Как Владимир Путин за Арктику топил

9 апреля президент России Владимир Путин на Арктическом форуме в Санкт-Петербурге принял квазивызов модератора Джона Фрайера и ответил на все жестокие вопросы западного мира, обращенные к России или лично к нему, Владимиру Путину: про отношение к Крыму, санкциям, новому сроку Дональда Трампа, снижению или наращиванию добычи нефти… Проблемы Арктики на этом фоне стали казаться надуманными. Какими, впрочем, они пока, к счастью, и являются, считает специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников.

Форум «Арктика — территория диалога» начал жить напряженной внутренней жизнью и пока еще не внешней уже ранним утром. Под стенды в петербургском «Экспофоруме» отвели не такое, конечно, пространство, как на Петербургском международном экономическом форуме, но все-таки желание такого большого количества людей и компаний продемонстрировать себя производило впечатление.

Вот на стенде Санкт-Петербурга, настолько северной столицы, что сейчас ее можно было считать столицей Арктики, подписывали соглашения с Республикой Саха (Якутия). Соглашений было несколько, и каждое — «при свидетельствовании и. о. губернатора Санкт-Петербурга Александра Беглова и главы Республики Саха (Якутия) Айсена Николаева». Формулировка была, надо признать, изысканная. То есть когда речь идет о том, что за спинами каких-нибудь подписывающих стоят главы государств, например Владимир Путин, то говорят «в присутствии». «При свидетельствовании» выглядит, надо признать, гораздо более емко. И даже недоумение начинает вызывать приставка «и. о.». Да это просто какое-то недоразумение: неужели такой человек, который способен освятить подобную процедуру не то что присутствием, а свидетельствованием, до сих пор еще носит эту парадоксальную приставку?

Недалеко, на другом стенде, сотрудник химического факультета МГУ Дмитрий Шароваров разгонял слепленный, по-моему, из папье-маше и облепленный фольгой вагончик по витиеватой дорожке, а на вопрос «зачем?» с удовлетворением рассказывал:

— Видите, я стою под знаком азота? Мы здесь с вами собрались в честь 150-летия со дня открытия таблицы Менделеева, и этим жидким азотом я замораживаю тонкую ленточку сверхпроводника, которая лежит внутри теплоизоляционного вагончика! Если мы этот сверхпроводник замораживаем под магнитами, то есть помещаем в магнитное поле, то он это магнитное поле запоминает! Таким образом, он левитирует над ним, то есть над этой дорожкой…

— То есть как левитирует? — я старался быть подозрительным.

— Когда он поворачивается, то не сваливается и идет за магнитами! — кивал ученый.— Сопротивляется на отрыв, на сдвиг!.. И есть зазор между дорожкой и самим поездом!

Зазор был. Вагончик левитировал.

— Зачем это вам? — спрашивал я.

— Сверхпроводимость — это очень хорошо,— снисходительно объяснял мне химик.— Передача электроэнергии на расстоянии без потерь! Как это прекрасно!

Я имел некое представление о том, что все, наверное, не так буквально и прекрасно, но мне хотелось быть сейчас всецело с этим человеком, и я левитировал, казалось, вместе с ним и думал только о том, насколько все это выглядело бы еще даже величественней при свидетельствовании и. о. губернатора Санкт-Петербурга Александра Беглова.

На стенде самой Республики Саха (Якутия) без лишних слов играл скрипичный квартет. Всем остальным республика, наверное, с утра уже удивила.

Еще один стенд — «Роспредприниматель.рф» — был следующим. Здесь немолодой человек читал лекцию о пользе пептидов.

— Взаимодействие ДНК и пептидов стимулирует запуск синтеза специфического белка! — восклицал он.— За минимум денег добиваемся ошеломляющего эффекта! Это позволит нам жить.

Было и в самом деле очевидно, что именно этому предпринимателю.рф это и правда позволит жить, и неплохо.

— Ведь было сказано: и срок тебе — 120 лет!..— итожил он.

Поблизости была и комната эмоциональной зарядки. То есть обычно под ней понимают, видимо, комнату эмоциональной разрядки, ведь недаром здесь стояли массажные кресла и др. Но сейчас это была комната эмоциональной зарядки. Очевидно, организаторы считали, что на стендах эмоционально зарядиться пока что нечем.

Нет, ощущение абсурдности и нереальности происходящего вокруг не оставляло ни на секунду.

