ЕС не хватает четкой стратегии в отношении России. С ней боятся как сблизиться, так и окончательно оттолкнуть. Многое, считает политолог и публицист Эрик Бонзэ, будет зависеть от ясной позиции двух ключевых игроков Евросоюза — Германии и Франции.

Когда осенью 2014 года Федерика Могерини получила назначение на пост верховного представителя ЕС по иностранным делам, Брюссель взбудоражила одна фотография. На ней итальянка жмет руку Владимиру Путину: рукопожатие твердое, взгляд уверенный. Этот снимок был сделан в Кремле во время ее первого визита в Москву в июле 2014 года, когда Могерини еще была главой итальянского МИДа.

Человек, выказывающий такое радушие при встрече с Путиным, никак не может говорить от имени всех 28 государств ЕС, считали ее противники в Брюсселе. Излишней близостью с Москвой Могерини попрекали прежде всего восточные европейцы. И хотя итальянский политик из лагеря социал-демократов в итоге вступила в должность, совместная фотография с Путиным преследует ее по сей день и символизирует драматизм перемен в отношениях между ЕС и Россией.

Сегодня немыслимо, чтобы Могерини решилась публично продемонстрировать доброе расположение к Путину. Теперь ей приходится быть начеку. Любое заявление «высокого представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности», как полностью называется ее должность, в отношении России — это образец дипломатической эквилибристики. Былой «стратегический партнер» стал противником, а в восприятии некоторых и вовсе врагом.

Аннексия Крыма, попытка отравления бывшего российского агента Сергея Скрипаля и инцидент в Керченском проливе повысили напряженность отношений с Россией до грани разрыва. Евросоюз стал настолько недоверчив, что сегодня подозревает Москву даже в кампании по дезинформации в связи с выборами в Европарламент и потому вооружается для ее отражения. В связи с Сирией Россию тоже считают способной на что угодно.

О том, что российская «интервенция» в Сирии способствовала оттеснению «Исламского государства»(запрещено в РФ —"Д") и прекращению наплыва беженцев в Европу, в Брюсселе практически не вспоминают. Усилия Путина, направленные на достижение соглашения с Ираном по ядерной программе, тоже не принесли ему благодарности. ЕС охотно принимает поддержку, но ее семена не падают на благодатную почву — слишком велико недоверие.

Для Могерини это предмет большого разочарования. При вступлении в должность у нее была цель — выстроить новые доверительные отношения, однако сегодня приходится радоваться, если Европа не скатывается назад к холодной войне. В Брюсселе ответственность за это возлагают главным образом на Путина, чья политика воспринимается как все более агрессивная. Но отрицательно на ситуации сказывается и трансатлантический кризис отношений, наступивший после инаугурации президента Дональда Трампа.

Так, администрация Трампа силится сорвать запланированное строительство нового российского газопровода «Северный поток-2». Германии и другим странам, участвующим в проекте, грозят санкциями. Трамп и вовсе пытается дать новое определение европейской безопасности в области поставок энергоносителей. Его маневры направлены не только против России, но и против Германии, а также внешней политики Евросоюза, который бьется над выработкой единой линии.

Выход США из Договора о РСМД тоже ставит Евросоюз перед серьезными проблемами. Большинство государств ЕС согласны с тезисом о нарушении Россией условий Договора о ядерном разоружении. Однако они опасаются, что индивидуальные действия Вашингтона могут нанести урон интересам Европы. Могерини подчеркивает: «Договор о РСМД способствовал прекращению холодной войны, и никто в Европе не хочет возврата в те мрачные времена».

Но пока не похоже, чтобы ЕС был в силах предотвратить скатывание в эпоху, которая долгое время считалась ушедшей. При этом в последние годы европейцы определенно прилагали усилия, чтобы обрести большую самостоятельность в вопросах политики безопасности и выйти из тени прежних великих держав. Особенно обращают на себя внимание две инициативы.

Прежде всего это попытка получить большую независимость от России в вопросах энергетической политики. Еще в мае 2014 года Еврокомиссия представила стратегию по диверсификации энергоснабжения ЕС. Одна из ее составляющих — диверсификация закупок энергоносителей из-за рубежа, то есть уменьшение зависимости от российского природного газа.

Примечательна и ситуация с так называемым Постоянным структурированным сотрудничеством по вопросам безопасности и обороны (PESCO). Решение о запуске данной программы было принято в декабре 2017 года, дабы обеспечить ЕС возможность солидарных и автономных действий — если придется, то и военными средствами. В последнее время даже ведутся разговоры о создании «общеевропейской армии» — правда, соответствующие планы остаются расплывчатыми, даже Берлин и Париж не могут прийти к единому мнению.

Интересно будет наблюдать за динамикой реализации обоих проектов. Их направленность окажется преимущественно антироссийской, как того хотят политики прежде всего в Польше и странах Балтии? Или же в результате Европа «в определенной степени» эмансипируется от США, как выражается канцлер Меркель? Наконец, возможно, ЕС будет стремиться к «стратегической автономии», как предлагает Франция?

До сих пор проследить четкую стратегию не удавалось. Даже России непросто квалифицировать новые инициативы ЕС. Так, по словам президента Путина, он не видит проблемы в перспективе создания общеевропейской армии: «Это в целом процесс положительный с точки зрения укрепления многополярности мира… В этом смысле у нас перекликаются позиции с Францией».

Решающее слово могла бы сказать Германия, вот только позиция немцев стала туманной и амбивалентной. С одной стороны, правительство Федеративной Республики одобряет более тесное взаимодействие с Францией. Берлин и Париж плотно сотрудничают и в контексте отношений с Россией. В то же время Берлин испытывает мощное давление со стороны Вашингтона, направленное на более активное участие в военных вопросах и позиционировании себя против России. И это уже происходит, в частности в рамках нового «острия копья» НАТО. В начале 2019 года ведущая роль перешла к Бундесверу.

Политика Евросоюза тоже все в большей мере получает «противороссийскую» направленность. Да, Могерини продолжает видеть в России «естественного партнера и стратегического игрока». Но вместе с тем в рамках оборонительного союза она продвигает строительство танковых дорог, дающих возможность более оперативного проведения военных операций на востоке континента.

Соответствующие планы направлены не против России, заверяют в Брюсселе, кампания по борьбе с дезинформацией тоже нацелена не только против Москвы. Однако вопрос, кто еще может иметься в виду, остается открытым. За всем этим не видно какой-то определенной стратегии.

Эрик Бонзэ