Как Ярославль реагирует на инициативу Минкульта

Ярославль на прошлой неделе стал настоящей театральной столицей России: горожане активно вступились за первый русский театр имени Волкова, который Минкульт предложил объединить с Александринским. В причинах конфликта разбирался «Огонек».

Андрей Архангельский

Эта новость на прошлой неделе грянула как гром среди ясного неба: два знаменитых театра, Александринский (Санкт-Петербург) и Волковский (Ярославль), объединяют в первый национальный театр России. Об этом объявил министр культуры Владимир Мединский. «Сегодня мы присутствуем при историческом процессе естественного, инициированного снизу объединения двух старейших театров, каждый из которых по праву претендовал на то, чтобы называться первым русским национальным театром. Это будет не просто формальное объединение, а исторически обусловленное воссоздание»,— отметил министр. Экономический смысл «объединения театров» прозрачен: оптимизация бюджетных средств и повышение эффективности. Причем подобное происходит уже не в первый раз: например, Приморский театр оперы и балета (Владивосток) стал несколько лет назад филиалом Мариинского театра. Прежде подобные новости не вызывали ажиотажа, но в этот раз все пошло не так: глава правительства Дмитрий Медведев приостановил приказ об объединении театров и поручил провести «широкое общественное обсуждение».

Случай беспрецедентный, включая молниеносность взаимоотменяющих решений. Хотя театр — не поликлиника и не школа, но, в общем-то, работники культуры — те же бюджетники (Волковский театр — единственный региональный, который финансируется из федерального, а не местного бюджета). Однако никто не мог предположить, что именно театр станет поводом для негативной консолидации целого города и даже региона.

Больше, чем театр

Волковский театр расположен в самом сердце Ярославля — эта фраза верна фактически, но и символически тоже. Столица Золотого кольца, знаменитая Гардарика (так называли Древнюю Русь иностранцы), родина первой женщины-космонавта Валентины Терешковой; Волковский театр — из этого же ряда главных местных феноменов. Старейший театр России был основан в 1750 году и носит имя купца Федора Волкова, который считается первым русским профессиональным драматическим актером и режиссером.

Здание нынешнего Волковского театра построено в 1911 году, и когда ты видишь в фойе театра увеличенную фотографию 1915 года — актрисы в шляпках и актеры в картузах или военных френчах (уже идет Первая мировая),— понимаешь, что это и есть та самая «Россия, которую мы потеряли». С другой стороны, поражает в Ярославле именно то, что здесь дореволюционная Россия каким-то чудом сохранилась: огромное количество памятников архитектуры, включая деревянные, уцелели в огне социальных преобразований и войн.

«К театру у горожан действительно особое отношение, поэтому такая буря началась,— объясняет режиссер Владимир Алеников, автор легендарных "Приключений Петрова и Васечкина", который только что поставил в Волковском музыкальную фантазию "Пушкиниана. Любовь и карты".— Для Ярославля Волковский — это как Большой театр для Москвы. Здесь первоклассная труппа, которая сделала бы честь любому нашему столичному театру, да и европейскому тоже».

С учетом развитого чувства местного патриотизма сама идея объединить Волковский театр с чем-то или кем-то, не говоря уже о том, чтобы подчинить, выглядит кощунством.

Свою роль сыграло, конечно, и слово «оптимизация» — знакомое людям по другим реформам. Именно символическая угроза! — потеря первенства Волковского театра — мгновенно объединила Ярославль: горожан, общественность, власть и даже местную оппозицию.

Город против

«Мы не знаем ни одного нашего земляка, кто поддержал бы это решение, за исключением ряда представителей самого театра. Печально, что непродуманное решение уже сегодня дало негативный результат — раскол внутри театра. Но театр не принадлежит труппе. Это национальное достояние не по названию, а прежде всего по сути своей, а значит, достояние граждан, зрителя, среди которых большинство — люди земли ярославской!» — так говорится в письме, которое местные общественники (почетные граждане, Герои России, депутаты местной думы и муниципалитета, около 3500 подписей) направили Владимиру Путину. Тот же тезис изложил и председатель Ярославской областной думы Алексей Константинов: «Да, театр является федеральной собственностью. Но он является и частью истории Ярославля. В этом смысле он принадлежит всем ярославцам». 28 марта высказался и губернатор Ярославской области Дмитрий Миронов: «Подобные решения надо принимать только с учетом мнения населения, а не кулуарно. …Моя позиция: первый русский профессиональный театр должен сохранить свой статус и самостоятельность».

