80 лет назад началась Вторая мировая

Вот и подошел печальный юбилей: 80 лет назад, 1 сентября 1939 года, началась Вторая мировая. И восемь десятилетий спустя не только историки, но и множество людей все еще пребывают в недоумении: как это вообще могло произойти?

Леонид Млечин

Строго говоря, Вторая мировая война возникла из-за города Данцига (польское название — Гданьск). После Первой мировой Польша получила прежде принадлежавшую Германии Верхнюю Силезию с ее угольными месторождениями. Порт Данциг превратили в особое государственное образование под протекторатом Лиги Наций. В результате Восточная Пруссия оказалась отрезанной от остальной части Германии.

Данциг объявили вольным городом, никто не мешал немцам приезжать в город и пользоваться данцигским портом. Скажем, Аляска тоже отделена от остальной части Соединенных Штатов, но разве у американцев возникали какие-то проблемы с правом проезда через территорию Канады? Проблема состояла в том, что большинство немцев психологически не принимали сложившуюся после Первой мировой реальность.

Вообще-то проигравшую страну всегда заставляли платить. Стоит напомнить: на Венском конгрессе в 1815 году Франция потеряла то, что завоевал Наполеон, и должна была заплатить 700 млн франков; после победы над Францией в 1871 году Германия преспокойно отрезала себе две французские провинции и наложила на побежденных не меньшую контрибуцию; условия навязанного Советской России весной 1918 года Брест-Литовского мирного договора были еще более грабительскими! Но, когда так же поступили с немцами, они возмутились и заговорили о том, что все их ненавидят: Версальский мир считали чудовищной ошибкой, его условия — грабительскими и несправедливыми.

В Германии не смирились с поражением в Первой мировой, не признавали, что кайзеровская армия была разгромлена, и пребывали в уверенности, что виной всему внутренние и внешние враги, которые нанесли стране «удар в спину».

Поражение воспринималось как национальный позор и утрата статуса великой державы. Немцы считали себя униженными и оскорбленными, презирали соседей и хотели отомстить.

Чем взял Гитлер?

В 1920-е годы в Германии предводители множества мелких националистических формирований вели напряженную конкурентную борьбу. Почему именно нацисты во главе с ефрейтором Адольфом Гитлером вышли победителями? Его успех был не столько политическим, сколько психологическим: Гитлер уловил настроение людей. Он разделял с ними ненависть к республике и обещал создать сильное государство, достойное великого народа. Обещал избавить немцев от чужаков, которые ведут себя в стране как хозяева. Обещал порядок и надежность, подъем экономики, обещал создать сильную армию и обеспечить достойную жизнь военным. Он призывал вернуть Отечеству величие, государству — потерянные честь и мощь.

— Меня,— кричал Гитлер,— часто упрекают: вы всего лишь барабанщик национальной Германии! Ну и что, если я только бью в барабан? Сегодня вбить в немецкий народ новую веру было бы большой заслугой государственного масштаба. Все, что было раньше, разрушено. Все, что прежде казалось великим, растоптано. Мы видим одну ошибку за другой, крах за крахом, бедствие за бедствием. Робость, летаргия, безнадежность — вот что мы видим. Миллионы людей потеряли свои сбережения, миллионы остались без работы. Но люди и партии, виновные в наших несчастьях, все еще у руля! Мы их уничтожим! Вы должны мне верить. Со скептиками невозможно завоевать мир, с ними нельзя штурмовать ни небеса, ни государство…

Нацисты готовились к войне с первых дней пребывания у власти. Гитлер не верил, что развитие промышленности и свободная торговля ведут к процветанию страны. Он считал это еврейской пропагандой. Он хотел завоевать огромные пространства с их ресурсами — и при этом избавиться от местного населения, лишних ртов.

В одном из немецких учебников есть раздел «Сопротивление без народа». Речь идет о том, что в других странах антифашистское движение опиралось на поддержку народа. Но не в Германии. Американский историк Даниэль Гольдхаген написал обширную книгу о том, что немцы охотно участвовали в преступлениях нацистского режима. Не потому, что им трудно жилось, а потому, что они ненавидели «чужих». Многие проявляли энтузиазм и личную инициативу, щедро вознаграждаемую. На изгнании евреев наживались не только бургомистры и полицейские, но даже уборщицы, которые за личный досмотр еврейских женщин получали надбавку к жалованью. А соседи просто занимали квартиры депортированных и присваивали их имущество. И все, что было потом, трудно назвать случайным: миллионы людей были убиты (евреев травили газом, советских военнопленных морили голодом), чтобы немецкий народ поправил свое материальное положение. Тотальное ограбление оккупированных территорий было политикой нацистской Германии, солдатам вермахта рекомендовали регулярно отправлять домой посылки, чтобы повысить моральный дух жен и детей. За первые три месяца 1943 года немецкие солдаты, осаждавшие Ленинград, отправили домой более 3 млн посылок, набитых украденными произведениями искусства, ценностями и продуктами.

