На аресты и их продления может потребоваться одобрение представителей надзора

Как стало известно “Ъ”, по итогам недавней прямой линии с президентом Владимиром Путиным в законодательство могут быть приняты изменения, которые призваны упорядочить избрание мер пресечения и их продления. Генеральная прокуратура предлагает внести в Уголовно-процессуальный кодекс (УПК) четкое понятие о преступлениях, совершенных в ходе предпринимательской деятельности, по которым не предусматривается помещение в СИЗО, а саму процедуру арестов и их продления — подлежащей предварительному согласованию с прокурором. При этом прокурорский надзор должен быть распространен и на проверки, которые проводятся в связи с сообщениями о преступлениях.

«Нельзя злоупотреблять арестами, особенно в сфере экономических правонарушений»,— заявил во время прямой линии президент Владимир Путин, отвечая на заданный ему вопрос. При этом глава государства напомнил, что уже говорил об этом в своем послании к Федеральному собранию. По мнению господина Путина, в отношении предпринимателей надо «шире» использовать альтернативные меры пресечения в виде домашних арестов, залогов и подписок о невыезде, но полностью аресты «исключить тоже нельзя».

Одной из самых главных проблем на сегодня президент назвал «бесконечное содержание под стражей», еще раз попросив Генпрокуратуру и Верховный суд проанализировать ситуацию и сделать соответствующие предложения.

Следует отметить, что ранее в Госдуму был внесен и принят в первом чтении закон о так называемом судебном контроле, который, в частности, предусматривает, чтобы следователь при продлении меры пресечения отчитывался об уже проделанной им работе, обосновывая, для каких именно следственных действий обвиняемый должен оставаться под стражей. Законопроект, однако, оказался достаточно сырым и не очень эффективным, поэтому, по данным “Ъ”, Генпрокуратура и Верховный суд пришли к заключению, что надо совершенствовать механизмы контроля за следствием на досудебной стадии. Согласно предложениям, разработанным в главном надзорном ведомстве, о которых вчера сообщил начальник правового управления Генпрокуратуры Артур Завалунов в ходе круглого стола на тему «Совершенствование механизма избрания и продления заключения под стражу, залога и иных мер пресечения» в Совете федерации, перед тем как подать в суд ходатайство об избрании любой меры пресечения, в том числе ареста или ограничения свободы, следователь должен обратиться к надзирающему за ним прокурору.

Тому предстоит оценить законность возбуждения уголовного дела и обоснованность меры пресечения, о которой следователь хочет просить затем в суде. «В суде, где ходатайства зачастую рассматриваются публично, следователь не может раскрыть все нюансы уголовного дела, которое находится в его производстве, поэтому зачастую довольствуется перечислением стандартного набора доводов, по которым человека предполагается заключить под стражу,— сообщили “Ъ” в Генпрокуратуре.— Прокурор как лицо, надзирающее за расследованием, может всесторонне оценить материалы следствия, признав их обоснованность или, напротив, обнаружить в них недостатки, препятствующие внесению ходатайства в сферу публичного судопроизводства».

Отметим, что при избрании мер пресечения следователи и прокуроры нередко противоречат друг другу: надзор выступает против арестов, на которых настаивает следствие. И хотя по закону следствие и надзор за ним равноправны, суды чаще идут навстречу требованиям именно участников расследования.

В соответствии с предполагаемыми изменениями в законодательство прокурор должен быть наделен правом давать согласие следователю и дознавателю на возбуждение перед судом ходатайства не только об избрании, но и о продлении срока меры пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста или запрета определенных действий, а также на изменение и отмену указанных мер пресечения. В части дознания прокурорский надзор планируется распространить на производство всех «процессуальных действий, которые допускаются на основании судебных решений».

Сами ходатайства о продлении арестов предлагается изменить по содержанию. Если в качестве мотива продления пребывания в СИЗО для обвиняемого указывается на необходимость производства следственных или иных процессуальных действий, в документе должны быть отражены сведения о том, что следствием уже сделано после первоначального ареста с объяснением причин, почему все действия не были проведены в ранее установленные сроки содержания под стражей. Предварительную оценку их обоснованности должен давать прокурор.

