Большой театр и МАМТ обнародовали планы на сезон-2019/20

В двух главных музыкальных театрах Москвы прошли пресс-конференции, на которых их руководители огласили репертуарные планы на следующий сезон. Предстоящие удовольствия обсуждают Татьяна Кузнецова и Сергей Ходнев.

Оперные планы Большого театра в количественном плане чрезвычайно внушительны — семь премьер. Правда, три спектакля будут выпущены не на Театральной площади, а на Никольской улице: Большой, прибрав к рукам бывший Камерный театр имени Бориса Покровского, теперь централизованным образом определяет и его репертуар (а заодно планирует его реконструкцию). Вообще-то предполагалось, что на новообретенной Камерной сцене Большой будет пускаться в эксперименты, которым-де на главных площадках театра не всегда есть место. Однако выбор названий для этих экспериментов смотрится скорее успокоительно.

Появится энная версия детского хита — «Маленького трубочиста» Бенджамина Бриттена (режиссер Олег Долин, премьера 5 марта). Известный тремя работами в «Гоголь-центре» Владислав Наставшев выпустит премьеру «Искателей жемчуга» Бизе (2 июля) — и название вроде бы кассовое, и сама опера не слишком камерная, ей, казалось бы, самое место если не на Исторической, так на Новой сцене Большого, а не в тесной лаборатории Камерной сцены. Сослали на Никольскую и кунштюк XVIII века, причем русский: из огромного вороха милых оперных безделушек екатерининских времен почему-то выбрали именно «Гостиный двор» Василия Пашкевича (1779; полное название — «Как поживешь, так и прослывешь, или Санкт-петербургский гостиный двор»), который поставит молодой режиссер Глеб Черепанов в сотрудничестве со свежим лауреатом «Золотой маски» дирижером Филиппом Чижевским. Одним словом, экспериментаторство, и не всегда предсказуемое, развернется именно в области режиссерских имен.

Впрочем, главное режиссерское имя предстоящего оперного сезона в Большом театре — Дмитрий Черняков. Последний раз он ставил в Москве в 2012-м: тогда его «Руслан и Людмила», которыми после реконструкции открывалась Историческая сцена Большого, на пустом месте вызвали оглушительный медийный скандал и были сняты с репертуара. Теперь в Большом не идут ни его «Дон Жуан», ни «Воццек», ни образцовый «Евгений Онегин». Зато 14 февраля на Исторической сцене пройдет премьера «Садко» Римского-Корсакова в его постановке.

Белькантовый репертуар театр пока отложил в сторону, зато продолжится барочная линия: после «Роделинды» и «Альцины» Генделя в Большом появится «Дидона и Эней» Генри Пёрселла (премьера 5 декабря; постановка Венсана Уге — еще одна копродукция с фестивалем в Экс-ан-Провансе). Русская классика, помимо «Садко», представлена еще одним Римским-Корсаковым: 26 сентября Большой откроет свой оперный сезон «Сказкой о царе Салтане» в инсценировке Алексея Франдетти. Конечно, это отчаянно смелый аванс молодому плодовитому постановщику, на чьем счету в основном мюзикловые работы в самых разных театрах — от региональных музкомедий до московского Театра наций, где он недавно выпустил «Стиляг». Но выбор режиссеров — вообще ахиллесова пята оперной политики Большого, где самыми качественными и интересными режиссерскими работами последних лет с пугающей частотой оказывались копродукции с заграничными театрами.

Взамен давно исчезнувшему спектаклю Чернякова появится в Москве новый «Дон Жуан» Моцарта в постановке худрука питерского Молодежного театра на Фонтанке Семена Спивака — от сотрудничества с разнокалиберными драматическими режиссерами Большой упорно не отказывается, хотя оно как принцип раз за разом показывало в конечном счете свою несостоятельность. Настораживает и еще одна вещь: пожелание главного дирижера Большого Тугана Сохиева, чтобы 98% исполнительских составов комплектовались силами артистов из штата. Это хорошо для уютного «театра-дома», но на большом международном оперном рынке эта модель давно забыта. Далеко не каждый оперный артист сможет одинаково классно, по гамбургскому счету, петь, допустим, и Бизе, и Пёрселла, и Римского-Корсакова; тут придется или раздувать штатное расписание, или идти на компромиссы, которые непонятно чем мотивировать — разве что экономией.