Ставка на силу

Англия и Франция воевать не хотели. А фюрер хотел! Гитлер с апломбом сказал послу Великобритании:

— Я предпочитаю воевать в такую пору, когда нахожусь в расцвете сил, в пятьдесят лет, а не позднее…

Он часто повторял:

— Один я способен руководить этой войной…

В силу своей военной безграмотности он и в самом деле верил в победу. И весь мир полагал, что Германия готова к войне, что вермахт обладает полным превосходством в силах, что накоплены огромные запасы оружия, горючего и сырья. Но это была фикция. Для Германии вступление в войну было невероятной авантюрой. Гитлер импровизировал, своей самоуверенностью подавляя волю других политиков. Они просто не могли поверить, что он способен рискнуть своей страной.

Вторая мировая, которая так дорого обошлась человечеству, вспыхнула в сентябре 1939 года в немалой степени потому, что в Европе не могли забыть Первую мировую.

И воспоминания эти были настолько ужасны, что в 20-е и 30-е годы ХХ века страх перед войной парализовал Европу. Все, что угодно, лишь бы не война!

Начальник генерального штаба французской армии, создатель оборонительной линии Мажино генерал Морис Гамелен сокрушался:

— Во Франции низкая рождаемость, мы понесли тяжелые потери во время последней войны. Нового кровопролития мы не переживем.

Западные европейцы понесли в Первую мировую самые большие потери за всю свою историю и потому именно эту войну и по сей день именуют «великой». В Первую мировую погибло вдвое больше британцев, втрое больше бельгийцев и вчетверо больше французов, чем во Вторую мировую.

«Все французы опасались прихода Гитлера к власти,— вспоминал философ Раймон Арон.— С этого момента началась борьба: что делать, чтобы избежать войны? Тот, кто выступал за сопротивление Гитлеру, подозревался в том, что он хочет вовлечь Францию в войну. Обескровленная Первой мировой, Франция не могла выдержать второго кровопускания, даже если бы оно завершилось победой. Французы сделали все, чтобы война началась, именно потому, что они ее страшились».

Между тем, как ни парадоксально это звучит, остановить войну можно было только твердой угрозой ее начать. Первые несколько лет нацистская Германия была настолько уязвима, что Гитлер отступил бы, столкнувшись с реальной опасностью. Но отступали европейские державы, наполняя его уверенностью в том, что он действует правильно. И с каждым шагом вялые угрозы Запада производили на Гитлера все меньшее впечатление. Ему грозили войной, а он не верил в решимость своих противников и оказывался прав, потому что западные державы вновь и вновь шли на уступки.

Зная эти настроения, Адольф Гитлер исходил из того, что может действовать нагло и бесцеремонно — Париж и Лондон ни на что не решатся.

— Прежде война вносила разнообразие в скучную и размеренную жизнь англичан,— пренебрежительно разглагольствовал Гитлер.— Но англичане так обильно оросили своей кровью поля сражений Первой мировой, что английские политики в один голос заявили о том, что в будущей войне нельзя позволить пролить столько английской крови.

Европа умывает руки

Большинство немецких генералов опасались войны с Англией и Францией, сознавая слабость вермахта. Принимая во внимание состояние экономики и армии, они не считали возможным рисковать. Ряд военных во главе с начальником генерального штаба сухопутных сил генерал-полковником Людвигом Беком возражали против любых военных акций, задуманных Гитлером.

Но Гитлеру невероятно везло! Он вновь и вновь добивался успеха! В период между смертью президента Пауля фон Гинденбурга в августе 1934 года и до ввода войск в Австрию и Судеты в 1938 году он получал все, что хотел.

Выход из Лиги Наций в 1933 году, возвращение Саарской области (отданной под управление Лиги Наций), введение всеобщей воинской службы и создание вермахта в 1935-м, ввод войск в Рурскую область в 1936-м, присоединение Австрии к Германии в 1938 году воспринимались как национальные триумфы. Немцы вновь и вновь убеждались в слабости западных держав.

Когда Гитлер приготовился аннексировать Австрию, один из французских министров заявил в парламенте:

— Не будем проявлять героизм ради Австрии, лучше укроемся за нашей линией Мажино.

Лидер французских социалистов Леон Блюм обратился к депутатам от правых партий:

— Вена будет оккупирована! Совершенно очевидно, что завтра немецкие войска войдут в Прагу, а затем, быть может, и в Париж! Объединимся же, создадим правительство национального единения!

Правые депутаты злобно кричали:

— Долой евреев! Блюм — это война!

