Виктор Шнирельман объясняет, как соотносятся память о войне, память о холокосте и глобальный рост антисемитизма

День Победы над нацистской Германией отмечается во многих странах мира. В Израиле, кроме того, отмечается День Катастрофы и героизма, Йом ха-Шоа: по еврейскому календарю он приурочен к 27 нисана — дню, когда в 1943 году нацисты приступили к уничтожению Варшавского гетто. В 2019 году дата пришлась на 1 мая: в этот день по всему Израилю зазвучала траурная сирена, на две минуты прекратилась всякая деятельность, остановился транспорт, люди замерли в скорбном молчании. После Дня Катастрофы и в преддверии Дня Победы корреспондент “Ъ” Мария Башмакова поговорила с российским этнологом и антропологом, доктором исторических наук и автором ряда книг об антисемитизме Виктором Шнирельманом о том, как в России и во всем мире сочетается память о войне и память о холокосте, и о том, достаточно ли хорошо участники предстоящих торжеств понимают, над чем была одержана победа в 1945 году.

«Следует различать характер антисемитизма в Западной Европе, в Восточной Европе и в России»

— В Тель-Авивском университете 1 мая представили доклад о распространении антисемитизма в мире за 2018 год: уровень антисемитизма вырос почти во всех странах. Что происходит?

— Социологи Центра Кантора по изучению современного европейского еврейства при Тель-Авивском университете, ученые в Европе и в США фиксируют не только рост антисемитизма в мире за последние 15–20 лет, но и его качественные изменения. Если в первые десятилетия после Второй мировой войны накал антисемитизма на Западе снизился, то сегодня он снова становится проблемой для Европы. Изменился облик антисемита, изменилась ксенофобская риторика. Но следует различать характер антисемитизма в Западной Европе, в Восточной Европе и в России.

— В докладе говорится о росте антисемитизма на Западе, и бросается в глаза, что в ряде случаев речь идет о странах, принимающих мигрантов, в том числе из стран Ближнего Востока и Северной Африки, среди которых есть исламисты. Импортирован ли антисемитизм на Западе вместе с мигрантами или это часть реакции местных сообществ на меняющуюся миграционную ситуацию?

— В 1990-е годы в Европе росло влияние ультраправых партий (Партия свободы в Австрии, Партия свободы в Нидерландах, «Йоббик» в Венгрии, «Золотая заря» в Греции, «Свобода» на Украине, «Национальный фронт» во Франции), которые отличались антисемитскими настроениями. Правда, в начале XXI века в ответ на массовую миграцию и резкий рост исламского терроризма многие из этих партий сменили стратегию.

Антисемитизм сменился у них антимусульманскими лозунгами, и многие лидеры ультраправых установили хорошие отношения с Израилем, надеясь совместно с ним создать антимусульманский фронт. Очагом антисемитизма в Западной Европе стали мусульманские общины и поддерживающие их левые движения, выступающие против политики Израиля в отношении палестинцев.

Да, современный антисемитизм в Западной Европе — это в значительной мере импорт с Ближнего Востока и из Северной Африки, где во многих странах антисемитизм десятилетиями входил в репертуар государственной идеологии.

В частности, там именно государственная пропаганда популяризировала подложные «Протоколы сионских мудрецов», которые издавались огромными тиражами и даже внедрялись в школьное образование. Разумеется, этому способствовал сложный и трудно разрешимый палестино-израильский конфликт, побуждающий как радикальных исламистов, так и определенные левые движения в Европе (скажем, это характерно для британских лейбористов) резко критиковать политику Израиля.

Как любое государство, Израиль может быть объектом критики за ту или иную политику, ведущую к дискриминации и ущемлению прав палестинцев; с такой критикой согласны и в самом Израиле — но все это не дает права обвинять Израиль в «нацизме» или «расизме». Тем более это не дает оснований ставить под вопрос право евреев на свою государственность. А ведь именно это определяет позицию радикальных исламистов, отрицающих право Израиля на существование. Израиль воспринимается ими как «абсолютное зло», а «антисионизм» становится ширмой для антисемитизма. На этом фоне происходит отрицание древнееврейского наследия на территории Палестины, где оно приписывается «предкам палестинских арабов».

