Главная тема юбилейного «Кинотавра»

С 9 по 16 июня в Сочи проходит юбилейный, 30-й «Кинотавр». Обозреватель «Огонька» нащупал его сквозную тему.

Егор Москвитин

История «Кинотавра» началась в 1990 году в Подольске, когда продюсер Марк Рудинштейн провел первый (и последний) «Фестиваль некупленного кино». Система проката рушилась вместе со страной, и кинематографу было важно найти способ остаться на связи со зрителем. В итоге приморский город Сочи оказался куда более желанным портом приписки для независимого кино, чем заповедный Подольск. А фестиваль некупленного кино превратился в фестиваль кино неподкупного.

Фильмы, побеждавшие на «Кинотавре», всегда сообщали зрителю что-то важное (и не всегда приятное) и о земле, на которой он живет, и о воздухе, которым он дышит. Больше одного раза за 30 лет главный приз фестиваля сумели взять лишь два режиссера. Первый — Александр Рогожкин. Его «Особенности национальной охоты» (1995) — и народная комедия, и грустная констатация воцарившегося абсурда. Этот абсурд радиоактивен — вот и спрятаться от него можно лишь в глуши, приняв для профилактики водку. Отчаянное высказывание Рогожкина превратилось в такую же терапевтическую франшизу, как «Старые песни о главном» и телевизионный «Русский проект», но уже в 1999 году режиссер привез на «Кинотавр» фильм «Блокпост» о войне в Чечне — и стало не до смеха.

А между этими двумя триумфами одного человека расположились победы «Кавказского пленника» Сергея Бодрова, «Брата» Алексея Балабанова и «Времени танцора» Вадима Абдрашитова. Каждая картина — о парадоксе гражданской войны не только как разобщающего, но и как объединяющего опыта; той пресловутой скрепы. Новый век этот вектор самопознания не изменил: уже в 2002 году вновь победил Балабанов и его «Война». Сквозную драматургию киносмотров принято предсказывать по фильмам открытия и закрытия: к примеру, Канн в этом году стартовал с красивой, но вальяжной (читай: буржуазной) драмы верного себе ветерана Джима Джармуша, а финишировал с грязной и неуклюжей, но твердо требующей социальных перемен маленькой картиной двух молодых режиссеров.

Если судить так, то главный объединяющий сюжет «Кинотавра-2019» — тема семьи. С ее воссоединения в «Одессе» Валерия Тодоровского фестиваль начнется, а воссоединением во «Французе» Андрея Смирнова завершится.

Но в промежутке между двумя костюмными драмами (об Одессе 1970-х и о Москве 1950-х) будет еще 15 фильмов, и героиней каждого из них тоже станет семья.

В конкурсе сразу шесть дебютантов, причем пять из них получили поддержку Минкульта. Единственная из шести дебютных картин, сделанная без участия государства,— режиссерский опыт актера Григория Добрыгина «SHEENA667», о том, как в провинциальную русскую жизнь вторгается интернет. А вот фильм «Мальчик русский» Александра Золотухина уже показывали в Берлине. Ученик Александра Сокурова в своем дебюте рифмует два времени и пространства — поля Первой мировой и репетицию оркестра в Санкт-Петербурге наших дней. Неуклюжий солдатик увязывается за мужиками, неохотно идущими на войну; его не хотят принимать во фронтовую семью, но не из презрения, а из жалости. Дебютный «Бык» Бориса Акопова ищет причины дня сегодняшнего в дне вчерашнем. Его герой — молодой бандит из 90-х, не знающий других способов прокормить и защитить свою семью, кроме как участвовать в войне всех против всех. Также снятый при поддержке Минкульта фильм «Куратор» Петра Левченко не делает вид, что смутное время осталось в прошлом. Фильм начинается с убийства мэра маленького города. Влиятельные семьи тут же принимаются делить ничейные земли. В стороне от этих воинственных дебютов стоят драмы «Давай разведемся» Анны Пармас и «Люби их всех» Марии Агранович. Героиня первой (Анна Михалкова) пытается вернуть в семью мужа, сбежавшего к молодой тренерше из фитнес-центра. Героиня второй (Алена Михайлова) — профессиональная содержанка, то есть девушка, продающая мужчинам ощущение семьи и отношений. Одна картина заочно кажется лирической комедией, другая — эротическим триллером. Но обе, судя по всему, зададутся вопросом, почему мы вытесняем настоящее из жизни.

Остальные девять картин «Кинотавра» сняли ветераны. Фильм «Однажды в Трубчевске» Ларисы Садиловой несколько недель назад представлял Россию в «Особом взгляде» — второй по важности программе Каннского кинофестиваля. Это пронзительная хроника провинциальной измены, на которую герои решаются без веских причин, просто чтобы почувствовать жизнь и осознать свое право на трагедию. Фильм завершается документальными съемками деревенского празднования Дня Победы — жестом, который и превращает банальный адюльтер в высказывание о коллективной судьбе. С измены — или ее призрака — начинается распад семей и в фильме «Выше неба» Оксаны Карас и «Верности» Нигины Сайфуллаевой. В первом дочь пытается освободиться от гнета матери, во втором жена борется с безразличием мужа. А ставшая режиссером актриса и певица Ян Гэ привезла на «Кинотавр» «Троицу» — мелодраму, в которой любовный треугольник помогает героине (ее играет сама Ян Гэ) осознать свое место между востоком и западом. Мистическое вторгается в обыденное и в фильме «Мысленный волк» Валерии Гай Германики — хорроре о матери и дочери, противостоящих лесному чудовищу, которое они придумали сами. Объявлено, что «Гроза» Григория Константинопольского точно воспроизводит текст пьесы Александра Островского, а значит, нас вновь ждут любовные метания Катерины. Режиссер Юсуп Разыков два года назад привез на «Кинотавр» трагикомедию про одинокую старость чекиста — «Турецкое седло». В его новом фильме — «Керосине» — героиней становится русская старушка; детали неизвестны, но программный директор фестиваля Ситора Алиева шутит, что эта бабушка всем даст огня. Темными лошадками «Кинотавра» на этом фоне кажутся две мужские драмы —немногословный и жесткий «Сторож» Юрия Быкова (в сценарии которого тоже есть тема измены) и «Большая поэзия» Александра Лунгина. Ее герои — поэты-инкассаторы, которые словом и оружием протестуют против прозаичности жизни. Возможно, им и удастся похитить главный приз «Кинотавра» и переписать историю, которую мы себе вообразили. Но сегодня кажется, что послание фестиваля такое: 30 лет спустя мы все еще одна семья, но теперь мы все неверны друг другу.