«Солнцестояние» Ари Астера вышло в российский прокат

В прокат выходит этнографический хоррор «Солнцестояние» (Midsommar) Ари Астера. Молодой режиссер и сценарист в 2018 году произвел фурор среди кинокритиков и любителей ужастиков своим полнометражным дебютом «Реинкарнация» (Hereditary), после которого в нем стали видеть одного из авторов, которым суждено вдохнуть новую жизнь в подуставший жанр. Однако, посмотрев его второй фильм, Юлия Шагельман сочла, что гордое звание спасителя хоррора Ари Астер пока не заслужил.

Мидсоммар — шведский праздник середины лета, который приходится на одну из пятниц между 19 и 25 июня и знаменует собой самый длинный день (и самую короткую и светлую ночь) в году. Такие праздники есть в каждой европейской культуре (нам он, например, знаком как день Ивана Купалы), и везде, несмотря на попытки в течение столетий придать им христианский смысл, они сохранились как живые свидетельства язычества. Хотя для современных шведов Мидсоммар просто повод собраться с семьей и друзьями на природе и хорошенько напиться, Ари Астер разглядел в нем именно эту древнюю, мистическую, темную (несмотря на то что все происходит под незаходящим июньским северным солнцем) природу. Тем более что жителю Нью-Йорка даже такое невинное занятие, как поедание селедки, может показаться чем-то вполне себе хтоническим.

Правда, начинается фильм не в Швеции, а в Америке, и не летом, а холодной и мрачной зимой. Мало того что погода не радует, так еще и отношения студентки факультета психологии Дани (Флоренс Пью) и будущего антрополога Кристиана (Джек Рейнор) давно повисли на грани разрыва. У нее постоянные сложности с родственниками (Астер, как и в предыдущем своем фильме, походя демонизирует людей с ментальными заболеваниями), а ему надоело служить жилеткой для рыданий, но и уйти духу не хватает: не хочется выглядеть плохим парнем. Поэтому, когда в семье Дани случается настоящая трагедия, Кристиан, уж конечно, не может бросить ее в такой трудный момент и продолжает тащить их связь дальше, как чемодан без ручки. Череда сколь нелепых, столь и обыденных недосказанностей приводит к тому, что девушка присоединяется к бойфренду и его друзьям в давно задуманной поездке на праздник солнцестояния в Швецию. Туда, в свою родную деревню, их пригласил однокурсник Пелле (Вильхельм Бломгрен), и парни собирались совместить приятное — сбор материала для антропологических штудий — с еще более приятным — общением с нордическими красотками. Они понимают, что в компании Дани второе будет затруднительным, но куда деваться, подругу надо поддержать.

Неспешная экспозиция разворачивается в течение доброго получаса, и, если забыть о слове «хоррор» на афише, фильм можно принять за бытовую драму. Астер действительно говорит, что вдохновением для него на этот раз стал тяжелый разрыв с девушкой. И если у простых смертных бывает не так много возможностей отомстить бывшему или бывшей, то режиссер хоррора может превратить близкого когда-то человека, например, в жертву языческого культа не только в своем воображении, но и на широком экране. Правда, общество сейчас не очень благосклонно относится к мужским жалобам на женщин, так что в картине расплачиваться за плохое поведение приходится Кристиану. Притом прилипчивая и докучливая Дани вызывает так мало симпатии, что бывшей девушке режиссера, наверное, все-таки лучше этот фильм не смотреть.

Но на афише все-таки обозначено слово «хоррор», а значит, кроме Дани и Кристиана с их выяснениями, кто кого неправильно понимает, здесь есть тот самый языческий культ и его загадочные ритуалы. Астер собирает «Солнцестояние», как и «Реинкарнацию», из знакомых жанровых кирпичиков и узнаваемых отсылок к классике ужасов, но там их держали вместе сильные актерские работы, тщательно нагнетаемая с помощью изображения и звука атмосфера и то, что вплоть до самого финала было непонятно, куда может завести эта история. В новом фильме с изображением и звуком тоже все в порядке: художники-постановщики тщательно продумали все детали быта деревни Харга, вплоть до нарядов ее обитателей и рисунков на стенах, оператор Павел Погоржельский снял ее, как в идиллической рекламе плавленого сыра, из которой при этом как будто выпадают кусочки картинки, что создает тревожное ощущение, поддержанное музыкой.

Однако сюжет состоит из такого количества штампов, что поверить в него, а уж тем более испугаться, никак не получается.

С момента прибытия героев в Харгу понятно, что ничем хорошим каникулы для них не закончатся, они еще и ведут себя как стереотипные персонажи ужастиков — ходят туда, куда не велено, делают то, что запрещено, доверчиво принимают от поселян подозрительные напитки и еду. Астер не стесняется самоповторов: как и в «Реинкарнации», он переворачивает кадр вверх ногами и запускает в него причитающих какие-то заклинания голых людей. Только во второй раз эти приемы уже не впечатляют.