Современная либеральная идеология делает акцент на деколонизацию и права меньшинств, под которыми понимаются прежде всего права мигрантов. В этом контексте вопрос о евреях уходит из общественного дискурса, сегодня они ассоциируются с «белыми» и средним классом (в условиях доминирования расистских представлений они до середины XX века рассматривались как отдельная раса). Например, в Великобритании вопрос об антисемитизме покинул школьные учебники. Зато в контексте колониализма обсуждается палестино-израильский конфликт, причем без учета того, что сионизм был прямым ответом на европейский расизм и антисемитизм.

Впрочем, и крайне правые не забывают об антисемитском наследии. Кроме того, антисемитизм служит архетипом, который лежит в основе антииммигрантских настроений в Европе. Иммигрантам часто предъявляют те же претензии, что когда-то евреям, которых на рубеже XIX–XX веков обвиняли в массовой миграции в города, в захвате рабочих мест, в криминальных наклонностях, в развитии коррупции, в создании замкнутых анклавов и в нежелании интегрироваться, в порче местной культуры и пр.

— «Претензии» ультраправых на Западе к евреям изменились?

— Европейские и американские ультраправые сегодня чаще всего прибегают к конспирологическим аргументам, приписывающим евреям мировой заговор с целью захвата власти над человечеством: так, 5% немецких респондентов убеждены в том, что евреи уже правят миром.

В этой обойме аргументов можно встретить и обвинение в политике демографического замещения «белого человека» и «христиан» мигрантами, за которой якобы и стоят влиятельные евреи. Еще одно поле для антисемитских инсинуаций — это ревизионизм холокоста: ревизионисты преуменьшают его разрушительные последствия и распространяют представления о «мифе о холокосте».

Тревогу у евреев Европы порождает рост правого популизма, в русле которого происходит возрождение традиционных антисемитских стереотипов. Большинство антисемитских преступлений в Европе — дело рук правых радикалов, а не мусульман. Надо иметь в виду, что миграционный кризис, охвативший Европу в 2015–2016 годах, закончился; приток мигрантов уменьшается, антииммигрантские настроения постепенно уходят. Но сложившаяся ситуация оптимизма не вызывает. Важнее всего, как чувствуют себя сами евреи — а они испытывают в Западной Европе чувство тревоги. В докладе Кантора подчеркивается, что сегодня антисемитизм в Европе не ограничивается действиями крайне правых, крайне левых или радикальных исламистов: он стал привычной частью повседневной жизни. Еще недавно это трудно было представить. Ситуация действительно экстраординарна и близка к критической.

В то же время уровень антисемитизма в различных европейских странах различается: скажем, он ниже в Великобритании и Швеции и выше во Франции, Греции, Польше и Венгрии. Но в целом он ниже, чем антимусульманские или антицыганские настроения.

— В докладе говорится об устойчивом снижении антисемитизма в Восточной Европе, но она часто становится источником новостей об антисемитских проявлениях. Как бы вы оценили ситуацию в Восточной Европе?

— Восточная Европа — особый регион, где в течение последних 30 лет культивируется антикоммунистическая идентичность. Она требует образа национальных героев, боровшихся с коммунизмом. Таких героев ищут среди коллаборационистов, это свойственно практически всей Восточной Европе, где идет процесс их реабилитации. При этом вымарывают память о коммунистическом сопротивлении нацистской оккупации (например, в Хорватии) и тем более об участии местных коммунистов в формировании послевоенного коммунистического мира в Восточной Европе.

Второй момент связан с холокостом. В отдельных странах Восточной Европы с готовностью признают участие своих соседей в истреблении евреев, но всячески отрицают участие в нем своих соотечественников.

Культивируется и «комплекс жертвы»: в отдельных странах — например, в Сербии — доказывают, что нацисты преследовали местное население еще более жестоко, чем евреев. Даже в Венгрии подчеркивают статус жертв нацистской оккупации, хотя режим Хорти был верным союзником Гитлера. В Польше законодатели в январе 2018 года приняли закон, карающий тюремным заключением тех, кто обвиняет поляков в коллаборационизме и пособничестве холокосту, из-за этого возникли трения между Польшей и Израилем.

Уровень антисемитизма в различных странах Восточной Европы различается. Выше всего он в Польше. Но сегодня в Восточной Европе ксенофобия направлена прежде всего против цыган.

«Для российского дискурса характерны конспирологические построения»

— Как сказано в докладе, в России за 2018 год не было зафиксировано антисемитских инцидентов с применением насилия. Есть ли другие данные?

Мнение Российского еврейского конгресса опирается на весьма квалифицированные опросы Левада-центра, показывающие, что уровень антисемитизма в России много ниже, чем во многих странах Западной и Восточной Европы.