Губернатор в тот же день обсудил ситуацию с представителями ярославской общественности и коллективом Волковского театра. Во время этой встречи директор Ярославского ТЮЗа Наталия Прокина вспомнила о попытках объединить местный Театр юного зрителя с кукольным, через два года решение пришлось отменять. Общественники подвергли сомнению саму идею: «Когда министр культуры говорит, что исторически объединение (двух театров.— "О") взаимообусловлено, он лукавит,— считает доктор филологических наук, заслуженный работник культуры РФ Маргарита Ваняшова.— Первый национальный театр — это театр Волкова. Что мешает Минкульту просто поддержать Волковский театр, повысив его статус?» «Это не ярославский, а российский бренд,— вторит ей народный художник РФ Николай Мухин.— Это все равно, что объединять КамАЗ с ЗИЛом». «Волковский театр — самодостаточный. И если мы будем Иванами, не помнящими родства, то грош нам всем цена»,— сказал ректор Ярославского театрального института Сергей Куценко. А ректор Ярославского госуниверситета Александр Русаков 8 апреля будет выступать по этому поводу в Общественной палате РФ. Не только местные жители против; театровед, создатель «Петербургского театрального журнала» Марина Дмитревская также считает, что любые оптимизации, «совнархозы» в искусстве — это «стирание индивидуальностей». «Думаю, что речь идет о кошмаре нашей действительности под названием "оптимизация"»,— соглашается с ней доктор искусствоведения, профессор кафедры культурологии Ярославского педагогического университета Татьяна Злотникова. Против объединения выступили даже местные коммунисты: они планируют на этой неделе провести митинг у памятника Федору Волкову, как сообщил лидер ярославских коммунистов Александр Воробьев.

Отдельные представители

Идею объединения театров поддерживает в городе абсолютное меньшинство, но эти же люди составляют большинство труппы… самого Волковского театра во главе с худруком Евгением Марчелли. По мнению худрука, объединение может открыть для театра новые возможности и повысить материальный статус актеров. Именно за этот, «материальный интерес» актеры — прежде всеобщие любимцы — и были подвержены обструкции со стороны ярославской общественности: их называли «первачами» и «иванами, не помнящими родства». Нужно отдать должное демократичности местной власти: даже во время встречи с губернатором актеры не боялись высказывать мнение, отличное от большинства (прозвучала даже реплика с галерки — «актеры не боятся ни губернатора, ни министра»). Особенно ярко прозвучало выступление актрисы Волковского театра Александры Чилин-Гири: «Многие нас упрекают в том, что нами руководит прежде всего материальный интерес… Я 19 лет работаю в Ярославле. Однако за это время у меня так и не появилось собственной квартиры. Которая мне, конечно, нужна».

«Объединение я восприняла в первую очередь как возможность влить новую кровь в старейший театр страны,— говорит актриса в беседе с "Огоньком".— Я играла в Центре Мейерхольда, я играла не только в России — у меня нет проблемы с востребованностью. Я не очень даже тщеславна в этом смысле, но я действительно очень люблю работать. И я остро реагирую на новое, интересное. Новые люди, новые партнеры на сцене, новый режиссер, новое место — пусть это даже будет какой-то маленький закуток со смелой идеей — неважно; важно чтоб в театре всегда что-то начиналось, чтоб он не стоял на одном месте, это все имеет огромное значение для нашей профессии. И мне кажется, все это необходимо и нашему театру. Самое главное — чтобы как можно больше людей в мире узнало о нем».

А поговорить?

История с Волковским театром — это не классический конфликт между человеком и государством или властью и театром: и это не конфликт «худрук против директора». Все прежние оппозиции тут не работают. Федеральная власть тут парадоксальным образом, вопреки даже прагматизму, оказывается ситуативным союзником творческого меньшинства — актерского коллектива. При этом местная власть, желая, казалось бы, совершенно естественным образом отстоять честь города, по сути, занимает позицию антимодернистскую. Перед нами конфликт какого-то нового типа.

Причина конфликта, как ни странно, лежит именно в плоскости массовой психологии. Это история о том, как воспринимают сегодня культурные институты в России: в качестве памятника, музея или в качестве живого организма?.. В позиции ярославской власти и общественности чувствуется, конечно, легкий привкус крепостничества. Они предлагают актерам пожертвовать своими амбициями и желаниями, как бы «застыть в себе» ради «сохранения бренда»; это слово, конечно, все знают, но, по сути, оно означает «ничего не менять и самим не меняться». «Театр как символ принадлежит городу»,— повторяют общественники, словно бы забывая, что театр состоит из актеров, и без них театра вообще никакого не будет. Город требует верности — буквальной, физической; звучат эти слова, конечно, красиво, но все-таки эти слова из прошлого века. Для современного искусства, в том числе и театрального, с учетом нынешних технических возможностей сегодня вообще неважно, где физически находится творец (или творцы) и где хранятся их трудовые книжки.

Остроты конфликту добавляет еще один фактор, о котором не говорят. Ярославль сегодня — негласная столица российского кино, российский Голливуд, к тому же здесь удобная локация — «недалеко от Москвы и дешевле». Здесь снимают десятки исторических фильмов, в том числе и «дореволюционную Москву»; но также и современные (из последних хитов — «Сумасшедшая помощь» Хлебникова). Местные театральные актеры в них тоже задействованы, но чаще в эпизодических ролях. Именно этот факт играет роль постоянного психологического соблазна и раздражителя, напоминая актерам о том, что их карьеры (и гонорары) могли бы быть иными, обладай они большей медийной известностью. Идея объединения театров как раз и давала такую — пусть и призрачную — надежду.

