Знакомства лучше наследства
«Человеческий капитал», возможно, является главным источником мирового неравенства
Концентрация капитала в крупных экономиках по крайней мере для половины ее бенефициаров — итог их собственных усилий, а не результат передачи богатства, предполагает работа американских экономистов, проверивших на новых данных широко известную с 2011 года серию публикаций Томаса Пикетти и коллег. Вхождение в 1% собственников 40–50% мировых активов — чаще следствие личных навыков и способностей, умения входить в нужные круги, репутации и способностей в рентоориентированном поведении: в широком понимании «человеческий капитал» в XXI веке вытесняет «финансовый», а не наоборот.
Фото: Максим Кимерлинг, Коммерсантъ
Полемика с широко разошедшимися идеями французского экономиста Томаса Пикетти («Капитал в XXI веке») и его соавторов Эммануэля Суэца и Габриэля Зукмана о необходимости налоговой борьбы с растущим, по их оценкам, имущественным расслоением в крупнейших экономиках, порождает все больше исследований этого предполагаемого «роста неравенства». Опубликованный NBER препринт статьи Мэттью Смита из Минфина США, Данни Яган из Беркли, Оуэна Зидара из Университета Беркли и Эрика Цвика из бизнес-школы Booths Чикагского университета идет дальше. Основываясь на данных Минфина и налоговой службы США, они анализируют происхождение «сверхбогатства» у 1% бенефициаров расслоения, которое, по уточненным в январской публикации данным Габриэля Зукмана при более точном учете данных об офшорных активах, даже выше более ранних оценок Пикетти и Суэца для крупнейших экономических юрисдикций.
Один из важнейших вопросов полемики о неравенстве (его, в частности, в мае 2019 года акцентировал в обзоре ВШЭ работ по теме член-корреспондент РАН Ростислав Капелюшников) — методика расчета «концентрации капитала». При учете различных ее особенностей в отдельных юрисдикциях может быть оспорен и сам факт усиления (безусловно существующего) имущественного неравенства. Работа Смита, Яган, Зидара и Цвика также основана на специфике налогового законодательства США — разной политике учета налоговой базы C- и S-корпораций, но посвящена другому аспекту проблемы. Авторы предпринимают попытку определить, насколько концентрация имущества определена ранее существовавшими капиталами, а в какой — «человеческим капиталом» самих сверхбогатых, проверяя тезис «Капитала в XXI веке»: «человеческий капитал» не имеет отношения к растущей, по мнению Пикетти, концентрации активов, она лишь итог самовоспроизводства финансового капитала.
Выводы авторов резки: по их расчетам, «человеческий капитал» в США в последние три десятилетия в большей степени определяет неравенство, чем «обычный» (в той или иной форме наследуемый). 53% списка 1% самых богатых американцев по существу обязаны своим богатством этому «человеческому капиталу» — это или высокооплачиваемые менеджеры, или самозанятые self-made-предприниматели, причем в молодых поколениях их доля выше доли условных «наследников». По существу, процесс «концентрации капитала», предполагают авторы,— в значительной мере признающийся Пикетти и Суэцем на период с середины XX века до 2003–2004 годов рост численности «работающих богатых» в экономиках США, ЕС и Японии. Источник состояний рядовых членов списков 1% богатых и 0,1% богатейших жителей крупных и развивающихся экономик — частный непубличный и высокоприбыльный средний бизнес. Авторы при этом констатируют, что формально, по данным 2001–2014 годов, их расчеты позволяют даже говорить о существенном занижении «доли труда» (labour share) в экономике США в сравнении с «долей финансового капитала» — и, по их расчетам, она достаточно быстро растет, а не уменьшается.
Человеческий капитал — это не всегда этичные навыки
«Человеческий капитал» определяется в работе Смита, Яган, Зидара и Цвика предельно широко — это «плата за работу» (фактически расширенная зарплата), репутация, способность к извлечению рент, социальная интегрированность. Стандартно определение человеческого капитала (например, в работах экономиста Гэри Беккера 1964 года) более узко — это совокупность накопленных знаний и навыков, использующихся для удовлетворения потребностей или амбиций,— и этически нейтрально, а чаще позитивно. Используя этот термин, экономисты в принципе в неявной форме включают в «человеческий капитал» любого рода навыки, включая и оценивающиеся обществом негативно, вплоть до способностей к обману. Авторы цитируемой работы в своем определении более нейтральны. Так, они демонстративно избегают вопросов о «справедливости» возможностей получать доходы с использованием навыков, включающихся в «человеческий капитал». Часть из них, например упомянутые авторами кратко как network (в данном случае — способность интегрироваться в существующие социальные сети с участием других собственников), вполне можно и рационально описывать как пограничные формы коррупции. Впрочем, Смит, Яган, Зидар и Цвик не акцентируются и на вопросе о том, какие особенности финансовой системы в мире могли бы провоцировать и возможный рост концентрации капитала в кругах обладателей уникально больших объемов «человеческого капитала», и само по себе имущественное неравенство в наблюдаемых пропорциях. Стандартно оппоненты Тома Пикетти и его коллег объясняют неравенство «предпринимательскими навыками» сверхбогатых или же, соглашаясь с его аргументацией, тем же принципом расширенного самовоспроизводства финансового капитала, который рассматривается как этически нейтральная особенность текущего устройства экономики, как минимум не угнетающая рост мирового ВВП, технического прогресса и среднемирового благосостояния.