Умерла Элина Быстрицкая

В Москве на 92-м году жизни умерла народная артистка СССР Элина Быстрицкая, несравненная Аксинья в «Тихом Доне» (1958) Сергея Герасимова.

Десяток — всего лишь десяток — ролей, из которых лишь половина — главные. Трудно поверить, но это все, что смогло предложить советское кино актрисе, ставшей в 1950-х наряду с Татьяной Самойловой и Изольдой Извицкой его лицом для всего мира. Да, щепетильная Элина Авраамовна с конца 1960-х отказалась от работы в кино. Да, она много работала в Малом театре, на сцене которого перебывала героинями и Оскара Уайльда, и Эжена Скриба, и Максима Горького, и Александра Островского. Да, она, вступившая в комсомол на фронте, считала своим долгом отдавать силы и время общественной работе: от Федерации художественной гимнастики СССР, которую возглавляла с 1975 года, до Антисионистского комитета советской общественности (1983). Но все равно ее гордой южнорусской красоты, которую она могла при необходимости и отшлифовать до тонкого аристократизма, и огрубить, советскому кино явно не хватало.

Возможно, она не без тайного смысла рассказала в мемуарах историю о мучительной встрече с Шолоховым после съемок «Тихого Дона»: писатель не просто лично выбрал ее на роль Аксиньи, но и по жизни называл ее с тех пор Ксюшей. Увидев его в номере московской гостиницы, измученного многодневными возлияниями со случайными людьми, Быстрицкая осмелилась попрекнуть классика: дескать, какое вы имеете право губить писателя Шолохова. И Шолохов ответил ей: ты же понимаешь, что выше «Тихого Дона» я ничего не написал и не напишу. Может быть, и сама Быстрицкая понимала, что страстная, отчаянная Аксинья была ее неповторимым звездным часом.

Ее экранным амплуа была сильная женщина. Врач, ставящая на ноги парализованного кораблестроителя («Неоконченная повесть» Фридриха Эрмлера, 1955), и физик из стратегического НИИ («Все остается людям» Георгия Натансона, 1963). Бригадир метростроевцев Лелька из романтической баллады Юрия Егорова «Добровольцы» (1958) и Мария Андреева — жена и соратник Горького («Николай Бауман» Семена Туманова, 1967).

Она воплощала на экране советский феминизм, когда и слова-то такого никто не знал. Можно предположить, что таким цельным характерам просто не было места в кинематографе советской «новой волны».

Играть же с придыханием в официозных колхозных эпопеях было просто ниже ее достоинства. Как и в пропагандистском кино. Она знала цену конъюнктурным поделкам, дебютировав в свое время в шпионских опусах «В мирные дни» (Владимир Браун, 1950) и «"Богатырь" идет в Марто» (Евгений Брюнчугин, Сигизмунд Навроцкий, 1954).

Сильной женщиной она была не только на экране, но и в жизни. Дочь киевского военврача, названная мамой — школьной учительницей — в честь героини «У врат царства» Кнута Гамсуна, она, когда началась война — а было ей всего-то 13 лет, явилась в военный госпиталь с требованием взять ее на работу. И прошла с этим госпиталем кошмар отступления, бомбежек, бесчисленных смертей раненых, которых не удавалось спасти.

После войны ее наградили почетным знаком «Сын полка» — знака «Дочь полка», как она, смеясь, комментировала, просто не существовало.

И первым учебным заведением, которое она — еще до киевского Института имени Карпенко-Карого — окончила, была фельдшерско-акушерская школа. Родители прочили ей судьбу врача, резко осудили желание быть актрисой, но признали свою неправоту, увидев ее на экране именно в роли врача. Впрочем, чтобы оценить и стать, и силу Быстрицкой, достаточно увидеть, как уже в очень преклонном возрасте она поет на каком-то помпезном концерте «В лесу прифронтовом».

Наверное, на сожаления о ее слишком короткой кинобиографии она могла бы ответить словами поэта Семена Гудзенко: «Нас не нужно жалеть, ведь и мы б никого не жалели».

Михаил Трофименков