экономики.
Госзакупки, госинвестиции, государственно-частное партнерство, монополизация, госкорпорации — все это источники неэффективности, незаработанного дохода, то есть ренты. И благодатная почва для роста числа миллионеров».
Профессиональный пессимизм
«Через тернии… к звездам» — так называется уникальное исследование, которое провел PwC в России, опросив более тысячи глав компаний. Руководители, представляющие большой, средний и малый бизнес, поделились своими представлениями о том, как обстоят дела в стране, какие проблемы кажутся им самыми острыми и какой они видят перспективу
70% респондентов полагают, что в ближайшие годы темпы роста ВВП в России будут ниже среднемирового показателя.
59% опрошенных считают, что введенные против России санкции оказали негативное влияние на экономическое положение страны.
15% оценивают влияние санкций как «крайне негативное».
47% опрошенных считают, что введение санкций не скажется на работе их компаний.
88% респондентов отметили, что заниматься бизнесом в стране сложно.
30% считают — вести бизнес в России «очень сложно».
10% опрошенных утверждают, что в России вести бизнес «скорее легко». Главные проблемы, мешающие предпринимателям: чрезмерное налогообложение, бюрократия, нехватка квалифицированных кадров, отсутствие поддержки со стороны государства, недобросовестная конкуренция, коррупция, низкая производительность труда, недостаточная интегрированность России в мировую экономику.
66% респондентов считают, что главным экономическим партнером России через три года будет Китай.
12% видят в этом качестве либо страны СНГ, либо страны ЕС.
70% респондентов полагают, что в России высокий уровень коррупции.
60% респондентов отметили высокий уровень экономической преступности в стране.
52% респондентов в той или иной степени не удовлетворены работой судебной системы в стране.
38% опрошенных положительно оценили деятельность судебной системы.
Около 60% респондентов не ожидают эффективного реформирования российских систем управления, образования и здравоохранения в ближайшие шесть лет.
60% опрошенных «скорее не доверяют» и «совершенно не доверяют» действиям правительства.
60% считают, что в самом российском бизнес-сообществе достаточно низкий уровень доверия.