Зачем все эти люди собрались тут вместе? Что они демонстрировали прежде всего друг другу, перед тем как с облегчением разъехаться послезавтра вечером без видимой грусти по потерянному времени и деньгам? Не нужно ли было не делать всего этого?

А может, и нужно бы. А потому, что если есть Арктический форум, то надо, чтобы здесь был твой стенд.

Наверное, присутствующие тут подписывали при свидетельствующих много соглашений. Что, с другой стороны, мешало подписать их в более камерной обстановке, да и просто наедине друг с другом? А, да, этого тогда никто не заметит.

И вот на стенде Архангельской области представляли библиотеку «Русская Арктика».

— И мы будем открывать снова и снова! — слышался голос в микрофон из глубины стенда, и не очень было понятно, что тут будут открывать снова и снова: Арктику или этот стенд. Самым печальным следовало признать стенд малочисленных народов Севера. Их тут и правда было мало — всего три человека. Правда потом подошли еще два. Да, еще с ними было чучело оленя.

Двое сидели и тренькали поразительно грустно мелодию на пяти струнах нарс-юха («поющего дерева», народного инструмента хантов). Мне казалось, я видел слезы в глазах этих людей. Но печаль их была чиста. Они были просто очень одиноки и малочисленны. Хотелось присесть и хоть немного поплакать вместе с ними, хотя бы душой.

Но я все искал глазами человека, который, по моим представлениям, должен был олицетворять своим видом Арктический форум. Я искал Капитана Арктику. То есть искал полярника Артура Чилингарова. И нашел его в компании бывшего губернатора Тульской области, действующего председателя правления Ассоциации юристов России Владимира Груздева.

А вы знаете,— рассказал мне господин Груздев,— что подкомиссия ООН только что признала геологическую принадлежность части территорий Арктики продолжением континентального российского шельфа? Вот эсэмэска!»

— Что это значит? — поневоле всецело заинтересовался я.

— Один миллион двести тысяч квадратных километров,— сказал, как отрезал их, Артур Чилингаров.— Не зря погружались на «Мирах» с ним,— Артур Чилингаров кивнул в сторону Владимира Груздева.

— Брали пробы грунта, чтобы доказать что это и правда продолжение шельфа! Что те же породы…— спешил объясниться господин Груздев.

— Чтобы доказать, что территория России,— с некоторой торжествующей мрачностью в голосе поправлял его Артур Чилингаров.

Как только началось пленарное заседание, стало ясно, что все те стенды были вялой декорацией, но все-таки, возможно, и необходимой этому форуму, потому что на него приехали такие люди, что мало их уже не показалось бы никому. На сцену вместе с Владимиром Путиным вышли лидеры сразу пяти государств. Модератор, старший исполнительный редактор информационного агентства Bloomberg с характерным именем Джон Фрайер, которому уже доверяли роль модератора на такого рода дискуссиях с участием Владимира Путина, перечислял: премьер-министр Норвегии Эрна Сульберг, премьер-министр Швеции Стефан Лёвен, президент Финляндии господин Саули Ниинистё, президент Исландии Гудни Йоханнессон… Все эти люди сидели теперь в креслах на сцене и были готовы к длинному, по всей видимости, разговору. И Джон Фрайер, надевший свои черно-белые полосатые носки, без сомнения, для того, чтобы напомнить о себе двухгодичной давности, когда он был на такой же сцене в других, но таких же более или менее заметных носках, но все-таки настолько заметных, что вспоминали о них потом гораздо больше, чем о его вопросах Владимиру Путину… Так вот, господин Фрайер уже интересовался у российского президента, кажется ли тому, что приезд сразу нескольких скандинавских лидеров в Санкт-Петербург и есть прорывной момент, который последует за периодом «плохих отношений с ЕС», связанных с санкциями.

— Начинается оттепель? — нервно интересовался Джон Фрайер.

— К сожалению,— цеплялся российский президент к словам,— в Арктике идет оттепель, это правда, впрочем, оттепель в отношении температуры. В Арктике она идет гораздо более быстрыми темпами, чем в целом на планете. В четыре раза, представляете?!

Президент Финляндии был политкорректен (с другой стороны, каким еще может быть президент Финляндии?), сетовал, что «мы живем в неопределенное время», когда «конфронтация и вражда на подъеме»:

— Мы просто говорим о диалоге, вместо того чтобы вести его! Трудно вести, если вы не встречаетесь с визави!

Он предлагал «как можно скорее сократить выбросы СО2 в атмосферу», и это было с его стороны очень мило. Он рассказывал, как сажа, оседающая на лед в Арктике, смертельно ускоряет его таяние.

