Алексей Васильев о фильме «Вокс люкс»

В прокат выходит «Вокс люкс» Брейди Корбета, музыкальная биография вымышленной поп-дивы Селесты, которую сыграла Натали Портман. Остроумная сатира на эстрадную жизнь вырастает у режиссера в метафору современного мироустройства

«Имя Селесты вошло в культурный пласт, как притча во языцех, которую нельзя не знать»,— сообщает на первой минуте «Вокс люкс» о героине, 31-летней поп-диве, голос комментатора (в оригинале голос принадлежит Уиллему Дэфо). Финал обустроен как грандиозная концертная нарезка: на экране мигают цифровые табло, звезда и ее кордебалет в блестючих трико извиваются в стандартных па, и своим кукольным плоским голосом, введенным в эстрадный обиход Мадонной, Селеста исполняет привязчивый механический поп, где слова представляют собой нагромождение стандартных современных мантр: «не поддамся», «не сломаюсь», «одолею», «преодолею», «останусь собой», «да, я жива!» Тот факт, что их писала для фильма едва ли не главная нынешняя хитмейкерша Сия, адаптируя свой стиль под ограниченные вокальные данные Натали Портман (примерно то же Сия проделала и для Кайли Миноуг, чья прелесть тоже не во взятии сложных нотных пассажей), только усиливает пугающую параллель с нынешней эстрадной реальностью. Впрочем, не только эстрадной. По большому счету фильм исследует, как же так вышло, что мы стали довольствоваться такой шнягой.

Впрочем, шняга эта исключительно трудоемкая: попробуйте-ка обклеить лицо блестками, перекрыв все поры, затянуться в водолазный костюм и два часа петь и плясать одновременно, ни разу не забыть слов и не запутаться, за каким банальным движением следует какое такое же. Это и здоровому едва ли по силам, а Селеста с 13 лет страдает травмой позвоночника: в нее стреляли, когда на репетицию школьного оркестра ворвался обезумевший ученик, прикончил учительницу и попытался расстрелять весь класс. Селеста то и дело вертит шеей в тщетных усилиях унять боль, и только на сцене у нее есть два часа, чтобы об этой боли забыть.

Именно инцидент со школьной перестрелкой и сделал Селесту звездой. Она сочинила песенку про то, что больше уже не знает, как жить и во что верить, и просит отключить ее черные мысли, заткнуть ей рот и указать путь, и исполнила ее на поминальной службе по погибшим в школе. В дни общенационального траура песню передали по телеку, нарисовался продюсер (Джуд Лоу), предложил заменить «я» на «мы», и она быстро стала всеамериканским гимном — тем более что очень скоро грохнуло 11 сентября. В этой точке, в начале эры террора, автор «Вокс люкс» Брейди Корбет и находит ключ к современности, в которой люди живут напоказ и на износ.

Режиссерский дебют Корбета «Детство лидера» (2015, главный приз программы «Горизонты» в Венеции) рассказывал историю маленького сына американского дипломата, после окончания Первой мировой приехавшего в Версаль делить Европу, как басню о зарождении тоталитарных режимов 1930-х. Молодой американец совершенно неожиданно снял интеллектуальный социополитический памфлет — фильмы такого рода любили и умели снимать в Европе 1970-х: Фассбиндер, Сабо, Бертолуччи. Чтобы подчеркнуть свои творческие ориентиры, Корбет даже использовал рамку кадра 1,66:1 — так снималось то (и только то) западноевропейское кино тех лет. Этой рамке Корбет сохранил верность и в своем новом фильме, чтобы, сменив жанровую парадигму, с той же отстраненной безжалостностью препарировать нашу современность.

В юности Селесте будет сниться повторяющийся сон: она едет на машине, а на обочине повсюду видит безжизненные тела себя самой в более поздних, еще не прожитых возрастах. Но пугает ее не это, а точка назначения — где ее никто не знает и где она будет никому не нужна. И хоть сон этот можно читать по-разному, похоже, Корбет имеет в виду вот что. Хаотичные теракты по всему миру с их сотнями и тысячами жертв принесли печальное знание о том, что мы можем в одночасье лишиться близких, и породили в нас подспудную тягу застраховаться от ужаса покинутости и беспомощности. Страхуют от этого деньги и слава, поэтому мы стали усиленно работать и истошно общаться. А чтобы нас знали все на свете, на помощь пришли социальные сети. За этими занятиями мы вконец разучились жить. Отныне мы выживаем, а день, благополучно дожитый до конца, достоин шоу. Селеста начинает свое словами: «Знаете что? Меня пытались сломить годами. Но меня не сломить».

Но это торжество несломленности длится всего два часа, пока идет концерт, пока дива на сцене. Остальные 22 часа, по сути всю остальную жизнь, Селеста — брошенная, засуженная и выплачивающая откупные, охаиваемая администраторами забегаловок женщина с больной шеей, на кокаине, критикующая молодежь, уткнувшуюся за обеденным столом в смартфон. Она то и дело смаргивает истерические слезы, прикрываясь ладошкой от официанта, контрабандой приносящего ей в пластиковом стакане пойло. Натали Портман играет великую роль на пересечении сатиры и мелодрамы, и если вы знакомы хоть с одной дивой нашего времени, вы узнаете ее в этой Селесте.

В год эпических музыкальных фильмов, которые превратили «Оскары» в унылый кремлевский концерт, умница Корбет благоразумно не стал тащить на экран целую жизнь, а выстроил лишь небольшую цепочку эпизодов, строго работающих на мысль о том, как мы попали в западню выживания. В свой фильм он отобрал только самое необходимое. Все скромно, все бьет в цель, все поддержано кинематографическими аллюзиями. Голые ветки пригорода, как в фильмах с фестиваля «Сандэнс»,— когда гремят выстрелы в школе. Древнеегипетские гробницы небоскребов, ракурс снизу, как в рузвельтовских серо-белых фильмах,— когда Селеста покоряет Нью-Йорк. Деланное безразличие звезды посреди утрированных корчей подтанцовки, как на MTV начала века,— в ее первом клипе. Каждый эпизод ясен и четко увязан с историей аудиовизуальных искусств, которая давно заменила нам жизненный опыт.

Предельно экономному набору выразительных средств густая актерская игра Портман составляет невероятный контраст. Этот конфликт и является ключевым: смех и сочувствие, которые вызывает в этом рассудочном и ехидном фильме героиня, складываются в настоящую живую эмоцию, внутренний бунт, протест. Так Корбет заставляет зрителя осознать, что жизнь — она вообще не про это.

В прокате с 7 марта