Денис Рузаев о «Фаворитке»

В прокате «Фаворитка» Йоргоса Лантимоса, получившая особый приз жюри в Венеции и 10 номинаций на «Оскар» (столько же только у «Ромы» Альфонсо Куарона),— костюмная драма о соперничестве двух фавориток английской королевы, полная фирменных лантимосовских жестокости, натурализма и юмора

1708 год. Англия ведет войну с Францией, но во дворце королевы Анны (Оливия Колман, получившая за эту роль приз на Венецианском фестивале), больной, капризной, смертельно скучающей, разворачивается едва ли не более яростный — и уж точно намного более изощренный стратегически и тактически — конфликт. С одной стороны этого дворцового фронта — Сара, герцогиня Мальборо (Рейчел Вайс), многолетняя фаворитка Анны, заправляющая более или менее всем в империи: от бухгалтерии до меню и королевского досуга. С другой — юная кузина Сары Эбигейл (Эмма Стоун), нищая карьеристка, недавно явившаяся ко двору в единственном (и, после феерического падения из кареты в первой же сцене фильма, натурально вымазанном в дерьме) платье и стремительно пробившаяся из поломоек в придворные. Центральным полем сражения в этой баталии становится королевская постель: Эбигейл начинает с того, что привлекает внимание Анны, облегчая ее подагру травяными компрессами, а затем демонстрирует свое превосходство над старшей родственницей на ниве орального секса. Сара, впрочем, отступать без боя не собирается.

Кажется, еще ни один фильм об особах королевской крови не уделял столько внимания куннилингусу — но провокатор-моралист Йоргос Лантимос не ограничивается одними только делами постельными. Вот, например, аристократы устраивают утиные гонки прямо в коридоре дворца, а вот пикировки Сары и Эбигейл случаются уже во время собственноручного отстрела куропаток тут же, в близлежащем парке. Вот члены парламента развлекаются метанием гнилых фруктов в своего обнаженного, гогочущего, корпулентного коллегу. Вот оказывается почти ощутимым зловоние, переполняющее опочивальню королевы: Анна держит в ней 17 кроликов, по числу младенцев, умерших в ее бездетной утробе. И все это не считая тех килотонн оскорблений и угроз, язвительностей и пошлостей, которые вкладывает в уста представителей и представительниц власти сценарий Деборы Дэвис и Тони Макнамары. Шантаж, хенд-джоб и целый арсенал самых разнообразных унижений прилагаются.

Цинизм, мизантропия, стремление к развенчанию традиционных ролей в человеческом обществе и обнажению уродливости тех границ, что разделяют частное и публичное,— даже работая с чужим сценарием, Йоргос Лантимос остается верен своему режиссерскому мировоззрению. Это не отменяет того факта, что «Фаворитка» получилась, пожалуй, самым простым для понимания фильмом в его карьере — и 10 оскаровских номинаций тому подтверждение. Понятно, чем подкупает это кино: на фоне бесконечного потока церемонных костюмных драм этот безжалостный придворный фарс, даже на уровне реплик легко переключающийся между архаизмами и интернет-арго, действительно смотрится свежо, а часто и болезненно современно. Лантимос не стесняется отходить и от жанровых предписаний — изысканности интерьеров у него соответствует изобретательность операторских приемов: камера здесь редко занимает привычные позиции, то и дело сбивая зрителя с толку странными ракурсами и мутными фильтрами.

Впрочем, именно эта показная современность обнаруживает и проблемы «Фаворитки», особенно заметные во второй половине фильма, когда борьба за место у больных королевских ног по своей жестокости приобретает почти мультяшный характер, а три центральные героини, как бы ловко и едко ни играли их Колман, Вайс и Стоун (у всех троих — оскаровские номинации), все больше начинают напоминать карикатуры. Современный политический спектакль, кривым зеркалом которого (а не только описываемой исторической эпохи) является «Фаворитка», давно гастролирует на территории тотального абсурда. И Лантимос двигается в том же направлении, доводя до гротеска свое детище. Поэтому на втором часу хронометража режиссеру приходится иметь дело уже с обесчувствленным, обезболенным, успевшим лишиться способности удивляться зрителем (этот упрек, впрочем, можно адресовать и предыдущим его фильмам). Усугубляет этот эффект и традиционная предсказуемость лантимосовских драматургических конструкций — критикуя власть и ее повадки, режиссер при этом не ставит под вопрос те, скажем так, структуры сторителлинга, которые позволяют властям предержащим доминировать и подчинять, но которые куда лучше обнажают и обнаруживают себя в историях не о властителях, а об их безвестных подданных. В этом, наверное, заключается и принципиальное — и не в пользу «Фаворитки» — ее отличие от, например, «Тома Джонса» Тони Ричардсона или «Барри Линдона» Стэнли Кубрика: если уж говорить о свежести исторического кино, то и по части откровенности и цинизма Лантимос вовсе не первый.