Елена Стафьева о балетных костюмах Марии Грации Кьюри

В Римской опере показали балетный вечер, посвященный композитору Филипу Глассу. Костюмы для одного из трех балетов «Белая ночь» («Nuit Blanche»), поставленной Себастианом Берто, сделала Мария Грация Кьюри. В истории их создания оказались востребованы все смыслы, которые представляет современный Dior

Этот проект возник в сотрудничестве c Элеонорой Аббаньято, этуалью Парижской оперы, которая сейчас возглавляет балетную труппу Римской оперы. Мария Грация говорит, что не просто восхищается Элеонорой как балериной и считает ее настоящей ролевой моделью для современных женщин, но и видит определенные параллели в их судьбах: обе они итальянки, чья жизнь, в том числе профессиональная, разделена между Римом и Парижем. И когда Элеонора предложила ей эту история, Мария Грация взялась за нее с большим энтузиазмом.

Энтузиазм Кьюри понятен: в проекте сошлись сразу несколько ее заветных тем. Прежде всего балет — Мария Грация пригласила израильского хореографа Шарон Эяль поставить танцевальный перформанс для весенне-летнего pret-a-porter шоу Dior, и посвящен он был создательницам танца модерн Лои Фуллер и ее ученице Айседоре Дункан. Вещи из этой коллекции, которая как раз сейчас висит в магазинах, в значительной части посвящены костюму танцовщиц с его пачками, трико и эластичными повязками для волос. Но и в целом Кьюри сейчас увлечена искусствами, связанными с движением и перформансом, и, взявшись за костюмы к «Белой ночи», она начала со специфики телодвижений балетных танцоров.

Ее фирменные пышные тюлевые юбки наконец оказались на том самом месте, где они и родились,— на балетной сцене. Мария Грация говорит: «Для костюмов танцовщиц мы хотели использовать ту же цветочную вышивку на тюле, что я использовала на своем первом кутюрном шоу Dior, то же самое мы сделали и для трико танцовщиков. Нам пришлось искать тюль, который был бы одновременно легким, эластичным и прозрачным. Настоящей задачей для нас стало обеспечить эти самые легкость и комфорт — поэтому именно тюль и трикотаж стали главными материалами». Всего Кьюри сделала 16 костюмов в сотрудничестве с ателье Римской оперы, также она работала с ремесленным ателье, которое специализируется именно на искусственных шелковых цветах.

Цветы — это вообще важнейшая диоровская тема, и Кьюри говорит, что прообразом для нее стало знаменитое платье Miss Dior из коллекции «весна-лето 1949», полностью усыпанное цветами. Для Элеоноры Аббаньято она сделала пышную ниспадающую пачку, поместив шелковые цветы между составляющими ее юбками, и они просвечивали сквозь слои тюля, как цветы, сохраненные между страницами книги. Костюмы премьеров — самой Элеоноры и Фридемана Фогеля — были перламутрово-белыми, как предрассветное небо, а у остальных танцовщиков — пепельными, как ночные облака. Кьюри говорит, что задание тут было прежде всего техническим: для нее это скорее спортивная одежда, сделанная с применением кутюрного мастерства. Но вообще классический балет в ее восприятии близок именно кутюру.

Театральность — и в том числе балетная театральность — в истории Dior была исторически. Ближайший круг Кристиана Диора составляли театральные художники, декораторы, дизайнеры и хореографы (достаточно вспомнить Кристиана Берара и Бориса Кохно), он сам придумывал костюмы для балетов Ролана Пети и для его жены, знаменитой балерины Зизи Жанмер. Фанатом театральных драматических эффектов был Джон Гальяно, но, помимо этого, в его коллекциях регулярно использовались элементы балетного костюма. Но Мария Грация Кьюри пошла своим путем. Современный Dior для нее, как и балетный костюм,— это прежде всего свобода движений, комфорт и элегантная простота. Описывая свои коллекции, она часто использует слова «функциональность» и «носибельность» — этими же словами она описывает и свои костюмы к балету «Белая ночь». В этой истории есть еще одна важная для нее деталь: цветами были покрыты не только пачки балерин, но и прозрачные трико танцоров, и это ее реплика по поводу женственности и мужественности в современном искусстве, в современной моде и в современном мире.