Президент Финляндии вернулся к проблеме сажи, даже когда отвечал на вопрос, достаточно ли Россия делает в Арктике.

— Сажа,— повторял он,— это большая опасность, чем даже потепление! Кто подогревает наш мир? Боюсь, что все!.. Россия? Да! Но также и США, и мы!

Президент Исландии запомнился горьким признанием в том, что учил русский язык:

— Он оказался несколько сложнее, чем я предполагал, я бы не стал его учить, если бы знал, насколько он сложнее, чем я думал…

Эта фраза не далась бы по-русски президенту Исландии точно никогда в жизни, а также после нее.

Но кое-что он произнес на радость людям в зале, которые начинали понемногу тосковать, на русском языке:

— Я говорю плохо по-русски, я учил много лет назад, но я это помню, я могу сказать, и это я хочу сказать: «Нет ничего дороже на этой земле, чем настоящая дружба!»

Даже люди в зале, по-моему, должны были почувствовать себя после этого подружившимися, что ли.

Премьер-министр Норвегии заявила, что температура в Арктике растет в два раза быстрее, чем в остальном мире, при этом ее цифра была в два раза ниже, чем цифра Владимира Путина, и это говорило о том, как на самом деле приблизительны все расчеты, связанные с Арктикой, и как, возможно и даже скорее всего, лицемерны многие вздохи по ее поводу.

Премьер-министр Швеции нашел в себе мужество вспомнить строки А. С. Пушкина: «Отсель грозить мы будем шведу, здесь будет город заложён назло надменному соседу…».

Он к тому же с большой долей вероятности предположил, что если сейчас не принять срочных мер, то к концу XXI века на проблемы, связанные с Арктикой, придется потратить $90 трлн (интересно, во сколько раз эту цифру занизила бы, дай ей волю, то есть слово, премьер-министр Норвегии?).

Господин Путин заметил, что ему однажды показали, как в совсем древних отложениях льда вкраплена та же сажа, и уверенно заявил, что любой приличный вулкан завалит Арктику сажей безысходней, чем все современные автомобильные выбросы, вместе взятые.

Это лишний раз говорило о том, что все эти трагические дискуссии о беспросветных буднях Арктики носят, скорее, декоративный характер. Участники дискуссии на самом деле мало в чем уверены насчет ее реальных проблем. Вот сотни тысяч бочек после топлива, оставшихся там в результате советского времени, убирать действительно надо (и вообще-то их убирают).

Модератор поспешно назвал Россию самой большой экономикой мира (он, наверное, имел в виду — из действующих в Арктике, но забыл это добавить), и российский президент тут же заметил, что Китай, например, более крупная экономика.

— Китай — арктическая страна?! — саркастически переспросил Джон Фрайер.

— Она не является самой крупной экономикой…— говорил о своем господин Путин.

И что-то не очень везло Максиму Орешкину, которого Владимир Путин со сцены, как он любит делать, спрашивал, сколько Россия вложила в технологии импортозамещения: «Шестьсот миллиардов рублей?»

— Не помнит! — почему-то радовался российский президент.— Министр экономического развития не помнит!..

— О-о-о! — предвкушающе качал головой премьер Швеции.

Предвкушал он (и даже провоцировал этим своим громким предвкушением), видимо, скорую, а вернее, мгновенную отставку господина Орешкина.

Он не понимал, конечно, что реакция Владимира Путина демонстрировала, скорее, даже просто нежное отношение к Максиму Орешкину: почти ни с кем из членов правительства Владимир Путин так разговаривать бы не стал, а с ним мог позволить себе, потому что чувствовал, что почему бы с ним вот так не развлечься.

Модератор констатировал критичность для многих экономик перехода планеты на возобновляемые источники энергии, а Владимир Путин пожимал плечами:

— Критического перехода нет! В основном в мире до сих пор используется уголь!.. А газ — это вообще самое чистое топливо!

Владимир Путин не в первый раз обнажал всю пагубность добычи сланцевой нефти в США с помощью гидроразрывов и предполагал, что рентабельность такой добычи всегда будет гораздо ниже, чем в России.

Модератор попытался тем временем отчего-то сравнить Арктику с Крымом.

— Нам бы не хотелось, чтобы Арктика в результате преступного бездействия превратилась в какое-то подобие Крыма (Владимир Путин, видимо, имел в виду, что Украина в последние 23 года не ухаживала за Крымом.— А. К.), а Крым не превратился бы в пустыню! Вот о чем надо думать!

