Интернет вещей

Российский рынок интернета вещей показывает уверенный рост. По экспертным оценкам, его совокупный объем может превысить 80 млрд рублей к 2020 году.

Интернет вещей (IoT — Internet of Things) — концепция вычислительной сети предметов, оснащенных встроенными технологиями для взаимодействия друг с другом или с внешней средой,— активно внедряется во всем мире во многих сферах. Согласно Ericsson Mobility Report, ежегодно к IoT подключается 5,7 млн дополнительных устройств. Оценки российского рынка сильно разнятся. Так, менеджер по развитию бизнеса Orange Business Services в России и СНГ Владимир Ласовский отмечает, что его объем может составлять от нескольких десятков до нескольких сотен миллиардов рублей. «По данным нашего исследования с агентством iKS-Consulting, общий объем рынка enterprise-интернета вещей, то есть его части, относящейся к крупному бизнесу из разных отраслей экономики, сейчас приближается к 30 млрд рублей»,— добавляет эксперт.

По словам управляющего директора ГК «Цифра» Павла Растопшина, объем российского рынка интернета вещей в 2018 году достиг $3,67 млрд. Эксперт прогнозирует, что услуги и связь, привлеченные для создания решений IoT, будут расти в среднем на 18% ежегодно. «Ожидается, что на конец 2022 года расходы на интернет вещей со стороны конечных пользователей в России достигнут $7,61 млрд»,— оценивает господин Растопшин.

Председатель совета директоров компании Kcell, директор компании Ilios-Energy Алексей Буянов говорит, что по итогам 2018 года оценки разнятся в диапазоне $1–4 млрд за 2018 год. «Это связано с тем, что у нас под интернетом вещей иногда понимают разные направления. Например, сегмент b2c чаще всего из этой оценки выпадает»,— поясняет он. Эксперт в области решений по промышленному интернету вещей группы компаний Softline Сергей Монин подтверждает, что в последние годы объем рынка интернета вещей в России уверенно растет. «Он развивается в геометрической прогрессии, хотя, конечно, не без своих сложностей: например, около 80% всех беспроводных модулей работает в среде 2G/3G, что выглядит достаточно архаично. В этом году ожидать какого-то прорыва не следует: рынок продолжит свой рост, какие-то проблемы будут постепенно решаться, какие-то, наоборот, обостряться»,— полагает господин Монин.

Руководитель направления IoT и перспективных сервисов компании CTI Павел Афанасенко оценивает темпы роста российского рынка интернета вещей в среднем 7–8% в год, а его совокупный объем может превысить 80 млрд рублей к 2020 году. «Рынок уже есть, он не маленький, активно развивается, и до его насыщения еще очень далеко»,— отмечает он.

Национальная специфика

В России технологии интернета вещей развиваются медленнее, нежели в Европе или США. По мнению Алексея Никифорова, руководителя подразделения технологических решений Hitachi Vantara, свою роль в этом играет недостаток соответствующих специалистов, особенно в области управления цифровыми бизнес-процессами, низкая осведомленность руководящего состава о преимуществах, отсутствие необходимой архитектуры, программного обеспечения и оборудования. «Для российских компаний очень важно иметь возможность продемонстрировать окупаемость инвестиций, а на том уровне цифрового развития, на котором мы сейчас находимся, сделать это достаточно непросто»,— считает эксперт. Останавливают от внедрения технологий IoT и сложности с обеспечением безопасности IoT-систем, но эта проблема характерна и для зарубежных компаний, как и проблема с интеграцией разрозненных данных.

«Нельзя говорить о каком-то особом российском пути, но есть один существенный отличающий фактор — большая территория. Поэтому важной частью развития IoT в России будет появление новых решений в части коммуникаций между устройствами»,— считает Михаил Лифшиц, председатель совета директоров и совладелец АО «РОТЕК».

