Смогут ли банки и ритейлеры договориться о карточных комиссиях

Российским банкам и ритейлерам, видимо, придется найти компромисс в борьбе за комиссии по картам. Статус-кво может быть найден в социальной сфере, где снижение комиссий выглядит как минимум справедливо и будет стимулировать бизнес внедрять эквайринг. Дискуссия о том, нужно ли регулировать интерчейндж (Interchange Reimbursement Fees; IRF), идет в России с 2016 года, а в последние полгода даже дошла до президента, но единого решения пока нет. Опыт Европы, где межбанковские комиссии уже «поджали» в очередной раз, сомнителен, по мнению регуляторов, для России, где и рынок безналичных платежей, и структура экономики иные. А в США, несмотря на регулирование, затронувшее не все типы карт, эффективная ставка IRF значительно превышает ее средние показатели в России. В том, кто и с каким успехом отстаивает свои интересы на карточном рынке, разбирались «Деньги».

Нужный всем интерчейндж

Очередной раунд госрегулирования тарифной политики платежных систем затронет и российские банки. Из-за решений ЕС, принятых в конце апреля, они, как и все неевропейские игроки, будут на 40% меньше зарабатывать на операциях своих клиентов в Европе: 0,2% по дебетовым и до 0,3% по кредитным картам. Такие ограничения уже действовали в ЕС с 2015 года, но только для местных игроков. Эта комиссия включена в торговую уступку, которую продавец платит своему банку с каждой покупки по карте, банк продавца, в свою очередь, направляет интерчейндж банку—эмитенту карты, а из остального формируется доход его и платежной системы. Изменение затронет и банки, чьи клиенты покупают товары из Европы по интернету: доходы от таких операций составят 1,15% и 1,5% по дебетовым и кредитным картам соответственно.

Опыт западных коллег пытаются перенести в страну и российские ритейлеры, причем еще с 2016 года, когда представители непродовольственных сегментов IKEA, Leroy Merlin, Ассоциация компаний интернет-торговли (АКИТ) и Ассоциация торговых компаний и товаропроизводителей электробытовой и компьютерной техники (РАТЭК) официально пожаловались на межбанковские комиссии Visa и MasterCard. Тогда нарушений в деятельности Visa и MasterCard не нашли, но вопрос торговой уступки и IRF был включен в утвержденный правительством план мероприятий («дорожную карту») по развитию конкуренции на 2018–2020 годы. А в декабре прошлого года ритейлеры в очередной раз напомнили властям о несправедливых, по их мнению, комиссиях, и вице-премьер Дмитрий Козак поручил бизнесу и профильным ведомствам (ЦБ, Минфину и ФАС) представить свои предложения о снижении интерчейнджа. Последние идею не поддержали, но на этот раз ритейлерам удалось удержать дискуссию на плаву, и ключевым драйвером для этого стало поручение президента РФ Владимира Путина разобраться с «квазиналогом» в 3%. Позднее, правда, банкиры и регуляторы заявили, что президент дезинформирован, потому что реальный средний размер комиссий составляет 1,5–1,7%. К середине марта в ходе совещания у Дмитрия Козака все заинтересованные стороны пришли к общему мнению: законодательно регулировать IRF не стоит. Вместо этого они решили договариваться сами. Впрочем, ни к чему существенному эти переговоры пока не привели. Платежные системы пошли на уступки — ограничить размер интерчейнджа для социально значимых товаров и услуг (образование, медицина) и крупных покупок, например автомобилей. Крупных ритейлеров такой подход не устроил, а вместо меморандума ритейлеры в конце февраля написали очередную жалобу в ФАС на комиссии Visa и MasterCard. В итоге обсуждение не завершено и по сей день, но явно прослеживается тренд на компромиссный вариант, когда снижение комиссий затронет именно социальную сферу.

