«Балет Москва» отметил 30-летие «Танцполом»

На сцене Центра имени Вс. Мейерхольда «Балет Москва» отметил свое 30-летие мировой премьерой одноактного спектакля «Танцпол», созданного хореографом Йеруном Вербрюггеном и композитором Стефаном Левином для обеих трупп компании — классической и современной. Рассказывает Татьяна Кузнецова.

«Балет Москва» — единственная в России неоднородная компания. При рождении в нем было три вполне автономные труппы, сейчас их две — классическая и современная, каждая со своим репертуаром. На 30-летие «классики» и «современники» впервые объединились в одном спектакле: молодой бельгийский хореограф Йерун Вербрюгген счел разнохарактерность компании большим преимуществом.

Сам-то он — виртуоз-классик, маленький неуемный лицедей, украшение Балета Монте-Карло — бросил танцевать пять лет назад, в 31 год, ради карьеры хореографа-фрилансера. Но преуспел и на этой стезе: ангажируют Вербрюггена часто и охотно, его постановки остаются в репертуаре заказчиков, много ездят по миру, одну из них — фантасмагоричный «Щелкунчик» Большого театра Женевы — увидела директор компании Елена Тупысева на петербургском фестивале Dance Open, после чего пути бельгийца и москвичей пересеклись.

Свести воедино «классиков» и «современников» хореограф решил на танцполе, припомнив американские марафоны конца 1920-х, когда разномастные волонтеры, профессионалы и любители, утанцовывались до смерти в надежде сорвать победный куш. Однако буквально следовать за культовым поллоковским фильмом «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?» не стал. Его занимал сам танец, танец как образ жизни и причина смерти, как возможность самовыражения и орудие самоистязания, как источник энергии и путь к саморазрушению. В центр событий он поместил этакого черта Распорядителя, судью реального марафона и повелителя загробных пляшущих теней,— партия, явно созданная по мерке Йеруна-танцовщика.

Соавторы поддержали концепцию хореографа (надо признать, наиболее последовательную и внятную из всех вербрюггеновских балетов, которые я видела). Шведский композитор Стефан Левин, спец по скрещиванию электроники с акустическими инструментами, придал почти попсовому плясу отчаянную бесноватость, перемежая ритмическое буйство танцевальных сцен эпизодами заторможенно-инфернальными. Художник Дмитрий Разумов всех марафонцев одел в пиджачные пары, а марафонок — в трикотажные палевые комбинезончики, шаловливые шортики которых легко заменялись на длинную юбку. На загробном балу все участники оказались в черных леотардах с намеком на фрачность, а порталом в мир иной служил контур тела, нарисованный на полу, как водится при расследовании убийств.

Хореограф пришпоривает темп с первых секунд: разогревающиеся при стечении публики артисты срываются в стремительные диагонали-«прочесы» с горизонтальными поддержками, «ползучими» прыжками и пуантным бегом, едва в зале гаснет свет. Уже во второй сцене появляется первый труп: в дуэте изнемогающей пары «современников» слабейшим оказывается мужчина — в «Танцполе» они вообще уязвимее дам. Поток танца хлещет безостановочно, в лексике все смешалось: кабаретные номера чередуются с вполне классичными многофигурными адажио, в которые, однако, вписаны акробатические перевороты, колеса и кувырки. Рефреном вклинивается общий бальный вальс с демонстративно резкими разворотами, лихо прокатывают забавное адажио на роликах три пары «современников», партерными монологами напоминает о себе contemporary dance.

Такой текст нелегко исполнить, еще тяжелее успеть в темп, совсем трудно держать четкую форму многолюдных асимметричных композиций и практически невозможно сохранить силы на весь часовой спектакль. И хотя балетмейстер, зная все это по собственному танцевальному опыту, подает артистов самым выигрышным образом, маскируя намеренной нестройностью или «случайными» падениями реальные неровности и нестыковки, все же «Танцполу» еще предстоит «дозревать», а артистам — раскрепощаться не только физически, но и актерски. В частности, застенчивость исполнителей заретушировала фирменную эротичность хореографии Вербрюггена, умеющего и спародировать попсовые штампы, и поставить захватывающий любовный поединок. Эпизод под неоновой вывеской Sexy в спектакле явно скукожился: «эстрадное» трио терлось о микрофоны несколько смущенно, длинные ноги девицы-тангеры протягивались и подламывались без зазывной томности, а в трагикомичном сексе умирающего марафонца с контуром собственного тела не случилось «маленькой смерти» — оргазма.

В массовом спектакле, все 20 участников которого обозначены порядковыми номерами, прикрепленными к рукам артистов, трудно выделить лучших хотя бы потому, что в суматохе «Танцпола» цифр не упомнить. В целом, пожалуй, «классики» одолели «современников»; не зря призовой платок Распорядитель (Илья Карпель) вручил перетанцевавшей всех балерине под номером 583 (Александра Киршина), павшей замертво сразу после победы. Победителем может считать себя и «Балет Москва», получивший к юбилею очевидный кассовый хит. Главное — не превратиться в «загнанную лошадь» от слишком частого его проката.