В Большом театре отметили 85-летие Марины Кондратьевой

На Исторической сцене Большой театр отметил 85-летие балерины и педагога Марины Кондратьевой: в спектакле «Дон Кихот» роль Китри танцевали три ее ученицы-балерины во главе с Натальей Осиповой. Рассказывает Татьяна Кузнецова.

Десять лет назад 75-летие Марины Кондратьевой, народной артистки СССР, танцевавшей в Большом с 1952 года, а после окончания карьеры ставшей педагогом-репетитором, справляли традиционно. Кадры кинохроники перемежались с балеринами-ученицами, выступавшими в коронных ролях юбилярши. Получалось не очень удачно — сравнение с педагогом было невыигрышным. После ухода со сцены Кондратьевой ее романтическое амплуа (бесплотные музы, поэтические видения) в Большом театре так и осталось вакантным. На сей раз балерина пожелала, чтобы героинями вечера были ее ученицы. И выбрала для них спектакль, который сама не танцевала никогда,— развеселый «Дон Кихот».

Проблема в том, что всеми любимый балет Горского, выдержавший с 1900 года не меньше дюжины редакций, в последний раз был «освежен» крайне неудачно. Провинциально-убогие декорации, развалившиеся характерные танцы, заболтанная пантомима, танцевально-актерские штампы — «Дон Кихот» выглядел руиной уже на премьере в 2016 году. Директор труппы Махар Вазиев, получив в наследство такой репертуарный «козырь», постарался его почистить. Отчасти это удалось: уже не все «испанки» ведут себя так, будто выскочили из борделя, а в сольном цыганском танце можно даже разобрать движения, которые сочинил хореограф Голейзовский. Но в целом артисты, характерному танцу не обученные, работают как бог на душу положит: от кордебалетных цыганок, скачущих по-детсадовски с ноги на ногу вместо «веревочки», до солистки в «Болеро», догадавшейся выстукивать сапатеадо на полупальцах.

Впрочем, к педагогу Кондратьевой характерные танцы отношения не имели. Ее ученицы танцевали классику. Юлия Степанова в роли Повелительницы дриад с основательностью школьного завуча водила Дон Кихота по зимнему лесу, заменившему в Большом райские кущи, и со столь же увесистым достоинством исполняла арабески с наклоном корпуса. Ольга Смирнова станцевала вариацию Дульсинеи чисто и грациозно, но со светской приветливостью игнорировала окружающих, от влюбленного Дон Кихота до Амура, поразившего ее собственное сердце, отчего картина «Сон» лишилась всякого содержания.

В первом акте и в жанровых сценах второго действия роль Китри досталась Маргарите Шрайнер, девушке боевитой, с хорошим прыжком, быстрыми ногами, легким вращением и разработанной мимикой. Лучше всего были ее антре — серии одинаковых больших па-де-басков. Хуже — вариация с кастаньетами, в которой в прямом смысле хромали подскоки на пуантах, имитирующие выстукивания. Не доставало ей самой малости — того неуловимого шарма, который зовется сценическим обаянием. Им в высшей степени наделен Игорь Цвирко: его неугомонный жизнелюб Базиль резвился за двоих, заводя не только сцену, но и зал. За эту исконно московскую заразительность ему можно простить и кавалерские просчеты (вроде заваленной подкрутки в два оборота), и некоторую тяжеловатость формы.

Однако два акта этого «Дон Кихота» были лишь прелюдией к гвоздю вечера — выступлению примы Ковент-Гардена Натальи Осиповой, самой знаменитой ученицы Марины Кондратьевой, в паре с Иваном Васильевым, некогда ее постоянным партнером, а ныне — приглашенным солистом Большого. Спустя пять лет после расставания их дуэт выглядел почти аврально. Всю первую половину адажио кавалер заваливал балерину на вращениях, на пять чистых пируэтов вырулили только к финалу. Поддержки и обводки смахивали на рискованную игру в рулетку, в которой, к счастью, то и дело выпадало нужное число. На диагонали Наталья смогла продемонстрировать апломб, а Иван не пошатнулся на верхних, «одноручных», поддержках. Он вообще выглядел лучше, чем ожидалось: костюм Базиля его стройнил, с трюками он не перебарщивал, плечи на уши не тянул, косолапил не постоянно, а круг коды с фуэте в аттитюд и вовсе получился красивым.

Наталья, напротив, перенапряглась: часто поднимала плечи, иногда косила стопу и «рвала» вращения, отчего на фуэте (чрезмерно быстрых для двойного оборота) «поехала» в сторону правой кулисы. Впрочем, публика, заполучившая вожделенную пару звезд, была безоговорочно счастлива и устроила «Наташе и Ване» оглушительную овацию. В их триумф скромно вписалась героиня вечера. Выйдя на сцену, Марина Кондратьева сдержанно кланялась среди знаменитых учеников. А уж о чем при этом думала юбилярша, видевшая в «Дон Кихоте» едва ли не всех великих московских артистов ХХ века,— не наше дело.