По мнению Сергея Монина, одной из особенностей развития интернета вещей в России является регуляторная политика со стороны государства. «Как только крупный бизнес обратил внимание на рынок IoT, начали появляться лоббистские законодательные акты в области стандартов их использования»,— указывает он и приводит в пример решение об открытии дополнительных частот для устройств малого радиуса действия, принятое на заседании Государственной комиссии по радиочастотам в сентябре 2018 года. Теперь список открытых частот дополнен полосами радиочастот 866–868 МГц, 868,7–869,2 МГц с новыми условиями использования. «Это позволит большему количеству устройств интернета вещей работать на одной площадке, не создавая помех друг другу. Особенно это актуально для крупных городов, в которых число устройств IoT уже достаточно велико»,— поясняет господин Монин.

Не просто маркетинг

Некоторые эксперты и игроки рынка считают IoT чисто маркетинговым термином. Такое мнение отчасти связано с тем, что нет сформировавшихся и распространенных понятий и терминов. «Достаточно взглянуть на терминологию в Wikipedia, где на нескольких языках приводятся разные или даже противоречащие друг другу определения интернета вещей и описания того, как он работает. Но при этом маркетинг пошел на пользу продвижению IoT в массы и стал одним из толчков к диджитал-трансформации»,— замечает директор по развитию Navicon Роман Баранов.

Сергей Монин говорит, что комментарий о том, что интернет вещей — маркетинговый ход, в значительной мере можно считать верным. «Многие компоненты, например, датчики задымления, используются в промышленности уже давно, нельзя называть их инновационными технологиями, хотя они, безусловно, эффективны»,— поясняет свою точку зрения эксперт.

Несомненно, технологии интернета вещей сулят и маркетинговый успех некоторым сегментам бизнеса. Так, по словам Алексея Никифорова, в розничной торговле IoT может стать стимулятором увеличения продаж, привлечения новых клиентов, дополнительной мотивации для совершения покупки — в основе всего этого будут лежать персонализированные, ориентированные на каждого конкретного покупателя предложения, формируемые внутри магазина в режиме реального времени. Датчики интернета вещей могут сообщить, в каком отделе магазина находится клиент, какими товарами он уже интересовался на сайте, являются ли для него решающими факторами цена и качество. Сконфигурировав необходимую информацию, система может, к примеру, отправить на мобильный телефон потенциального клиента купон на скидку, привлекая его к покупке в момент, когда он наиболее предрасположен к ее совершению»,— рассуждает эксперт.

Вместе с тем можно привести несколько примеров расчета эффективности использования интернета вещей в конкретных цифрах. Так, Владимир Ласовский говорит, что IoT-система по контролю за работой двигателей и расходом топлива помогает экономить до 10% топливных расходов за месяц навигации. Такие решения установлены на российских транспортных судах с дедвейтом около 4 тыс. тонн. Другой пример — «умный» склад, где тара и контейнеры оборудованы RFID-метками: это позволяет сократить время загрузки фуры с двадцати часов до двух. Оснащение рефрижераторного оборудования датчиками, отслеживающими его работу, позволяет избежать потери замороженной продукции, связанной с неисправностью холодильных установок. По данным ритейлеров, такие потери могут составлять до 5% от общего объема замороженной продукции.

Летом 2017 года компания PwC провела профильное исследование. «Его результаты свидетельствуют о том, что в электроэнергетике экономия издержек от интернета вещей до 2025 года оценивается в 0,5 трлн рублей суммарно по всей стране. В сегменте здравоохранения указана такая же цифра за счет того, что можно внедрить систему отслеживания состояния пациентов с помощью микро- и нанодатчиков и сбор этой информации с гаджетов. «Но это может относиться преимущественно к крупным городам. В сельском хозяйстве интернет вещей — это "умные" теплицы, нормирование подачи воды и удобрений в зависимости от состояния растений, а не по нормативам. Это может дать экономический эффект в объеме минимум 0,5 трлн рублей, поскольку пока такие проекты внедряют исключительно крупные агрохолдинги. В логистике можно сократить операционные расходы за счет ремонта и обслуживания и за счет так называемой уберизации, то есть когда можно будет исключить диспетчерское звено»,— рассказывает Алексей Буянов. По его мнению, точки роста в городской среде — это ЖКХ и инфраструктура, где можно будет сэкономить до 350 млрд рублей до 2025 года.

По оценке Сергея Монина, в среднем внедрение компонентов IoT позволяет предприятиям сократить расходы на 30% и уменьшить производственный травматизм не менее чем на 50%.