В России 6–10% убежденных антисемитов, в кризисные периоды уровень антисемитизма здесь повышается до 20%. Для сравнения, в 2014–2017 гг. наивысший уровень антисемитизма отмечался в Греции (от 47 до 69%), второе место занимала Польша (28–37%), третье — Венгрия (20–27%).

Ниже цифры для Франции (10–20%), Германии (5–9%), Великобритании (5–7%). В то же время, если в России антисемитские выходки ограничиваются риторикой, в США и Западной Европе наблюдается рост физического насилия в отношении евреев. Сегодня в этом отношении лидируют США, Англия, Франция и Германия.

Русские националисты навязывают населению комплекс жертвы, из года в год рассуждают о «геноциде русского народа». Но, независимо от своих настроений, порой достаточно нетолерантных, общество не готово к каким-либо активным действиям. Оно полагается на государство и с легкостью усваивает пропагандистские штампы государственных телеканалов: если сравнить ксенофобскую риторику пропаганды против отдельных стран в разные годы с колебанием общественного мнения, можно обнаружить четкую корреляцию.

Даже в 2000–2007 гг., отмеченных в России всплеском насильственных действий правых радикалов, эти действия были направлены в основном против мигрантов. В отношении евреев они выражались в символическом насилии: вандализм на кладбищах, граффити и пр.

Это вовсе не означает, что в России нет антисемитизма или что он ограничивается только бытовыми проявлениями.

В постсоветское время сформировалась устойчивая традиция интеллектуального антисемитизма, представленного множеством антисемитских текстов, которые уже много лет размещаются, в частности, на веб-сайтах.

Действуют целые антисемитские порталы, есть лекции в YouTube, все это пользуется спросом, отдельные ресурсы набирают до 1,5 млн пользователей. Стержнем такой пропаганды служат устойчивые антисемитские мифы: о последних временах и антихристе, об арийско-семитской конфронтации, о хазарской угрозе.

Ревизионизм Холокоста в российском антисемитском дискурсе присутствует, но как попутный сюжет. Его популярность значительно уступает той, что отмечается на Западе. Для российского дискурса характерны конспирологические построения.

— Советник президента Сергей Глазьев на днях предположил, что украинские власти намерены выселить с юго-востока страны русских и заменить их евреями, «уставшими от перманентной войны на Ближнем Востоке». Можно ли считать это симптомом перехода антисемитской конспирологии из специфических «сообществ по интересам» в официальный дискурс?

— К счастью, сегодня в России нет государственного антисемитизма советского образца. Но отдельные политические партии, парламентарии и чиновники не свободны от антисемитских взглядов. В кризисные периоды антисемитизм и раньше проявлялся в риторике политических партий — например, в ряде высказываний известных деятелей КПРФ в 1998–1999 гг. В 2005 г. ряд парламентариев выступили с призывом к запрету священных книг иудаизма вплоть до запрета самого иудаизма как якобы «человеконенавистнической идеологии».

В начале 2017 г. в связи со столетием революции ряд видных российских политиков отметились нападками на евреев. Осенью 2017 г. в Госдуме прошел круглый стол, посвященный «негативному влиянию масонства» с участием деятелей ЛДПР. После страшного пожара в «Зимней вишне» в Кемерово в марте 2018 г. на некоторых веб-сайтах стали распространяться слухи о том, что якобы «евреи принесли наших детей в жертву».

Высказывание Сергея Глазьева — не что иное как дальнейшее развитие «хазарского мифа», очередная волна которого поднялась в 2014 г., когда многие антисемиты заявляли о том, что евреи якобы стремятся создать на Украине «Новую Хазарию» или, по меньшей мере, переселиться из Израиля в Крым, спасаясь от ближневосточных военных действий. В основе всех этих выпадов лежат представления о «жидомасонском заговоре».

О полном отсутствии антисемитизма в государственной среде говорить не приходится.

— В канун праздника Песах в Подмосковье подожгли ешиву «Торат Хаим», на входной двери здания нарисовали свастику. Уместны ли на таком фоне слова лидеров Российского Еврейского конгресса и Европейского еврейского конгресса о благополучии и безопасности России на фоне других стран?

