На экранах скандинавская драма «Королева сердец»

В прокат выходит снятая режиссером Май эль-Туки датско-шведская драма «Королева сердец», предлагающая нестандартную точку зрения на актуальную тему сексуального харассмента. Рассказывает Юлия Шагельман.

«Королева сердец» (в оригинале просто «Королева») — вторая полнометражная картина датчанки египетского происхождения Май эль-Туки — относится к числу тех фильмов, что не слишком громко выходят на родине, мелькают на международных фестивалях со скромным успехом (фильм получил, например, приз зрительских симпатий в программе «Мировое кино» фестиваля «Сандэнс» 2019 года), а потом про них вспоминают, когда выходит американский ремейк. Но хотя главная роль кажется написанной прямо под Робин Райт или Наоми Уоттс, вряд ли Голливуд с его сегодняшними установками решится на фильм, где центральный женский персонаж — не просто сильная личность в окружении слабых мужчин, а легко и без особых, как представляется, рефлексий переходит грань, где становится агрессором по отношению к персонажу, заведомо более слабому и зависимому от нее. Эль-Туки же препарирует эту ситуацию с почти вивисекторским холодным интересом, а главное, не делает никаких выводов и не выносит оценок, оставляя их целиком на совести зрителя.

Если бы не этот неоднозначный моральный поворот, «Королева сердец» так и осталась бы просто мастеровитой глянцевой мелодрамой на тему запретной любви с несколькими будоражаще откровенными сценами, что-то в духе фильмов Эдриана Лайна. Главный сюжетный ход, на котором, собственно, все строится, здесь действительно слегка отдает дешевой сенсационностью. Но отстраненный подход режиссера и игра Трине Дюрхольм, которая делает ее героиню вполне живой женщиной, а не стереотипной злодейкой из триллеров 1990-х, придают ей достаточную глубину, чтобы удерживать внимание на протяжении всех неспешных 120 минут, за которые на экране происходит очень мало событий, но очень много внутренних перемен.

Анне (Дюрхольм) — высококлассный юрист, при этом занимается она самым что ни на есть благородным делом: защищает в суде несовершеннолетних жертв насилия, как сексуального, так и домашнего. При такой работе приходится быть жесткой, но клиенты чувствуют себя с ней в безопасности и в конечном счете чаще оказываются благодарны, чем нет. Правда, ее муж Петер (Магнус Креппер), столь же много и успешно работающий доктор, считает, что дома Анне могла бы быть и поуступчивее, да и на компромиссы идти почаще. Собственно, ее упорное желание всегда и во всем быть правой и настаивать на своем — первый тревожный звоночек, указывающий на то, что не все ладно в датском королевстве.

Внешне жизнь Анне и Петера выглядит идеальной: прекрасный дом как будто со страниц журнала о скандинавском дизайне, две прелестные дочки, которые занимаются верховой ездой и которым мама читает на ночь кэрролловскую «Алису». Однако все сильно усложняется с появлением 17-летнего Густава (Густав Линд) — сына Петера от первого брака, с которым тот раньше практически не общался и теперь испытывает за это вину. Это травмированный подросток под стать тем, с кем ей приходится иметь дело по работе, и поначалу Анне проявляет почти столько же терпения, как со своими клиентами, стараясь сгладить напряженность между мужем и пасынком. Однако ее почти профессиональная эмпатия быстро перерастает в нечто другое — немного слишком интимный разговор, поцелуй, а потом и секс, который камера оператора Яспера Спаннинга фиксирует так же индифферентно, как интерьеры, полные стекла и светлого дерева.

Дюрхольм смело обнажается, не скрывая своих телесных несовершенств, но, что творится в голове у ее героини, остается загадкой вплоть до самого финала картины. «Иногда то, что происходит, и то, что никогда не должно происходить,— это одно и то же»,— говорит она в одном из немногих диалогов со своим юным любовником (в основном их общение обходится без слов) и отдается этому происходящему, вроде бы не задумываясь о последствиях и сохраняя спокойствие на грани безразличия. Ее сдержанность подчеркивается игрой молодого партнера, который может быть то наглым и самоуверенным, то колючим и уязвимым почти ребенком — иногда в пределах одной мизансцены.

Но когда на горизонте возникает опасность разоблачения, намерения и поведение Анне становятся более чем понятны и однозначны: она готова пойти на все, чтобы спасти себя, свою репутацию и семью, в которой Густав мгновенно становится чужим. И тогда в ход идут столь хорошо знакомые ей приемы насильников, от которых она ограждала своих клиентов. «Тебе просто не поверят», «никто не будет слушать такого, как ты», давление, угрозы и откровенная манипуляция, особенно страшные потому, что исходят они от человека, чья профессия — помогать и защищать. При этом в какой-то момент авторы намекают, что, возможно, Анне и сама когда-то была жертвой. Это предположение звучит как скрытая тревожная нота, превращая события фильма из единичного случая в буржуазном семействе в звено длинной цепочки насилия. Получится ли ее когда-нибудь оборвать — вопрос, который так и остается без ответа.