Логика ритейлеров понятна: объемы безналичных операций растут, а вместе с ними — и эквайринговые расходы. Так, по данным ЦБ, безналичный оборот по картам в России с 2016 года вырос на 52%, до 76,3 трлн руб. на 1 января 2019 года, при этом доля снятия наличных неуклонно снижалась — с 54% в 2016 году до 36% в 2018-м. По данным самих ритейлеров, доля безналичных покупок составляет уже 40–50%, и чем больше чек, тем выше расходы, потому что комиссии исчисляются процентами, а не фиксированными суммами. В АКИТ эквайринговые расходы одних только онлайн-ритейлеров за 2018 год оценивали в 250 млрд руб. Смущает продавцов и сам подход к формированию ставок платежными системами. «Разница в размере комиссии по-прежнему остается абсолютно необъяснимой: для одного и того же товара, проданного разными магазинами, она может различаться кратно»,— говорил РБК представитель РАТЭК Антон Гуськов. При этом ритейлеры указывают и на разницу в стоимости приема карт и инкассации наличных для торговли: 1,6% против 0,1% соответственно. Впрочем, тут продавцы лукавят, парируют банкиры: если к этому прибавить остальные расходы, связанные с наличностью (испорченные и фальшивые купюры, недостача в кассе, трудозатраты кассиров на пересчет и т. д.), то расходы будут сопоставимыми.

В такой ситуации со стороны ритейлеров в этой полемике было бы логичным шагом пообещать снижение цен в ответ на ограничение IRF. Но надежды на это пока нет, причем не только в России.

Сэкономленное непосильным трудом

В Еврокомиссии рассчитывают, что новые ограничения должны существенно сократить расходы европейских ритейлеров и «привести к снижению цен и выгоде всех европейских покупателей». Впрочем, подтверждений того, что ранее аналогичные шаги Еврокомиссии хоть сколько-нибудь помогли гражданам экономить, пока нет. Глобальной оценки влияния регулирования ставок страны Евросоюза ожидают от Еврокомиссии только в середине текущего года. Однако увидеть прямое влияние снижения IRF на цены для потребителей там никто и не рассчитывает. К примеру, в США, где аналогичная поправка Дурбина была введена еще в 2011 году, многочисленные исследователи так и не пришли к консенсусу относительно того, снизились цены на полке или нет. Зато американский ритейл показывает высокую доходность даже при более высокой, чем в России, IRF на средний чек.

Не питают иллюзий и российские власти. Об этом, в частности, говорили в Минпромторге и в ЦБ. «Торговые предприятия не подтвердили свою готовность снижать тарифы для потребителя. Некоторые даже сказали, что они все равно будут продолжать повышать тарифы, даже если бы снизили интерчейндж»,— заявляла в феврале первый зампред ЦБ Ольга Скоробогатова (цитата ТАСС). По поводу цен и сами ритейлеры высказывались крайне осторожно, а если и обещали что-то в этой части, то, например, «эффективнее сдерживать рост цен» (цитата РБК Антона Гуськова из РАТЭК). В то же время оценить потенциальную выгоду ритейлеров от снижения IRF непросто. В Банке Италии, например, подсчитали, что в 2015–2017 годах, то есть в первые два года действия ограничения в 0,2–0,3%, IRF снизились в среднем на 37%. Но торговая уступка сократилась лишь на 22%, причем в конечном счете даже это снижение обусловлено IRF всего на 30–40%, в остальном — за счет прочих рыночных условий.

Неоценимая польза

Подтолкнет ли снижение IRF распространение эквайринга в России — вопрос неоднозначный. Логично, что чем ниже будут комиссии, тем охотнее продавцы должны устанавливать POS-терминалы, которые, к слову, сейчас принадлежат банкам и устанавливаются и обслуживаются ими же. Хотя в большинстве стран эти расходы лежат на ритейле. Снижение комиссий может подтолкнуть банки переложить обслуживание POS-терминалов на бизнес. Для крупных торговых сетей нагрузка возрастет незначительно, а вот для малого и среднего бизнеса это будет критично.