— По уровню антисемитизма Россия отличается в лучшую сторону от многих европейских стран. Но это не должно нас успокаивать, в связи с отсутствием у большей части населения прочного иммунитета от ксенофобии, подверженности антисемитской пропаганде в СМИ, на сайтах и в соцсетях. Скажем, освобожденный недавно по амнистии Владимир Квачков в интервью на «Эхе Москвы» назвал евреев «чужеродным элементом в России» и заявил, что относится «к евреям так же, как относились к немцам во время нашествия». Будучи в заключении, он ухитрился написать и опубликовать антисемитскую книгу. Причем в тюрьме он был вовсе не из-за ксенофобии, а за попытку антигосударственного мятежа.

Антисемитизм встречается и у некоторых представителей Русской православной церкви, а особенно в некоторых околоправославных движениях.

Возрождение православия в России сопровождается возвращением антисемитских мифов.

Православие сознательно придерживается Предания, включающего рассуждения отцов Церкви и святоотеческие повествования. Если современное западное богословие относится к таким текстам критически (там даже производилась чистка литургических текстов от обвинений в адрес евреев), то русское православие этого делать не желает.

О полной безопасности я бы говорить не стал. Существующий сегодня латентный антисемитизм при благоприятных для него условиях может дать вспышку в будущем.

«Никакого осмысления холокоста в СССР не было»

— Пик государственного антисемитизма в СССР приходится на позднее сталинское время. По ряду социологических опросов, открытого сталинизма в нашей стране все больше. Можно ли подобные настроения считать катализатором юдофобии?

— Да, рост приверженцев сталинизма не может не тревожить, но скорее в обществе нарастает недовольство нынешней властью, что и выражается в стремлении компенсировать это недовольство апелляцией к некой славной истории. Однако верно, что у приверженцев сталинизма наблюдается тенденция к преуменьшению ужасов ГУЛАГа и, по сути, оправданию репрессий 1930-х годов. Со временем они могут оправдывать и сталинские антисемитские кампании. Насколько это станет популярным и обернется ли практическими действиями, зависит от государственной политики. Пока что власть препятствует развитию таких тенденций, но что будет дальше, сказать сейчас трудно.

— Как вообще могло получиться так, что антисемитизм проявился в СССР после победы над гитлеровской Германией? Была ли в СССР попытка осмысления холокоста?

— Никакого осмысления холокоста в СССР не было. На это повлияло прежде всего негативное отношение Сталина к евреям во второй половине 1940-х—начале 1950-х. Акцент в государственной пропаганде делался на победе над внешним врагом, понимаемым с классовых позиций как враг социализма и коммунизма.

Нацистская расовая доктрина отодвигалась в сторону. С тех пор это стало устойчивой традицией, и в послевоенные десятилетия в СССР не было издано никаких глубоких исследований расизма и тем более антисемитизма. Такие исследования здесь вовсе не проводились.

— Как Вы относитесь к полемике вокруг реплики Дмитрия Быкова о том, что холокост на оккупированных территориях якобы стал одним из мощнейших мотивов советского сопротивления и в конечном итоге победы?

— Не думаю, что это утверждение соответствует реальности (но и слова Быкова не столь однозначны). Хотя в составе Советской армии воевали полмиллиона евреев, а многие другие трудились на оборонных предприятиях или сражались в партизанских отрядах, вовсе не защита евреев определяла мотивы сопротивления. Мало того, в некоторые партизанские отряды евреев не брали, и в годы войны был сформирован миф о том, что якобы евреи «отсиживаются в Ташкенте». Евреев, участвовавших в войне, награждали неохотно, и тем не менее по числу боевых наград они заняли четвертое место среди народов СССР.

Думаю, писателям надо осторожнее высказываться по острым вопросам истории, вызывающим эмоциональную реакцию. Ксенофобы ждут любого повода, чтобы открыто выразить свои чувства.

Показательно, что в последние годы люди, ранее известные своими антисемитскими высказываниями, бросаются защищать евреев для того, чтобы обличать тех, кому претит казенный патриотизм.

Но началось это еще лет 20 назад, когда радикалы, ранее не смущавшиеся своей ассоциацией с фашизмом и открыто воспроизводившие нацистские идеи, внезапно бросились бороться против «фашизма» и «нацизма». Например, Александр Проханов, ранее отрицавший холокост, стал ссылаться на него под влиянием событий на Украине после 2014 года. Примечательно, что все они хранят полное молчание по поводу антисемитской литературы, которая регулярно появляется на российском книжном рынке.

— Существовал ли антисемитизм в СССР до и во время войны? Каким было отношение населения оккупированных Германией советских территорий к холокосту?