В противном случае, считают в надзорном ведомстве, не избежать случаев, о которых президент говорил, обращаясь к собранию:

«Человек сидит за решеткой, его ни разу в течение нескольких месяцев не вызывали на допрос. Прокурор спрашивает: почему на допрос не вызывали? В отпуске был, следователь отвечает».

Прокурорский надзор может быть распространен не только на уголовные дела, но и на материалы проверок правоохранительных органов о совершении преступлений. Отметим, что проверочные материалы также являются весьма распространенным способом оказания давления на бизнес, поскольку подобные ревизии зачастую сопровождаются спецподразделениями с изъятием документов и приводят к парализации деятельности компаний. Согласно предложениям, которые могут быть внесены в законодательство, прокурор теперь должен быть наделен правом затребовать на изучение не только материалы уголовного дела, но и проверки, чтобы оценить их соответствие закону.

В случае если следователь не согласен с действиями прокурора, отказавшего согласовать его ходатайство об аресте или продлении, согласно предлагаемым нормам, он может обратиться к своему руководству, которое вправе обжаловать действие надзорщика у его руководства. Чтобы не затягивать процессы обжалования, решение последнего является окончательным и неоспоримым.

Эти нормы предлагается распространить на все уголовные дела, а не только связанные с предпринимателями. В отношении же последних в УПК, считают в Генпрокуратуре, должно быть внесено четкое определение, позволяющее избежать различных толкований предпринимательской деятельности, за совершение преступлений в ходе которой аресты и сейчас запрещены законом. «Отсутствие в законе четкого понятия преступления, совершенного в сфере предпринимательской деятельности, приводит к тому, что она трактуется чрезвычайно широко представителями бизнес-сообщества и чрезвычайно узко — органами, осуществляющими предварительное следствие»,— отметили “Ъ” в пресс-службе Генпрокуратуры, подчеркнув, что это затрудняет обоснованное применение положений УПК по уголовным делам о преступлениях, совершенных бизнесменами.

Предполагается, что в СИЗО нельзя будет отправлять лиц, которым инкриминируются в том числе все виды мошенничества, растрата, причинение ущерба, отмывание, незаконная банковская деятельность, налоговые преступления и преднамеренное банкротство, если они совершили преступления, будучи индивидуальными предпринимателями при осуществлении ими предпринимательской деятельности или управлении принадлежащим им имуществом, используемым в целях предпринимательской деятельности. А также если эти преступления совершены членом органа управления коммерческой организации в связи с осуществлением им полномочий по управлению организацией либо в связи с осуществлением коммерческой организацией предпринимательской деятельности. Исключение будет делаться в случаях, когда преступлением причинен «вред охраняемым законом интересам общества или государства при выполнении государственного оборонного заказа, в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд, интересам граждан, не являющихся индивидуальными предпринимателями, интересам государственного или муниципального унитарного предприятия, госкорпорации, госкомпании, коммерческой организации с участием в уставном капитале (паевом фонде) государства или муниципального образования, либо если предметом преступления явилось государственное или муниципальное имущество или имущество граждан, не являющихся индивидуальными предпринимателями».

В Генпрокуратуре полагают, что введение досудебного контроля не повлечет дополнительных расходов из федерального бюджета.

В то же время, по данным “Ъ”, за необоснованные аресты и их продление из бюджета России приходится выплачивать довольно серьезные суммы. Например, по решениям ЕСПЧ в связи с нарушениями, допущенными при избрании мер пресечения, в 2016 году в пользу заявителей было взыскано €186 тыс., а в 2017 году уже около €600 тыс. Причем уже сейчас очевидно, что подобных нарушений при прокурорском контроле за арестными ходатайствами можно было бы избежать. Ведь в этих исках, в частности, шла речь о том, что аресты обвиняемым продлевались лишь на основании одной тяжести инкриминируемых им преступлений; при отсутствии доказательств того, что фигуранты уголовных дел скроются от следствия или суда; без изучения возможности применения к ним альтернативных мер пресечения и необоснованной длительности предварительного расследования.

Николай Сергеев