Президент «ЭР-Телекома» Андрей Кузяев о сетевой нейтральности и умных трубах

Государство продолжает наращивать регуляторную нагрузку на операторов связи: вслед за требованием хранить данные абонентов в рамках «закона Яровой» с ноября вступит в силу закон о «суверенном рунете», предполагающий установку на сетях оборудования для фильтрации трафика. Как участники рынка используют это давление в своих целях, “Ъ” рассказал президент и основной владелец второго по величине в России интернет-провайдера «ЭР-Телеком» (бренд «Дом.ru») Андрей Кузяев.

— В феврале был арестован основатель Baring Vostok Майкл Калви. Baring Vostok — в числе акционеров «ЭР-Телекома». Как ситуация повлияла на компанию?

— Если честно, я испытал чувство радости, когда прочитал, что наконец-то Майкла освободили, изменили ему меру пресечения (11 апреля суд перевел Майкла Калви из СИЗО под домашний арест.— “Ъ”). Baring Vostok вошел в наш капитал в 2010 году, я Майкла знал еще раньше. Раньше я не до конца понимал эту формулировку, но сейчас понимаю: Baring Vostok — это умные деньги. Они принесли не только деньги, но и знания в бизнесе и оказали огромное влияние на «ЭР-Телеком», несмотря на небольшую долю в капитале.

Второе, что я хотел бы сказать: ситуация с Baring Vostok на «ЭР-Телеком», очевидно, никак не повлияла, но негативно влияет в целом на инвестиционный климат. Я надеюсь, что все-таки эта нехорошая традиция хозяйственные вопросы решать путем уголовных разбирательств должна уйти.

— Какова сейчас доля Baring Vostok в «ЭР-Телекоме»?

— Около 15%.

— Когда она увеличилась? Было около 10%.

— В 2016 году мы приобрели «Энфорту» (оператор беспроводной связи.— “Ъ”) — это был обмен акциями. Мы сделали допэмиссию и часть акций отдали.

— Не возникает мысли выкупить долю Baring Vostok из-за ситуации с господином Калви?

— Это решение, которое должен принять сам Baring Vostok, у нас нет соображений на этот счет.

— За четыре года «ЭР-Телеком» показал двукратный рост выручки, но в то же время у вас довольно большой долг, который в 2018 году еще увеличился. Каково сейчас соотношение долга к EBITDA?

— В 2015 году мы приняли стратегию, заявив, что двукратно вырастем за пять лет. Мы сделали это за четыре года: по выручке в этом году будет 45 млрд руб., а по EBITDA вырастем вдвое — будет в районе 16 млрд руб. В тот момент, когда приняли решение двукратного роста, было соотношение долга к EBITDA 1,8, сейчас — 3,2. Очевидно, что удвоение масштабов бизнеса связано с ростом инвестиций.

Рынок кабельных операторов имеет свои стандарты и пропорции развития. Если взять любого кабельного оператора в мире, среднее соотношение долга к EBITDA — где-то в районе 3,5–4,5. Мы все время вынуждены инвестировать, потому что необходимо поддерживать сеть в максимально конкурентоспособном и высокотехнологичном состоянии. 20% выручки идет, как правило, на развитие сети, подключение новых абонентов, и взамен этот бизнес дает высокую маржинальность. Это позволяет выдерживать гораздо более высокую долговую нагрузку, чем у традиционных телеком-операторов.

В ближайшие годы мы хотим достичь уровня маржинальности выше 40% по EBITDA. В прошлые годы показатель составлял 32%, в этом году будет в районе 34–35%. В следующие пять лет мы планируем удвоить выручку и создать крупного независимого телеком- и IT-игрока с выручкой в 80–100 млрд руб. Так как мы не хотим размывать капитал, для выполнения цели необходим очень большой рычаг долгового финансирования. И последние четыре года доказали нашу возможность работать именно в этой модели.

— Рынок фиксированного широкополосного доступа в России стагнирует. За счет чего планируете расти?

