Сергей Лавров обсудил с властями Гонконга визы и открытие торговой миссии

Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров 26 февраля в Гонконге встретился с главой этой особой территории Китая Кэрри Лам. В числе прочего обсуждались возможность открытия в Москве гонконгского представительства и увеличение срока безвизового въезда в китайскую автономию. Гонконг — всемирный финансовый центр, но россияне там не особенно активны: сказываются удаленность и санкционные ограничения, строго соблюдаемые бывшей британской колонией. Чем отечественному бизнесу все-таки может быть полезен Гонконг, выяснял обозреватель “Ъ” Михаил Коростиков.

Визит Сергея Лаврова в Гонконг был кратким и наполненным скорее туристическими, нежели деловыми мероприятиями. Министру показали Гонконгский залив, фактически являющийся единственным местным «природным ресурсом», после чего он в ходе получасовых переговоров с главой китайской автономии Кэрри Лам обсудил актуальные вопросы. Особенных отдельных отношений с Гонконгом, в 1997 году перешедшим из-под британской юрисдикции в китайскую, у России никогда не было. Во-первых, Гонконг всегда был от Москвы далек и в географическом, и в идеологическом плане.

Крошечный, облепленный мелкими островками полуостров, живущий за счет торговли, финансовых операций и одного из крупнейших в мире портов, столетиями служивший западному миру «воротами в Китай», России во всем противоположен, а потому непонятен.

Черта проходит уже по языку: западные страны веками покупали китайский чай как раз через Гонконг и южные провинции Китая, а потому в их языках закрепилось южнокитайское произношение названия — «тэ». Россия же ввозила его по суше с севера, и русский язык перенял северокитайское чтение того же самого иероглифа — «ча».

Отношения с Гонконгом никогда не входили в число приоритетов Москвы и по политическим причинам. Гонконг стал «специальным автономным районом» (САР) Китая только чуть более 20 лет назад и до 2047 года сохраняет значительную часть своих доставшихся в наследство от колонизаторов политических и экономических свобод. Само существование внутри КНР Гонконга с его свободами и достаточно активной политической оппозицией — вызов для правящей в Китае Компартии, зависший над страной немой вопрос, почему аналогичные условия не могут быть распространены на остальные 1,4 млрд граждан, наслаждающихся «социалистической демократией». Пекин очень нервно относится к любым попыткам установить с САР отношения уровнем выше, чем с любой другой провинцией Китая, и Москва, учитывая важность отношений с китайскими партнерами, это требование уважает.

Именно поэтому, как сообщили “Ъ” несколько источников в Москве и Гонконге, никак не удается открыть в Москве полноценное представительство САР, на чем уже несколько лет настаивают власти полуострова. В конце 2017 года тогдашний глава автономии Лян Чжэньин провозгласил, что в скором времени подобные миссии появятся в Сингапуре, Джакарте и Москве, и первые два пункта уже выполнены. С третьим возникли проблемы: по информации гонконгских источников “Ъ”, власти САР запросили «чуть ли не дипломатическую неприкосновенность», тогда как в Москве готовы дать им «не больше, чем есть у Тайваня», то есть статус НКО с функциями оператора торгово-экономических и культурных контактов. Переговоры о представительстве в этот раз результата не принесли, но некий прогресс все же был достигнут. В настоящий момент Гонконг располагает по миру 12 представительствами, и ближайшее из них к Москве находится в Венгрии (Будапешт установил с британской колонией активные отношения еще во времена соцлагеря).

Другой обсуждавшийся в ходе визита Сергея Лаврова вопрос — увеличение срока безвизового въезда в Гонконг граждан России.

Сейчас он составляет 14 дней (в отличие от материкового Китая, куда нужна виза), но Москва убеждает власти САР расширить этот срок до 30 дней. Это, по словам источника “Ъ”, позволило бы увеличить и без того немаленький турпоток в автономию, сейчас составляющий до 150 тыс. человек в год, и активизировать бизнес-контакты.

Ситуацию с российским бизнесом в Гонконге радужной не назовешь. Автономия исторически тесно связана с британской и американской финансовыми системами, из-за чего введенные против России в 2014 году санкции там применяются даже «с верхом». В гонконгских банках российские трансакции, по словам местных бизнесменов, числятся в одном ряду с трансакциями из Афганистана, Ирака и Ливии, то есть в лучшем случае проходят усиленную проверку, а в худшем — просто блокируются. Впрочем, в беседе с “Ъ” представитель Совета по торговле и развитию Гонконга Леонид Орлов сообщил, что все не так уж плохо. В последние три года Москва и Гонконг наконец-то создали необходимую для ведения бизнеса договорно-правовую базу (о защите инвестиций, избежании двойного налогообложения и так далее), и Москва исключила САР из списка юрисдикций, использующихся для отмывания средств и ухода от налогов.

В последние несколько лет Гонконгская биржа, по словам господина Орлова, своими силами сопоставила российское и местное биржевое законодательство, серьезно облегчив российским предпринимателям выход на нее.

К резкому притоку капиталов из России это пока не привело: по словам господина Орлова, российские бизнесмены понимают, что из-за «политических рисков» бумаги российских компаний торговались бы с сильным дисконтом.

По словам Алексея Фабиша, живущего в Гонконге юридического и финансового консультанта, который помогает российским компаниям ориентироваться на местном рынке, САР все еще выглядит очень привлекательной точкой для ведения бизнеса в Азии. «Стандартная ставка налога на прибыль для компаний с прибыльностью более 2 млн гонконгских долларов (около $254 тыс.— “Ъ”) — 16,5% и в два раза меньше для всех других компаний. Нет импортных пошлин, кроме как на драгметаллы, алкоголь, табак и топливо, удобная для бизнесменов британская правовая система, нет валютного регулирования в сочетании с упрощенным доступом в материковый Китай»,— сообщил собеседник “Ъ”. Среди минусов господин Фабиш назвал высокую стоимость жилья (аренда среднего уровня квартиры в центре города обойдется в эквивалент 120–160 тыс. руб. в месяц) и неопределенность статуса территории после 2047 года, когда переходный период должен закончиться и теоретически Пекин сможет ввести на ней китайские законы. Впрочем, последний вопрос куда глубже и волнует не только потенциальных инвесторов, но и все 7 млн жителей автономии.