Татьяна Митрова, директор Центра энергетики Московской школы управления «Сколково»

Чего стоит ждать рынку нефти от падения добычи в Венесуэле, “Ъ” рассказала глава Центра энергетики МШУ «Сколково» Татьяна Митрова.

— Как ситуация в Венесуэле повлияла на рынок нефти?

— Санкции США в отношении импорта венесуэльской нефти должны были вступить в полную силу только в конце апреля, однако полный коллапс в отрасли, похоже, уже состоялся. Продолжается беспрецедентный блэкаут, спровоцированный аварией 7 марта на одной из линий, поставляющих электроэнергию от крупнейшей в стране ГЭС «Гури» мощностью 10,2 ГВт, которая обеспечивает 60% энергоснабжения Венесуэлы.

Эта в целом рядовая проблема превратилась в катастрофу, судя по всему, в результате не вполне грамотных действий персонала. Попытки поднять энергосистему только усугубили ситуацию — начались взрывы трансформаторов и пожары на подстанциях. В результате уже почти неделю большая часть страны с населением около 30 млн человек остается без электричества, и совершенно непонятно, когда энергоснабжение нормализуется. Ситуация приобретает апокалиптический характер — начался голод, массовые грабежи, счет погибшим идет на сотни.

Остановлена работа трех предприятий по выпуску синтетической нефти (СП Petropiar с Chevron, Petromonagas с «Роснефтью», Petrocedeno — с Total и Equinor). Встало СП с китайской CNPC по компаундированию сверхтяжелой нефти Sinovensa. Основная проблема в персонале, люди боятся оставлять семьи в этом хаосе, да и добраться на работу без транспорта невозможно.

— Как это скажется на добыче нефти в Венесуэле?

— Общий выпадающий объем производства — 610 тыс. баррелей в сутки (б/с), притом что до блэкаута Венесуэла производила 950 тыс. б/с. На фоне исторических показателей в 2,5 млн б/с, которые страна добывала еще в 2015 году, оставшиеся 340 тыс. б/с выглядят крохами. Однако, невзирая на такое заметное падение производства в Венесуэле и даже с учетом сокращения добычи ОПЕК на 400 тыс. б/с в феврале, физического дефицита на глобальном рынке нет: все падение компенсируется впечатляющим ростом производства в США. Да и свободные мощности ОПЕК+ позволяют не беспокоиться относительно выпадающих объемов. В целом рынок вполне сбалансирован.

— Может ли возникнуть ситуация с дефицитом тяжелой нефти из-за падения экспорта из Венесуэлы?

— Предложение тяжелой нефти сокращается в последние годы: свою роль сыграли и сделка ОПЕК+, и санкции в отношении Ирана и Венесуэлы (именно они выступают основными поставщиками тяжелой нефти). Вполне закономерный в этой ситуации рост стоимости тяжелых сортов сказывается на марже переработки. Дело в том, что НПЗ, настроенные на переработку тяжелой нефти, не могут быстро перестроиться под легкую нефть — нужны инвестиции и время.

Если мировая нефтепереработка еще могла поспевать за ростом добычи в США и снижением добычи в странах ОПЕК+, то санкции в отношении Ирана и Венесуэлы оказались критичными, поскольку с рынка выбывает еще больше тяжелых и средних сортов нефти. В конце января — начале февраля на североамериканском рынке дифференциал между сортами Mars и WTI составлял $1–1,5 за баррель, но к середине марта он вырос до $7 в пользу более тяжелого Mars. Мексиканский тяжелый сорт Maya также уверенно держится выше WTI на $2. Досталось и азиатским рынкам: в конце января на китайской бирже стоимость фьючерса на битуминозную нефть превысила стоимость контракта на сырую нефть примерно на $5.

— Кто покупал венесуэльскую нефть и чем ее можно заменить?

— Нефть Венесуэлы шла в основном в США, заменить ее можно нефтью из Канады, Саудовской Аравии, Мексики, Ирака и Колумбии. Но в Мексике наблюдается падение добычи, а увеличение поставок из Канады напрямую зависит от темпов расширения нефтепроводов, то есть возможности обеих стран по увеличению поставок в краткосрочной перспективе ограничены. Падение добычи в Венесуэле будет усугублять дефицит тяжелой нефти, что вряд ли спровоцирует глобальную нехватку и скачок цен, но вполне может привести к дальнейшему весьма неприятному снижению маржи переработчиков.

Интервью взял Дмитрий Козлов