— Во-первых, мы планируем дополнительно построить сеть для 5–6 млн домохозяйств. Второй источник роста в b2c — направление домофонии, за счет которого мы сможем получить еще 5% роста. Речь не о тех домофонах, к которым все привыкли, а об «умных домофонах», подключенных к сети, оснащенных камерой видеонаблюдения и большим набором сервисов. В городах нашего присутствия мы хотели бы добиться проникновения в 30–50% на домофонном рынке и стать лидером этого направления в ближайшие четыре-пять лет.

Есть пять-семь регионов, где мы не удовлетворены рыночной позицией, там мы будем расти, но этого роста не хватает, чтобы достигать нашего среднего показателя где-то 15% в год по выручке, и поэтому мы приняли решение выходить в новые регионы.

Теперь мы будем компанией, которая выходит из больших городов, мы будем как в агломерациях, так и в сельской местности.

Мы видим там платежеспособный спрос в сегменте b2c, и успех «Триколора» это доказал. Вслед за платным ТВ в сельскую местность должен прийти и интернет. Мы будем строить оптические сети в регионах, где низкое проникновение широкополосного интернета. Если это совпадет с возможным участием в программе устранения цифрового неравенства — хорошо, если нет — будем двигаться в направлении сельского интернета независимо от нее.

Мы также видим большие возможности на рынке Москвы, включая область, в b2b-сегменте. На московском рынке мы хотели бы иметь выручку в ближайшие пять лет до 10 млрд руб. Сегмент b2b у нас ежегодно растет органически на 22%. Мы также собираемся увеличивать долю b2g в выручке, она сейчас где-то 3%, мы планируем ее довести до 10%. Второй по приоритету регион — Юг России, Ростов-на-Дону и Краснодар.

— Планируете расти органически или за счет M & A?

— Наша стратегия предусматривает сочетание органического роста и M & A. Мы доказали сами себе в первую очередь, что можем зарабатывать на приобретениях и умеем это делать.

Третий важнейший элемент — модернизация сети. Мы принципиально пересмотрели отношение к услуге интернета, все разговоры о том, что телеком-компания — это просто «труба», на мой взгляд, преждевременны.

Преждевременно превращать телекомы в водоканалы — это «умные трубы», платформы.

Мы первые в стране начали строить федеральную сеть на оптических линиях на 100 Мбит/с, и тогда все говорили, что и 100 Мбит никому не надо. Сейчас мы собираемся строить и модернизировать сеть и уже приступили к этому. 1 Гбит/с, 10 Гбит/с — это наша цель на ближайшие три-пять лет.

— Какой бюджет заложен на M & A?

— В прошлом году мы инвестировали всего 6 млрд руб. из 17 млрд руб. планируемых. Всего за четыре года планировали инвестировать 30–33 млрд руб. в M & A, а инвестировали 15–17 млрд руб. Примерно 45% нашего роста составил органический рост, а 55% — M & A.

Я не говорю о будущих сделках, но они будут, это часть нашей операционной деятельности. Дело в том, что, когда мы говорим о трансформации, диджитализации телеком-отрасли, мы должны понимать, что одним из драйверов процесса является консолидация. Маленькие компании не способны стать драйверами роста.

— Недавно стало известно, что, возможно, «Транстелеком» продаст свой b2c-бизнес. Это интересный для вас актив?

— Если они выйдут на рынок, мы, как всегда, это рассмотрим. Мы не спекулянты, мы пытаемся быть профессионалами, и когда покупаем активы, должны четко представлять, как из одной EBITDA сделать две, то есть повысить эффективность бизнеса. Именно поэтому, вместо того чтобы инвестировать 33 млрд руб., мы пока инвестировали всего 17 млрд руб. Мы просто не находим активов, которые обеспечивают необходимое качество роста.

— Зачем нужно увеличение скорости сети?

