На экраны выходит американская экранизация Чехова

В прокат выходит экранизация чеховской «Чайки» Майкла Майера. По мнению Юлии Шагельман, режиссеру удалось вполне адекватно перенести пьесу на экран, но его постановка получилась слишком уж приглаженной и инертной.

Фильм, долго добиравшийся до российских экранов (его премьера состоялась на кинофестивале Трайбека почти год назад, а снят он был и вовсе в 2015 году), начинается не самым ожидаемым образом — со сцен из четвертого акта драмы, ближе к финалу. За ними следует прыжок на два года назад, к началу событий, счастливая Ирина Аркадина (Аннетт Бенинг) пританцовывает по комнате в пикантной ночной сорочке, едва скрывающей ее тело, голый Треплев (Билли Хоул) прыгает в озеро под внимательным взглядом Маши (Элизабет Мосс) — из этого, пожалуй, можно сделать вывод, что сейчас на экране развернется смелая деконструкция классического текста, отважно подрывающая устои.

Однако он будет преждевременным. У Майкла Майера, больше известного как театральный режиссер (он даже получил в 2007 году престижную премию Tony, а в его кинорезюме до «Чайки» значатся только две полнометражные ленты, несколько телефильмов и сериалов), и сценариста Стивена Карама, для которого это всего вторая работа в кино, вышла вполне традиционная экранизация без какого-либо новаторства. Костюмы соответствуют эпохе (кроме разве что романтически распахнутой на груди рубахи, в которой ходит Треплев), пейзажи, снимавшиеся в штате Нью-Йорк, выглядят убедительно русскими (хотя с географией некоторая путаница: имение Сорина все еще, кажется, находится недалеко от Москвы, но отец и мачеха Нины уезжают на три дня не в Тверь, а в Ялту), и даже на клюкву, которую обреченно ждет любой российский зритель в фильме из «нашей», особенно дореволюционной, жизни, авторы скорее поскупились. Здесь всего один раз хором исполняют «Очи черные» (а то какая же это Россия?), Маша хлещет водку не где-то за сценой, а прямо в кадре — из чайных чашек за завтраком, да Медведенко (Майкл Зеген) выглядит так, как будто сошел со страниц скорее Шолом-Алейхема, нежели Чехова (почему-то редкая заграничная экранизация русской классики обходится без такого персонажа).

Авторы позволили себе единственное заметное изменение оригинала, которое тем не менее значительно влияет на расстановку сил в картине. Это возраст Аркадиной: она здесь не цепляющаяся за светлые кофточки «старуха» 43 лет, а, как и сама Бенинг, хорошо сохранившаяся, но все же 60-летняя женщина. Вместе с ней пришлось накинуть семь лет Маше, чтобы фраза «я старше вас почти вдвое» звучала правдоподобно. С одной стороны, это приближает историю к современной аудитории, убирая элемент исторической назидательности (посмотрите, мол, как воспринимало общество женский возраст в те времена), с другой — обостряет как внутренние, так и внешние конфликты. Разница в возрасте Аркадиной и Тригорина (Кори Столл), которому, как и в пьесе, «еще нет сорока», не раздута сыновней ревностью, а вполне реальна, а попытки Ирины Николаевны казаться юной и свежей, «хоть пятнадцатилетнюю девочку играть», одновременно смешны и тоскливо безнадежны.

Бенинг не впервой роли театральных гранд-дам, бьющихся в кровь о железную старость. Совсем недавно она сыграла угасающую Глорию Грэм в фильме Пола Макгигана «Кинозвезды не умирают в Ливерпуле», а 15 лет назад блистала в роли «английской Аркадиной», Джулии Ламберт, в «Театре» («Being Julia») Иштвана Сабо. Как будто воспользовавшись этим давним опытом, в «Чайке» она проделывает практически то же самое, что и ее героиня в той картине и романе Моэма, но только при полной поддержке режиссера и автора сценария. Почти ничего не меняя в чеховском тексте, а лишь слегка сместив акценты, они совместными усилиями полностью отодвигают Нину Заречную (Сирша Ронан) на второй план, делая именно Аркадину главной героиней и позволяя Бенинг почти безраздельно царить на экране.

Однако на этом режиссерские находки заканчиваются. Конечно, даже сам Чехов говорил, что в его пьесе «много разговоров о литературе, мало действия, пять пудов любви», так что, несмотря на попытки уйти от театральной природы оригинала с помощью съемок на натуре, постоянного движения камеры и порой даже излишне энергичного монтажа, Майер все равно полагается в основном на диалоги и крупные актерские планы. По счастью, ансамбль он собрал удачный — кроме Бенинг стоит отметить Мосс, которая извлекает максимум из каждой своей сцены, делая свою Машу почти карикатурной и в то же время по-настоящему трагичной, и Столла, который вполне убедительно дает понять, что же дамы находят в этом Тригорине кроме его литературной славы. Хоул и Ронан в нужной степени молоды, порывисты и пылки, Джон Тенни в роли доктора Дорна мягко ироничен, чеховский текст остается точным и остроумным, даже пройдя через сокращения и перевод. И все же этой «Чайке» не хватает полета.