Владимир Путин, таким образом, понемногу распалялся. Джон Фрайер выглядел при этом более боевито, чем в прошлый раз примерно на таком же форуме, но все-таки это совсем не Мегин Келли была. Быть боевитым ему давалось с трудом, но он так старался. Он спрашивал лидеров других государств, на которых все-таки вдруг обращал внимание, означает ли их приезд в Россию, что их больше не заботит проблема Крыма.

Президент Финляндии был на первый взгляд жестким:

— Очень ясно всем, что санкции были введены из-за действий России. Если действия России не изменятся, санкции будут продолжаться. Это просто!

Но все-таки он успевал оговариваться:

— Несмотря на то что имело место в Крыму, Европа все еще от Атлантики до Урала!

Ведущий, казалось, вел себя наступательно, а Владимир Путин, такое впечатление, оборонялся, опять отвечая на вопросы про Крым:

— Крым не относится к Арктической зоне!

Но ключевыми тут были слова «казалось» и «такое впечатление». Казалось, господин Фрайер задавал вопросы, не относящиеся, такое впечатление, к теме дискуссии об Арктике, а Владимир Путин вроде бы морщился, но на самом деле оба были, думаю, в курсе этого сценария, готовились к нему и теперь придерживались. Российский президент хотел высказаться по широкому кругу вопросов перед более или менее мировой аудиторией и делал это хотя бы потому, что давно этого не делал:

— Любые санкции должны быть с согласия Совбеза ООН. А этого нет.

Конечно, нет, иначе у России и не было бы права вето в этом Совбезе.

— Будущее России не зависит от санкций,— доказывал Владимир Путин.— Будущее России зависит от нас (он имел в виду живущих сейчас в России, а не на этой сцене.— А. К.)…

Он вспоминал о проекте «Газ в обмен на трубы» из 60-х годов прошлого века, о том, как выгоден был тогда этот проект Европе и как именно поэтому и состоялся тогда. И что без реализации «Северного потока-1» цены на газ для европейских потребителей были бы гораздо выше, чем сейчас. Постепенно разговор переключался уже почти на него одного, господин Фрайер не успевал задать всех вопросов, предназначенных российскому президенту, а, видимо, должен был успеть.

И Владимир Путин стоял на том, что мировые цены на нефть устраивают Россию, но что добыча нефти может быть скорректирована в случае чего:

— Соберемся (с членами ОПЕК.— А. К.) во второй половине года и обсудим…

Все-таки должно было бросаться в глаза, что Россия имеет право если не решающего, то по крайней мере решительного голоса в такого рода вопросах. И оно даже складывалось.

При любом удобном случае Владимир Путин ссылался на поведение такой проблемной организации, как НАТО:

— Наша авиационная активность в Арктике на порядок ниже, чем у войск НАТО! Надо бы об этом знать!

И самолеты с включенными транспондерами не летают до сих пор над Балтийским морем только потому, что этого не хочет НАТО, несмотря на то что хочет президент Финляндии.

То есть Джон Фрайер, без сомнения, был во всех отношениях полезен Владимиру Путину, которому он так помог здесь лишний раз раскрыться. И модератор спрашивал российского президента и про Дональда Трампа тоже, конечно.

— Нации обычно объединяются вокруг своего лидера для решения общенациональных задач,— с удовлетворением разъяснял российский президент.— Ничего похожего мы сейчас в Соединенных Штатах не видим. Наоборот, раскол продолжается! И они ведь… Они, по сути… Знаете, что произошло? Они (прежде всего американская элита.— А. К.) поставили свои партийные интересы выше национальных! Вот что произошло! Я совершенно не защищаю президента Трампа. У нас полно с ним разногласий. При его администрации введено огромное количество санкций… Но если будет возобновлен диалог между Россией и США, полноценный, равноправный!.. То мы будем только рады!..

Если следующим президентом США опять будет Дональд Трамп — так надо было понимать ответ исходя из вопроса (как Владимир Путин относится ко второму сроку господина Трампа).

Напоследок Владимир Путин объяснил, что нет ничего более выгодного в мире, чем Северный морской путь. Это слишком понятно Китаю и другим странам региона. Ведь Северный морской путь чуть не в два раза короче, чем через Индийский океан.

Владимир Путин должен был выйти из этого разговора победителем. Он и вышел.

Или уйти от этого разговора.

Ушел.

Или, например, выйти сухим из воды.

Вышел.

Андрей Колесников, Санкт-Петербург