— Мы планируем, что новые цифровые сервисы будут приносить нам до 15–20% выручки и мы останемся прежде всего инфраструктурной компанией, но ощущаем перемены внутри отрасли. Каждый год трафик у нас растет на 35–40%, а наша сеть сейчас номер два по емкости после «Ростелекома». На рынок выходит большое количество новых сервисов, которые требуют дополнительного трафика и качества сети. Кроме того, чтобы модернизировать нашу сеть, потребуется от трех до пяти лет, и если сейчас кажется, что 1 Гбит/с — излишняя пропускная способность, то через пять лет это станет стандартом.

Проблема сегодня еще и в том, что 90% роутеров наших клиентов не отвечают требованиям по обеспечению качественного интернета. Поэтому это комплексная задача — мы должны не только сеть развивать, но и пользовательские устройства, объяснять людям, почему качественный интернет имеет принципиально новые характеристики и создает новые эффекты потребления.

— Как относитесь к идее отмены принципа сетевой нейтральности?

— Законодательно сетевой нейтральности у нас в стране нет, договоренностей между операторами тоже нет, есть антимонопольное регулирование. Интернет — очень молодой рынок, он еще развивается, а государство активно развивает его регулирование, особенно в части безопасности.

Позиция относительно сетевой нейтральности у меня такая: я вложил свои деньги в строительство этих сетей, они принадлежат моей компании, и я буду делать все, что выгодно для моих клиентов и для меня. Если клиентам будет выгоден какой-то тариф или сервис или мне будет выгодно создать клиенту эксклюзивные условия, я это сделаю. Мне важны выгоды клиента и акционера, а производители контента, поставщики сервисов — они ездят по дорогам, которые мы построили на свои частные деньги, поэтому должны жить по нашим правилам.

— Есть опасения, что закон о суверенном рунете может повлиять на качество интернет-сервисов. Согласны?

— Мы спокойно относимся к этим процессам. Понятно, что, как любой частный предприниматель, я вздрагиваю каждый раз, когда слышу о новом законопроекте, который регулирует интернет. В то же время я понимаю только часть вопросов, потому что у государства кругозор гораздо шире и другие задачи. Главное, на чем мы настаиваем,— чтобы было взаимодействие, баланс прогресса и безопасности, чтобы регулирование не подорвало суть рынка. И по этой части достаточно большой прогресс.

Если раньше, когда обсуждался «закон Яровой», с нами вообще никто особо не хотел разговаривать, то, когда мы обсуждали закон о суверенном рунете, честно скажу, процентов 75 предложений было услышано.

Мы за безопасный интернет и защиту интересов страны, но хотим сказать, как это сделать, не нанеся ущерб будущему. И сегодня диалог с властями находится на очень высоком уровне. Если раньше государство в основном все расходы, связанные с безопасностью, поручало нести телеком-компаниям, то в этом законе взяло их на себя. Это однозначно прогресс. Думаю, закон может достичь целей, не создавая ограничений для нашего развития. Кроме того, я вижу, что государство все же осторожно подходит к регулированию интернета и телекома, понимая, что это отрасль, которая будет обеспечивать развитие цифровой экономики, на которую выделено более 1 трлн руб. И больше 100 млрд руб. из них будут направлены на устранение цифрового неравенства. Это стимулы, которые мы видим, и они нас очень вдохновляют.

— «ЭР-Телеком» хочет участвовать в программе по устранению цифрового неравенства для социально значимых объектов. Что она включает?

— По этой программе должно быть подключено около 100 тыс. социально значимых и государственных объектов: школы, фельдшерские пункты, органы управления. Но идеология программы не только в том, чтобы эти объекты подключить. Государство выявило, что где-то 70% населения имеют широкополосный доступ, а 30% — не имеют, потому что только на коммерческих началах компаниям невыгодно предоставлять там услуги. А невыгодно это, потому что нет инфраструктуры. И эту программу надо рассматривать как возможность часть инвестиций оператора в инфраструктуру компенсировать за счет подключения социальных объектов. А дальше операторы еще и смогут зарабатывать, осваивая те рынки. Речь идет о 30 млн человек, которые сегодня не пользуются интернетом. Мы можем предположить, что 30–40% из них заплатят деньги за подключение к интернету и будут оплачивать тарифы.