В то же время пока даже с существующим уровнем комиссий эквайринг в России и так быстро развивается (15–20% в год, по данным ЦБ, за последние пять лет). При этом для малого и среднего бизнеса стоимость эквайринга вообще не является ключевым барьером. По данным платежных систем, высокие комиссии отпугивают порядка 15% предпринимателей, для большинства же (свыше трети) просто удобнее принимать наличные. Логично, что отсутствие терминала позволяет экономить на налогах, а также дает доступ к деньгам, стоимость которых в последние годы на фоне борьбы ЦБ с незаконным обналичиванием выросла в разы — с 2–7% в 2012 году до оглашенных ЦБ 14–15% в 2019-м. Так что всплеска интереса к эквайрингу вряд ли стоит ждать. Тем временем Visa понизила IRF для малого бизнеса с годовым оборотом до 10 млн руб. до 1%. Visa и MasterCard в рамках стратегии на развитие цифровых сервисов запускают приложения для смартфонов продавца, которые позволяют принимать бесконтактные платежи, не устанавливая POS-терминал.

Доводы банкиров четче: они уверяют, что причина интереса к картам и безналичным покупкам в их привлекательности за счет кэшбэка, повсеместном проникновении эквайринга и дешевом (а зачастую при поддержании минимального оборота по карте — и вовсе бесплатном) банковском обслуживании. Все это финансируется из комиссионных доходов, и, если они сократятся, под нож пойдут бонусные программы и дешевое обслуживание карт. Именно так случилось в странах, которые уже ввели регулирование IRF. С 2011 года в США интерчейндж был сокращен на 45% (до 21 цента плюс 0,05%) по дебетовым картам банков с активами до $10 млрд. В итоге для частичной компенсации потерь, которые составили более 5% от общих непроцентных доходов ($14 млрд в год), им пришлось повысить стоимость обслуживания для клиентов на 3–5%, следует из отчета на сайте ФРС за 2014 год. Пострадали и бонусные программы. Как сообщало британское издание Telegraph, только за первые три месяца действия ограничений интерчейнджа в Европе существенно пересмотрели условия своих бонусных программ сразу четыре банка в Великобритании, а некоторые вообще отказались от выпуска бонусных карт. Для россиян эти привилегии сейчас являются чуть ли не ключевым стимулом платить картами. Как показал опрос ВЦИОМа в январе этого года, в случае отмены кэшбэка или повышения платы за обслуживание свыше 55% респондентов станут реже пользоваться картами, а некоторые (10% и 17% соответственно) вообще от них откажутся.

Так что опасения регуляторов в данном случае понятны: с одной стороны, не произойдет снижения цен для конечного потребителя, а с другой — при снижении привлекательности карт может произойти отскок в росте безналичных платежей. В случае если стороны между собой не договорятся, властям фактически придется выбирать из двух зол — высоких (по крайней мере выше, чем на Западе) комиссий для ритейла и риска торможения процесса перехода в безналичную экономику. С учетом исторической нелюбви к наличным и повышения рисков для финансовой системы ответ вроде бы очевиден, но бизнес едва ли прекратит штурмовать инстанции с просьбой повлиять на ситуацию. Возможно, компромисс будет найден в пилотном снижении комиссий на социально значимые товары и услуги. Тогда в течение нескольких лет рынок сможет оценить все плюсы и минусы такого подхода для рынка и, самое главное, потребителя. Только после этого логично будет говорить о расширении перечня социально значимых сфер для развития безналичной экономики. Вопрос в том, что новые технологии и тренд на цифровизацию могут уже в ближайшие годы кардинально трансформировать рынок, на котором и банки, и ритейлеры сами изменят свою бизнес-концепцию, а спор вокруг межбанковских комиссий станет неактуальным.

Иван Панин