Но есть рациональное зерно и в аргументах местной общественности: вместо того чтобы повышать статус местного театра за счет объединения с чем-то столичным, почему бы не поступить наоборот? Почему бы не создать (или хотя бы сформулировать это на уровне того же Минкульта) в Ярославле кинотеатральный кластер, как сегодня принято говорить, узаконив уже сложившийся имидж региона в качестве «российской фабрики грез»? Разрывая тем самым порочный круг московоцентричности и способствуя созданию новых рабочих мест?

Но главная, конечно, проблема — в отсутствии универсального языка и более или менее общей картины мира у конфликтующих сторон.

Люди обращают внимание не на смысл сказанного, а на отдельные, негативно заряженные слова: «отобрать», «лишить», «второсортный» и так далее. Это приводит к отсутствию коммуникации — стороны конфликта не слышат друг друга. Кроме того, конечно, ощущается общий комплекс невысказанности, нереализованности и подавленного чувства собственного достоинства. Мы видим, что массовый запрос сегодня — даже не на решение финансовых проблем, а в первую очередь на уважение. Люди больше не хотят быть лишними, равнодушными исполнителями чужой воли: они хотят гласности и открытости при обсуждении тем, которые касаются всех. Даже формальное обсуждение объединения театров — до официального решения — сняло бы градус напряжения. Однако все нужно делать вовремя; теперь же, даже после приостановки процесса объединения, восстановить баланс взаимного уважения всех к всем будет уже значительно труднее.

Мнение

«Актеры надеются на творческие перемены»

— Многие люди со стороны сейчас с пафосом говорят, что у нас тут «первый театр» и мы не хотим быть «вторым». Они, мне кажется, забывают, что вообще-то любой театр состоит из людей, а людям хочется жить по-человечески. Да, у нас есть зарплаты, кроме того, мы еще получаем президентский грант. Но в Ярославле на эти деньги… скажем так, можно жить, но нельзя накопить, нельзя откладывать. При этом никакого ведомственного жилья у театра нет, а большинство актеров откуда-то приехали или не хотят жить с родителями — почти всем молодым и среднего возраста артистам приходится снимать жилье, собственно, как и мне. А у меня ребенок и мама-пенсионер. И да, это проблема: я 19 лет работаю в театре и до сих пор не имею возможности приобрести собственное жилье.

Театр — самое сиюминутное, на мой взгляд, самое живое из искусств, театр должен каждый день впитывать что-то новое, меняться, трансформироваться, это все равно что кислород для человека. Театр не может находиться в состоянии паузы. Меня взяли в Волковский театр в 2000 году. Сначала нас, 20-летних, в труппе было двое: я и Семен Иванов. Через год пришла Ольга Старк. Еще было двое-трое 30-летних актеров. И все. Почему я об этом сейчас говорю?.. Эта возрастная прослойка для театра — 20–30 лет — она самая игровая, самая энергичная. Словом, я видела, что бывает, когда театр не обновляется, когда застаивается артистическая кровь.

Что касается раскола труппы… Разделением это нельзя назвать. Мы, актеры, между собой всегда, при любых обстоятельствах договоримся, потому что так или иначе откроется занавес и мы встретимся на сцене. Поэтому говорить о расколе не приходится. Вообще, главная причина этого конфликта — в отсутствии конкретных объяснений, дорожной карты. Это, конечно, и порождает непонимание. Люди часто слышат первую фразу и понимают буквально так: «театр отбирают, нас обидят, уволят, разграбят, забудут» — и все. Эта мысль затыкает им уши. И дальше они уже ничего не слышат.

Это, кстати, не в первый раз такое происходит с нами. Я уже в третий раз переживаю подобные перемены. Они всегда тяжело воспринимаются. Но каждый раз после них зарождается что-то новое и интересное. Становится лучше. Самое главное, хочу повторить: актеры надеются именно на творческие перемены, а на материальные — уже во вторую очередь. Очень хочется нового творчества — хорошего, интересного, придумывать что-то на благо театрального дела в целом.

При этом смешно слышать упреки: «Вам только дай возможность, вы все сразу сбежите в Москву». Это, конечно, и называется «провинциальный комплекс» — считать, что единственная цель актера или человека — сбежать в столицы. Вот у меня такого желания не возникает почему-то. Хотя возможность такая была, и не раз. Но, в принципе, сегодня этой проблемы для актера вообще не существует. Ты теперь можешь играть где угодно, в двух, в трех местах одновременно, было бы желание — перед тобой открыт весь мир, весь, особенно если ты знаешь языки. И физическая привязка к конкретному городу в наши дни вообще ничего не значит.