— Во второй половине 1930-х годов советская внутренняя политика совершила очередной кульбит, положивший начало этнизации внутренних проблем. К середине 1930-х установка на интернационализм при игнорировании этнических моментов потеряла свое обоснование. Помимо политических процессов по стране прокатились волны преследований отдельных этнических групп, обвиненных в нелояльности. Тогда же деятельность по развитию идишской культуры была представлена как «буржуазный национализм», и началась систематическая ликвидация еврейских институтов: закрывались еврейские школы и научные институты, в Киевском и Минском университетах были упразднены кафедры еврейского языка и культуры, были закрыты некоторые еврейские театры и многие еврейские газеты.

Еврейская культурная жизнь была практически парализована, и обсуждение еврейской тематики, не говоря о ее изучении, было полностью свернуто. Термин «антисемитизм» в связи с советской действительностью перестал использоваться.

Заключение советско-германского пакта в августе 1939 года знаменовало поворот в политике по отношению к евреям и привело к началу их вытеснения из военной и дипломатической сфер. Кроме того, были проведены чистки среди евреев вновь присоединенных в 1939–1940 годах западных территорий. С еврейской самоорганизацией было покончено, а «буржуазные деятели», религиозные функционеры и сионисты пополнили контингент ГУЛАГа. В начале Второй мировой войны советская пресса молчала о гонениях на евреев в нацистской Германии и об их массовых убийствах в Польше.

В результате и евреи, и государство в целом оказались не готовыми к развязанному нацистами геноциду. Приход германских войск в западные районы СССР многие из местных жителей трактовали как освобождение, и летом 1941 года там прокатилась волна погромов и убийств, причем речь шла о тысячах жертв. Но это было лишь начало. В отношении советских евреев нацисты практиковали расстрелы в местах их проживания или умерщвление в гетто, устроенных в ряде городов. Всего за годы войны было убито около 3 млн советских евреев. Расстрелами занимались специальные айнзацгруппы, причем нередко в сотрудничестве с местными коллаборационистами, и к 1943 году большинство евреев на оккупированных территориях были уничтожены.

Советская политика в отношении евреев в военные годы отличалась двойственностью.

С одной стороны, с целью вызвать симпатии на Западе в 1942 году был создан Еврейский антифашистский комитет (ЕАК) во главе с видным еврейским актером и режиссером Соломоном Михоэлсом (убит в январе 1948 года.— “Ъ”). Тогда советское руководство даже пыталось заигрывать с сионистами, и в 1947 году Сталин поддержал идею создания еврейского государства в Палестине.

Но с другой стороны, уже в годы войны в определенных кругах советского руководства возникло стремление вытеснить евреев из целого ряда общественно-политических и культурных сфер. Практические шаги по реализации этих планов делались начиная с 1943 года. С 1943 года сообщения о геноциде евреев почти полностью перестали публиковаться и их заменила формула о гибели «мирных советских граждан». А в середине 1940-х для евреев были введены квоты в некоторых вузах, их перестали брать на работу, например в Крыму.

«Нет полностью антисемитских обществ»

— Антисемитизм возник не вчера. Как менялась антисемитская риторика? В какие исторические периоды активизируется антисемитизм? Может ли общество перестать искать врага в Другом?

— Это вопрос для целого учебного курса или многотомной книги. Вкратце дело обстояло так. Первой была юдофобия, или христианский антисемитизм, обвинение евреев в убийстве Христа и ненависти к христианству вплоть до стремления с ним покончить. С начала XIX века в дело вступил социальный антисемитизм, обвинявший евреев в эксплуатации местного населения с помощью финансовых механизмов. Затем добавился политический антисемитизм, протестующий против эмансипации евреев, которая набирала силу в Европе в течение XIX века. Во второй половине XIX века в связи с прогрессом биологических наук возник расовый антисемитизм, связывающий особенности евреев с их неустранимым генетическим наследием. На рубеже XIX–XX веков к этому добавилась конспирология, во многом опиравшаяся на «Протоколы сионских мудрецов».

Ксенофобия, включая антисемитизм, отличается всеядностью и кумулятивностью: появление новых аргументов вовсе не отменяет старого наследия, они нанизываются на единый стержень, как мясо на шампур. Антисемитизм прививается или отметается в ходе воспитания и социализации. Нет полностью антисемитских обществ. В этом отношении общество всегда расколото: в каком-то его сегменте антисемитизм процветает, а в каком-то отвергается. А между этими сегментами существует серая зона, колеблющаяся между этими полюсами.