— Вы разрабатываете тарифы для социальных объектов? Когда они появятся?

— Это вопросы Минцифры, мы находимся в режиме консультации. Сегодня нет однозначности по тому, как все будет происходить. Надеюсь, решения будут приняты, надо спешить, время уходит. Задачи в цифровой экономике стоят огромные: за три года нам надо все это сделать, а уже полгода прошло.

Есть другой принципиальный момент: инфраструктура будет строиться за государственный счет, и важно законодательно закрепить, что подключение к ней должно быть недискриминационным, чтобы любой телеком-оператор имел возможность подключиться. Пока вопрос висит в воздухе. Нельзя допускать, чтобы в каких-то регионах возникали монополии какого-то оператора, нужно, чтобы это была открытая платформа, на которой действуют рыночные законы.

Но в целом я очень позитивно отношусь к этим инициативам государства. Это огромный шанс для телеком-отрасли, и, кроме того, это сотни тысяч рабочих мест. Надо строить, надо прокладывать кабель. Это новые заказы, в том числе отечественного оборудования. Это и для кабельной отрасли очень важный шанс для роста на ближайшие пять лет, существенного увеличения производства кабеля.

— В 2018 году начал действовать «закон Яровой». Вы оценивали свои затраты на него в 36 млрд руб. за пять лет. Поменялись ли оценки?

— 36 млрд руб.— это были оценки в первой редакции, сейчас они скромнее и снижаются. Сейчас главный вопрос, на каком оборудовании все это делать. В принципе в нашей компании на вопросы, связанные с государственной безопасностью и законами о безопасности интернета, мы в год тратим около 1 млрд руб. У этой суммы есть склонность к росту, но в то же время со стороны контролирующих органов есть четкая линия: когда они видят, что есть программа действий, они принимают ее, и мы нормально работаем над реализацией. Но понятно, что 1 млрд руб.— это огромные деньги для нас, это почти 10–15% инвестиций в органический рост.

— Кто ваш подрядчик по поставке решений для «закона Яровой» и систем оперативно-разыскной деятельности (СОРМ)?

— Мы используем услуги всех компаний в рамках тендеров. Кроме того, есть собственные наработки. Уже более восьми лет мы развиваем проект, связанный с DPI, и сейчас мы, наверное, единственная телеком-сеть в стране, которая имеет стопроцентный контроль трафика с помощью DPI. И это решение отечественного производства. На его базе мы решаем часть задач СОРМ-3 (сбор и долговременное хранение информации со всех видов связи.— “Ъ”) и надеемся, что сможем доказать возможность его использования в новом законодательстве по крайней мере на наших сетях. Это позволит сократить затраты.

— Не придется ставить оборудование DPI, выбранное Роскомнадзором?

— Нет, придется ставить оборудование, просто часть решений мы хотели бы внедрить, используя собственные технологии, а не внешних подрядчиков. Очевидно, потребуются системы хранения, а мы же не производители оборудования — конечно, будем приобретать. А вот управлять трафиком, фильтровать его — в этом у нас достаточно высокая компетенция.

— «ЭР-Телеком» остается крупнейшим оператором WiFi в стране. Как планируете использовать эту сеть?

— Я всегда понимал, что напрямую у нас нет возможности иметь мобильный бизнес, поэтому WiFi — это наша мечта о мобильности, чтобы мы могли нашим клиентам предоставлять услуги за пределами их домов. Сегодня наша сеть насчитывает около 20 тыс. хот-спотов. В части развития этого направления у нас две задачи. Первая — модернизация всех этих роутеров, потому что они устаревают, а вторая — создание принципиально новых сервисов на базе WiFi, например связанных с безопасностью.

Интервью взяла Юлия Тишина