И бизнесу, и клиентам

В Ericsson Mobility Report отмечают, что в России тестируются проекты в области интернета вещей как для b2c, так и для b2b-сектора. Кроме того, активно изучаются возможности применения технологий IoT для развития концепции «умного города», сферы ЖКХ и обеспечения безопасности. «Ericsson совместно с операторами пилотирует несколько проектов»,— рассказывают в компании. В частности, вместе с «Ростелекомом» и Tele2 специалисты Ericsson протестировали решение в области промышленного интернета для ЖКХ в Москве и Петербурге. Во время тестирования был развернут сервис по сбору и передаче информации с электросчетчиков конечных потребителей в информационную систему энергосбытовой компании.

По мнению директора по развитию Navicon Романа Баранова, сценариев развития IoT в России пока не так много. «По сути, весь рынок IoT сузился до интернета подключенных вещей, IT-решений для маркировки продукции — вне зависимости от того, шуба это или лекарства — и аналитических решений, позволяющих отслеживать продвижение людей и вещей. Все эти решения предназначены для создания прозрачной и прослеживаемой экономической системы — в таком случае управление ею сильно упростится»,— рассуждает господин Баранов, добавляя, что большинство этих IT-инструментов предназначено только для решения задач управления, а не для бизнеса — именно их совершенствование стимулируют государственные инициативы. Таким образом, если говорить о перспективных направлениях для развития IoT в России, скорее это будет система «Платон» или камеры контроля скорости, чем IT-решения, предназначенные для выполнения бизнес-задач.

Алексей Никифоров уверен, что для российской экономики, основанной на ресурсах промышленности и добычи ископаемых, будут актуальны преимущества так называемого «индустриального» интернета вещей. Речь идет о возможности спрогнозировать характер работы оборудования для своевременного техобслуживания и предотвращения поломок. Множество IoT-датчиков собирают данные по заданным показателям: измеряют вибрацию, температуру, уровень света, шума. Информация обновляется несколько десятков раз в секунду. «Для всех отраслей промышленности или добычи ископаемых принцип получения прогнозной аналитики одинаков: информационные системы работают по схемам машинного обучения и "запоминают", при каких обстоятельствах произошла предыдущая поломка. И если, например, уровни температуры окружающей среды и объекта различаются более чем на пять градусов, датчики предупредят специалистов о возможной неисправности еще до того, как оборудование выйдет из строя. Таким образом, машины сами учатся предсказывать поломки: системы, анализирующие данные интернета вещей, создают соответствующие алгоритмы на основе прецедентов или заложенной в программу информации»,— рассказывает Алексей Никифоров.

По словам Михаила Лифшица, основные отрасли внедрения IoT в России — машиностроительная отрасль, энергетика, инфраструктурные отрасли, включая трубопроводный транспорт.

Эксперты напоминают, что в России действует национальная программа «Цифровая экономика Российской Федерации». Интернет вещей назван в документе в числе ведущих цифровых технологий. Согласно программе, только к 2030 году в России должно функционировать не менее десяти национальных компаний-лидеров, применяющих в своей работе новые технологии и формирующие вокруг себя экосистему партнеров. Кроме того, должно быть организовано не менее десяти цифровых платформ для основных областей экономики, в том числе «умного» города и действовать не менее 500 малых и средних предприятий в сфере создания цифровых технологий и платформ и оказания цифровых услуг. «Помимо этого, у нас есть и более ранние программы, которые в той или иной мере эффективны хотя бы за счет того, что обращают внимание на новые технологии, поднимают вокруг них дискуссию по целесообразности внедрения»,— отмечает господин Никифоров. Правда, по его словам, остаются вопросы касательно финансирования госкомпаний и их объемов, выделения интернета вещей в качестве отдельной приоритетной технологии, наличия мероприятий по повышению квалификации специалистов. «Нужно понимать, что как бы государство ни хотело внедрить технологии интернета вещей в каждую компанию, сделать это получится лишь тогда, когда бизнес увидит реальные преимущества, для промышленного интернета вещей будет разработана соответствующая архитектура, а также будут найдены соответствующие специалисты. Мы к этому идем, но пока еще достаточно медленно»,— заключает эксперт.

Арина Макарова