Оперные намерения признанного московского «театра-дома» — Музтеатра Станиславского — тоже производят противоречивое впечатление. 14 мая выйдет «Вольный стрелок» Вебера в постановке худрука оперной труппы «Стасика» Александра Тителя — это бесспорно важное и даже прорывное начинание, в России эта знаменитая опера, шедевр раннего романтизма, нигде не идет. Но при этом второй проект того же худрука Тителя — театрализованное попурри из опереточных шлягеров под названием «Зимний вечер в Шамони» (премьера 30 ноября): понятно, что касса — важная вещь, но не до такой же степени.

Театр возьмется за раритет XVII века, «Оронтею» Марка Антонио Чести (1649),— тут опять вроде бы сложно не порадоваться. «Оронтея» — чудесная и дружелюбная для непривычного слушателя вещь, изящная, сюжетно захватывающая и веселая, словно лучшие комедии Лопе де Веги. Однако идти опера будет на малой сцене, и анонсированная постановочная команда не очень обнадеживает — молодой дирижер Ариф Дадашев в раннебарочном исполнительстве не был замечен, хватит ли режиссеру Ирине Лычагиной опыта и вкуса на этот нетривиальный материал — тоже большой вопрос.

Явным проектом престижа смотрятся намеченные на сентябрь «Похождения повесы» Стравинского в постановке Саймона Макберни — международная оперная копродукция (на сей раз и с Экс-ан-Провансом, и с Нидерландской оперой). Но это проект директора театра Антона Гетьмана, взгляды которого на художественную политику не совпадают со взглядами Александра Тителя, и это несовпадение, по слухам, должно разрешиться отставкой именно господина Гетьмана, после чего затеи вроде «Похождения повесы» окажутся под сукном.

В балете Большой театр анонсировал новую редакцию классики (старинную «Жизель» поставит Алексей Ратманский), программу из трех новых одноактных балетов российских авторов и двухактную мировую премьеру «Мастера и Маргариты» в постановке Эдварда Клюга на сборную музыку Шостаковича и Шнитке. Планы на первый взгляд обширные и прогрессивные: эксклюзивные постановки в любом театре ценятся на вес золота, а тут обещаны сразу пять, включая «Жизель», которую Ратманский реконструирует специально для Большого. Однако если разобраться, то поводов для энтузиазма не так много.

Эта «Жизель» уже третья версия, имеющаяся в Большом. Особой необходимости в этой постановке нет — другие классические балеты Большого находятся в более плачевном состоянии. Едва ли при этом из репертуара выбросят привычную редакцию Григоровича — не захотят обидеть патриарха, да и публика к ней привыкла. Однако Ратманский, снабжающий весь мир своими реконструкциями, к «Жизели» еще не обращался, так что Большой сможет похвалиться «правом первой ночи». Надо полагать, эта версия будет наиболее аутентичной из трех: хореограф восстанавливает классику по дореволюционным записям, добиваясь от артистов старинной манеры исполнения и возвращая в балеты забытое искусство условной пантомимы. Нет также сомнений, что артистам будет трудно перейти с привычной классики, которую они танцуют ежедневно, на ее старинный диалект. Учитывая, что в то же самое время англичанин Кристофер Уилдон приедет вводить новый состав в свою «Зимнюю сказку» (последнюю премьеру театра, еще не вошедшую «в ноги» артистов), едва ли Большой совершит этой «Жизелью» мировую эстетическую революцию.

В программе из трех одноактных балетов будет «Танцемания», которую Вячеслав Самодуров поставит на музыку Юрия Красавина. Безусловно, худрук Екатеринбургского балета преобразил свою труппу, он — самый опытный и титулованный из авторов «тройчатки». Однако не факт, что труппе Большого подойдет фирменный стиль этого балетмейстера, петербуржца по происхождению. Во всяком случае, первая попытка их сотрудничества — двухактная «Ундина» — провалилась хоть и без треска, но вполне явственно. Артемий Беляков, хореограф второго балета программы, «Времен года» Глазунова, очень талантливый ведущий танцовщик Большого — дебютирует в качестве профессионального балетмейстера. Конечно, своих авторов растить надо, однако дарить новичку репертуарный балет — изрядный риск. Остается только надеяться, что он оправдается. Третий спектакль — «Сделано в Большом» на музыку Анатолия Королева — сочинит Антон Пимонов, тоже петербуржец, ставящий в том стерто-классическом бессюжетном жанре «танцсимфонии», который безуспешно культивирует Мариинский театр уже не первый сезон,— эти вторичные, ученические балеты решительно не запоминаются. Впрочем, судя по названиям, все балеты «тройчатки» будут бессюжетно-инструментальными — на необходимый для подобных программ контраст стилей и жанров рассчитывать не приходится.

