Генеральный директор компании «МегаФон» Геворк Вермишян — в интервью «Ъ FM»

Ситуацию на российском телеком-рынке ведущий «Ъ FM» Марат Кашин в рамках Петербургского экономического форума обсудил с генеральным директором компании «МегаФон» Геворком Вермишяном.

— Сразу хочу спросить про отмену внутрисетевого роуминга и тарифы: насколько одно повлияло на второе?

— Мы к отмене внутрисетевого роуминга готовились заранее. Хотя этот риск был еще не свершившимся регуляторным фактором, мы сильно заранее переконфигурировали наполнение пакетов наших тарифов таким образом, чтобы клиент получил больше услуг за те же или чуть большие деньги. Но самое главное, что мы в нашем продуктовом предложении всегда ориентируемся на потребности клиента. Поэтому, думаю, мы можем уверенно сказать, что отдельно фактор отмены внутрисетевого роуминга сделал лишь свое доброе дело — сейчас абоненту не нужно при перемещении из одного региона в другой регион думать, что у него истекают какие-то пакеты минут или что он платит лишние рубли за минуту. Сейчас этого уже в действительности нет. И, в конце концов, мы в своей продуктовой философии уже не ориентируемся на показатель с четырьмя буквами — ARPU [Average Revenue Per User — средний доход с активного пользователя], а ориентируемся, скорее, на доходность клиента и, главное, сколько месяцев он в нашей сети, в нашем сервисе проводит. Вот это главная цель. Поэтому мы можем пожертвовать немного месячным счетом. Но главное — чтобы клиент был максимально удовлетворен и счастлив, чтобы он оставался с нами максимально долго.

— Результаты исследований, различных замеров показывают: за последние полгода тарифы всех без исключения операторов связи выросли на 3-5%. В «МегаФоне» ведь это тоже произошло? С чем, в первую очередь, это связано, если не с отменой внутрисетевого роуминга?

--- Вы знаете, есть такая концепция в маркетинге: more for more, или «большее за большие деньги».

Большие данные дали операторам возможность аналитически очень глубоко понимать релевантные потребности клиентов.

Например, человек А больше говорит, человек Б отправляет больше SMS, человек В общается только через мессенджеры и, скажем, часто ездит в зону роуминга. Благодаря изучению когорт таких абонентов у компании всегда есть возможность дать клиенту больше пакет или больше услуг, которые реально ему нужны. В силу психологии этот клиент всегда больше платит.

— Меня всегда поражало огромное количество SMS, которые зашиты в тарифные пакеты — сейчас никто не отправляет SMS, все пользуются для переписки мессенджерами. Зачем нужны 50 тыс. SMS?

— Действительно, классические SMS отходят на второй план. От абонента к абоненту удобнее, конечно, пользоваться мессенджерами. Однако SMS еще и в очень большом количестве представлены в структуре трафика, как минимум, во взаимоотношениях между банками, страховыми компаниями и своими клиентами: они гарантированы, их обязательно доставят, содержимое их никогда никуда не утечет. И в этом их ценность. Но те люди, которые пользуются по-прежнему SMS, действительно редки, заслуживают большого уважения, я согласен.

— В какой степени компания намерена развивать сферу интернета вещей? И какие новые продукты появляются у «МегаФона»?

— Интернет вещей — одно из краеугольных продуктовых направлений в компании «МегаФон». В области интернета вещей, на наш субъективный взгляд, как мы сами себя оцениваем, мы сделали прорыв за последние несколько лет, и по количеству абонентов получили паритет с лидером рынка. Мы, в первую очередь, работаем в продуктовом предложении для удовлетворения потребностей корпоративных клиентов, и параллельно думаем над концепцией предоставления интернета вещей розничным клиентам. У нас был продукт Life Control, но мы его закрыли в связи с неуспешностью бизнес-модели — и правильно сделали. Получили бесценный опыт, как делать надо, а как не надо.

Самая важная задача компании «МегаФон», если брать технологическую плоскость — обеспечить единый стандарт, в котором реализуется связь между различными устройствами, этот стандарт называется NB-IoT. Мы первые в России — имеем такую честь говорить об этом открыто — запустили интернет вещей в стандарте NB-IoT. Он самый простой, потому что он ложится поверх существующей сети операторов и не требует больших вложений и большого OpEx, например, на аренду крышных конструкций. Это фактически софтверная и очень быстро разворачиваемая штука. А самое главное — он гарантированный, то есть этот стандарт работает в частоте, за которую мы платим деньги, и ее никто не занимает, в отличие от других стандартов, которые могут быть сопряжены с помехами. Условно, если взять в будущем серьезный интернет вещей — предиктивная аналитика, например, на локомотивах, и связывается какая-нибудь деталька на вале с единым аналитическим центром, и вдруг в спектре, в котором она должна связываться, происходит какая-то помеха от Wi-Fi-модуля с соседней дачи — представляете, к каким катастрофам это может привести? Поэтому вопросам безопасности в интернете вещей мы уделяем критическое внимание. Именно поэтому так, простите за жаргон, топим за стандарт NB-IoT. Но в действительности это огромный рынок, по нашим оценкам, он превышает 300 млрд, растет двузначными темпами в процентном отношении и, конечно, представляет существенный стратегический интерес для диверсификации нашей выручки.

— Неизменный вопрос, который всегда журналисты задают представителям операторов: как обстоят дела с реализацией «закона Яровой»? Почувствуют ли на каком-то этапе потребители, что им придется за это платить?

— «Закон Яровой» исполняется. Я персонально отношусь к нему как к сдерживающему фактору развития всей отрасли, но одновременно отношусь к нему как к вмененному налогу, отношусь к нему с неизбежностью. Мы будем его исполнять. Это регуляторные правила игры. И поскольку они одинаковы для всех, относительная потеря или относительный выигрыш доли рынка в коммерции в результате реализации «закона Яровой» невозможен. В этой связи мы постепенно и планомерно его исполняем. Там есть дорожные карты, естественно, не раскрываем никакую информацию, но мы его исполняем точно и в срок.