Антисемитизм, безусловно, активизируется в кризисные периоды, когда возникает соблазн во всех бедах обвинить «чужаков».

Но в то же время можно перестать искать врага в Другом. Именно это наблюдалось у нас на рубеже 1980–1990-х, когда люди обвиняли самих себя во всех своих бедах. Но это быстро прошло, так как мало кто мог вынести такую тяжелую ношу; обвинить других оказалось проще и менее болезненно.

— В России популярна историческая реконструкция, в особенности связанная с событиями военных лет. Реконструкторы надевают форму вермахта или НКВД, объясняя свои действия патриотизмом. Реконструкция и визуализация событий, связанных с войной и холокостом, часто становится гротескной. Где, по-вашему, границы допустимого в интерпретации образов, связанных с холокостом?

— Когда-то у меня был интересный разговор с одним сравнительно молодым немецким интеллектуалом. Я спросил его, испытывают ли немцы комплекс вины. Он ответил, что сегодня речь идет не о вине, а об ответственности. Это воспитывается в школе, в частности, при обсуждении проблемы холокоста. Когда на Западе молодежи начали постепенно прививаться установки толерантности и политкорректности, это сыграло большую позитивную роль, улучшившую общественный климат, особенно в сфере межкультурных взаимоотношений. При этом в Германии и ряде других стран есть законы, не допускающие прославление нацизма.

Холоклост — это беда, затронувшая не только евреев. Идеология геноцида лишает людей человеческого облика. К сожалению, геноцид — это не только далекое прошлое. Ровно 25 лет назад страшный геноцид обрушился на Руанду, и его последствия сказываются до сих пор. Поэтому тема холокоста требует высокого такта, подход к ней возможен лишь при соблюдении ряда жестких моральных требований.

— Не кажется ли вам недостаточной мера присутствия холокоста в «официальном нарративе» ко Дню Победы? Не ведут ли такие умолчания к опасности потерять понимание, что именно было побеждено в 1945 году?

— С одной стороны, например, московский центр «Холокост» делает все для того, чтобы сохранить память о холокосте и внедрить соответствующие курсы в школьное образование. Но с другой стороны, у нас (в особенности в среде чиновников) живо старое советское представление о том, что в годы войны в равной степени пострадали все советские люди и поэтому следует равным образом почитать память всех погибших, не различая их по национальности.

С этой точки зрения акцент на гибель евреев от нацистского геноцида оказывается нелегитимным. Яркий пример этого — события в Ростовской области осенью 2011 года, где по почину местной администрации демонтировали мемориальную доску об уничтожении нацистами в 1942 году многих тысяч евреев в Змиевской балке.

И сегодня на многих памятниках установлены доски, сообщающие о гибели мирных советских людей без указания, что речь идет главным образом о евреях, целенаправленно истреблявшихся в соответствии с расистской доктриной Гитлера.

Это ведет к тривиализации холокоста, рассматривающей его наряду с любыми другими преступлениями против отдельных народов и их дискриминацией.

Снижается важность холокоста как мировой катастрофы. В большинстве учебников отсутствует четкое объяснение сути нацистского расизма. В пропаганде холокост используется инструментально для демонизации Украины или стран Балтии, а не для обсуждения его реального содержания. В результате население России много хуже информировано о холокосте, чем общественность на Западе.

Советское отношение к войне и ее потерям сохраняется. Это очевидно в акции «Бессмертный полк», где акцент делается на памяти о героизме и общих потерях, а также о советском (читай: и российском) военном могуществе и решимости защищать Родину от всех внешних врагов. В этом контексте никакому пониманию сути нацизма места не остается.

Примечательно, что до сих пор мало кто из российских ученых решается проводить глубокие исследования современного расизма и антисемитизма: за редчайшим исключением таких книг, выпущенных российскими специалистами, нет. Это означает, что тема замалчивается, четкого осознания того, какое именно зло было побеждено, в обществе нет.

— Как минимизировать связанные с этим риски?

— В учебные курсы — в вузах, а в облегченном виде и в школах — следует вводить курсы или отдельные лекции с критикой расизма, в том числе современного культурного расизма и антисемитизма. Необходимо откровенно обсуждать эти сюжеты с молодежью. Но для этого требуются хорошие профессионалы, досконально знающие тему, а у нас их практически нет. Эта тема довольно опасная, обсуждение ее малоквалифицированными преподавателями может вызвать обратный эффект — рост расизма.