Сюжетность, столь любимую публикой и артистами, призван обеспечить главный эксклюзив: «Мастер и Маргарита» — самоигральное название, Шостакович и Шнитке гарантируют качество музыки. Проблема в хореографе. Эдвард Клюг, многолетний худрук Балета Марибора, привык работать с труппой малочисленной, провинциальной, отнюдь не виртуозной. В прошлом сезоне он продемонстрировал великую скромность своего дарования, неудачно поставив на сцене Большого одноактного «Петрушку». Доверять ему после этого целый балет по культовой для россиян книге Булгакова похоже на самоубийство. Случаются, конечно, и чудеса, однако лучше не плошать самим. Тем более что есть возможность пригласить на эксклюзивную постановку проверенного Юрия Посохова, хореографа с мировым именем, бывшего премьера Большого, тонко чувствующего специфику московской труппы, автора последних репертуарных хитов — балетов «Герой нашего времени» и «Нуреев». Однако, похоже, этот бывший москвич, креатура предшествующего худрука, не по нраву нынешнему директору балета. Петербуржец Махар Вазиев за три года своего руководства Большим так и не выработал внятную репертуарную политику: в хаотичном выборе спектаклей просматривается разве что ностальгическое желание превратить московский театр в подобие Мариинского 20-летней давности.

Гораздо яснее логика балетного худрука Музтеатра Станиславского. Француз Лоран Илер заявил один большой классический балет — «Дон Кихот» в версии Рудольфа Нуреева. Спору нет, странно видеть исконно московский спектакль во французском переводе (на пресс-конференции Илер подчеркнул, что в Москву будет перенесена постановка Парижской оперы с декорациями и костюмами Николаса Георгиадиса — чтобы зрители ощутили не только стиль 1980-х, но и вкус самого Нуреева). Однако свое наследие мы беречь не умеем — никто из отечественных хореографов не готов качественно реконструировать этот 120-летний шлягер. Ничего тут не поделаешь: в Петербурге уже поставлен датский «Дон Кихот», теперь в Москве появится татарско-французский. Вместе с Лораном Илером над спектаклем будет работать этуаль Парижской оперы Изабель Герен, так что в любом случае артистам эта постановка не повредит.

Мировая премьера сезона (композитор и название одноактного балета пока не известны) отдана Гойо Монтеро, востребованному испанскому хореографу, худруку Балета Нюрнберга, котирующемуся на мировой бирже куда выше Эдварда Клюга. С русскими артистами темпераментный испанец, судя по «масочному» пермскому балету «Asunder», умеет находить общий язык. Так что котом в мешке Монтеро не назовешь.

За мировую современность отвечает британец Акрам Хан, которого в России никогда не ставили: он перенесет в «Стасик» свой одноактный «Kaash». Наконец, сделан реверанс в сторону национальных ценностей: будут возобновлены одноактные бессюжетные классические «Вариации» на музыку Жоржа Бизе в хореографии Владимира Бурмейстера. Создатель балетной славы Музтеатра Станиславского и любимец Парижской оперы, приглашавшей его на постановки, поставил «Вариации» именно в Париже, в 1962 году, и лишь потом перенес балет в Москву. Из репертуара «Стасика» «Вариации» выпали давным-давно, и теперь французский худрук восстанавливает историческую справедливость.

А молодым новаторам со всего мира музтеатр предоставляет свою Малую сцену. Там в феврале состоится уже традиционная «Точка пересечения» — вечер премьер, на котором юные балетмейстеры с помощью артистов музтеатра, могут заявить о себе в полный голос. Собственно, так и растят хореографов во всем мире.

Стоит добавить, что труппа Музтеатра Станиславского вдвое меньше труппы Большого, а сам муниципальный театр не в пример беднее главного государственного. Тем не менее в следующем сезоне именно «Стасик» выглядит столичной, а не провинциальной компанией.