Норвежский классик в Третьяковской галерее

В Инженерном корпусе Третьяковской галереи при поддержке МТС в рамках фестиваля «Черешневый лес» открылась грандиозная выставка Эдварда Мунка. На нее из Музея Мунка в Осло приехали 64 живописных и более 37 графических работ, включая самый ранний, карандашный рисунок «Крика». Главные темы творчества художника, связанные с миром бушующих эмоций, созвучны нашему времени, как ни у кого из классиков модернизма, считает Игорь Гребельников.

Третьяковской галерее удалось заполучить полновесную подборку произведений Мунка, так что выставка (ее куратор — Татьяна Карпова) дает исчерпывающее представление о творчестве норвежского гения. Все благодаря тому, что Музей Мунка в Осло закрывается в связи с предстоящим в следующем году переездом в новое здание, площадь которого превысит нынешнюю в пять раз.

В нашем веке интерес к творчеству художника зашкаливает, директор Музея Мунка Стейн Улав Хенриксен говорит, что такого никогда не было: ежегодно со всего мира они получают около 60 запросов на его выставки. Чем вызван ажиотаж, на выставке в Третьяковке ощущаешь чуть ли не кожей: волнами окатывает эмоциональная прямота и откровенность картин Мунка, обращенных к самым интимным переживаниям: сексуальным влечениям, разочарованиям, боли, отчаянию, страху, одиночеству.

Мифы и многовековая традиция в искусстве говорить на мало-мальски близкие к этим темы были отброшены художником в сторону, а вместе с ними — весь арсенал принятых художественных средств. Грубый рисунок, широкий, стремительный мазок, условная или отсутствующая перспектива, смазанные детали, психоделические сочетания ярких красок, все будто незавершенное, отторгнутое, но не подпасть под тягостное и даже порой мучительное настроение многих произведений Мунка невозможно.

Выставку открывает большая картина «Метаболизм. Жизнь и смерть» (1898–1899). Это вариация на тему отношений Адама и Евы, но герои ее не в райском саду, а в мрачном лесу: здесь нет привычных мотивов искушения и грехопадения, лишь усталость и покорность судьбе. Такой же безрадостный и весь «Фриз жизни», частью которого является эта картина. Амбициозный проект замышлялся Мунком как «поэма о любви, жизни и смерти», он работал над циклом 30 лет, постоянно варьируя число картин: в Москве показывают их большую часть, но даже от работ о любви веет тоской и предчувствием страданий, а уж им художник воздает сполна.

Лица со смазанными чертами либо как застывшие маски, неестественно изогнутые фигуры, говорящие за себя названия картин — «Пепел», «Вампир», «Ревность», «Меланхолия», «Агония», «Запах смерти» и, как апогей, «Крик», картина известная, кажется, даже далеким от искусства. На выставке показывают ее самую раннюю версию — карандашный рисунок 1893 года, в котором сильнее, чем в живописных версиях, ощущается стремительный эмоциональный порыв художника показать, как он, прогуливаясь и глядя на фьорд, «почувствовал, будто природу пронзил крик». Непонятно, мужская или женская фигура, заткнув уши и раскрыв рот, кидается с моста прямо к зрителю, кричит она или защищается от крика. Есть версия, что образ вдохновлен перуанской мумией, увиденной Мунком в музее, но, как бы там ни было, зрителям не по себе.

В передаче самых болезненных внутренних ощущений этому художнику нет равных, и у такого навыка убедительная биографическая подоплека. Смерть матери от туберкулеза, пережитая в пятилетнем возрасте, а затем от этой же болезни и старшей сестры, проступившая фанатичная религиозность отца, медика, оказавшегося бессильным перед смертью близких людей, неудачи художника в личных отношениях, зависимости и нервные срывы, приведшие его в психиатрическую клинику.

От «Фриза жизни» полукружиями расходятся картины на тему отношений мужчины и женщины, разумеется, болезненных, меланхолии, страстей, одиночества. Надо отдать должное дизайну выставки (его автор — Сергей Чобан): плавные изгибы дощатых стен центральной части экспозиции обыгрывают мотивы береговой линии, изогнутых тел с картин цикла «Фриз жизни», и зритель оказывается внутри него, надежно объятый терзаниями художника.

Намного отраднее поздний Мунк, работы этого периода занимают отдельный этаж: тут доминируют пейзажи и портреты, написанные в более светлой, яркой цветовой гамме. Это тоже пейзажи настроения, «внутренние образы души», как называл их художник, справившийся не только в клинике, но и посредством кисти и холста с одолевавшими его демонами.

Большой раздел выставки посвящен графике Мунка — отдельной и самодостаточной сфере его творчества, даже несмотря на то, что во многих офортах, литографиях, гравюрах на дереве он повторяет сюжеты своих знаменитых картин. Раздел фотографий показывает его неутомимым любителем селфи, будто изучающим во всех ракурсах свою фигуру и лицо, помещающим себя в галерею своих мучимых страстями героев. Эта искренность и прямота, с которой Мунк обращался к эмоциональной сфере, спустя сто лет приобрела характер широкой общественной дискуссии, в том числе о гендерных ролях и сексуальных нормах. И мы только развиваем навыки чуткости, эмпатии в этой сфере со всеми ее непредсказуемыми «ущемленными чувствами», которые стали душевной мукой и главной темой картин Эдварда Мунка. Так что в этом смысле он очень современный художник.