Европа предпочла умыть руки. Никто не вступился за самостоятельную Австрию.

И Австрия исчезла с политической карты мира. Появилась Восточная провинция великогерманского рейха — Остмарк. Гитлер самодовольно перечислял свои достижения в рейхстаге 28 апреля 1939 года:

— Я вернул провинции, отнятые у нас в 1919 году. Я привел миллионы глубоко несчастных немцев, оторванных от нас, на родину. Я восстановил тысячелетнее историческое единство германского жизненного пространства…

После унижения Первой мировой и трудных послевоенных лет большинство немцев жаждали национального успеха и восстановления роли Германии, соответствующей ее историческому величию и мощи. Внешняя политика Гитлера, казалось, отвечала этим ожиданиям. И все давалось легко, без потерь и лишений. Беспокойство сменялось восторгом. Вернулось сладостное чувство имперского величия. Большинство не понимало или не хотело понять, что для Гитлера это было только прелюдией к большой войне.

Судеты и сговор в Мюнхене

В сентябре 1938 года Гитлер потребовал, чтобы Чехословакия отказалась от Судетской области, населенной немцами. В противном случае он грозил «освободить» судетских немцев с помощью вермахта.

Понятие «Судетская область» неопределенное. Это те районы Богемии, Моравии, Судетской Силезии, где немцы составляли тогда большинство населения.

В принципе их было немало и в других районах Чехословакии. Но именно в Судетах, по мнению исследователей, сформировалась особая немецкая этническая группа.

Гитлер презирал Чехословакию. Это была еще одна из фобий, возникших у него в юности, когда он жил в Вене,— ненависть к славянам. Но судьба судетских немцев была для Гитлера лишь предлогом для вмешательства. Он хотел проглотить Чехословакию, чтобы получить заводы «Шкода» и другие военные предприятия.

Премьер-министр Великобритании Артур Невилл Чемберлен считал, что надо примириться с возвращением Германии в число ведущих мировых держав. Придется как-то компенсировать немцам тяготы Версальского мира. Немцы успокоятся и перестанут злиться на весь мир.

— Как ужасно,— сокрушался Чемберлен,— что мы должны рыть окопы из-за столкновения в далекой от нас стране между народами, о которых мы почти ничего не знаем. Как бы мы ни симпатизировали маленькой стране, столкнувшейся с большой и мощной державой, мы ни при каких обстоятельствах не можем позволить вовлечь Британскую империю в войну только по этой причине. Сражаться надо по более важным причинам. Война — это кошмар для меня.

В Мюнхене собрались руководители Англии, Франции, Италии и Германии. Чехословакию даже не пригласили. За столом переговоров Гитлер легко получил все, что требовал. Немецкие войска получили право войти в Судетскую область, которая отныне именовалась Судетенланд. Плебисцит, опрос граждан, предполагалось провести в районах, которые займет вермахт, так что результат нетрудно было предугадать.

Уинстон Черчилль констатировал:

— Мы потерпели полное поражение.

Он один в те дни предсказал трагическую судьбу самой Англии:

— Не думайте, что это конец. Это только начало. Это первый глоток горькой чаши, которую нам предстоит испить.

Уинстон Черчилль оказался прав. Проявив слабодушие и нерешительность, британские политики обрекли своих сограждан на смерть и страдания. Осенью 1938 года Франция и Англия могли успешно противостоять вермахту. В мае 1940 года они потерпят полное поражение. Франция будет оккупирована. Британия останется один на один с вермахтом. Бомбардировки британских городов продолжатся пять лет. Погибнут 30 тысяч лондонцев, 100 тысяч домов будут разрушены до основания.

Фактор Москвы

После мюнхенского сговора Гитлер говорил своим генералам:

— В значительной степени все зависит от меня, от моего существования, от моих политических способностей. Ведь это факт, что такого доверия всего немецкого народа, каким пользуюсь я, не приобрести никому. В будущем наверняка не найдется никого, кто имел бы больший авторитет, чем я. Итак, мое существование является фактором огромного значения.

Последний шаг к мировой войне Адольф Гитлер сделал, когда уверился, что располагает мощной военной машиной, а его противники, слабовольные и нерешительные, не смогут объединиться, чтобы ему противостоять.

Реакции Англии и Франции Адольф Гитлер не боялся. Пребывал в твердой уверенности, что западные демократы не решатся воевать. А вот как поведет себя Советский Союз, этого в Берлине не знали и очень тревожились. Если Красная армия окажет Польше военную поддержку, исход военной кампании становится неопределенным.

А генералы напоминали ему, что время уходит: начинать войну против Польши надо в последних числах августа, сентябрьские дожди могут сорвать план военной операции. В середине августа 1939 года Гитлер понял, что нуждается в тесном сотрудничестве с Москвой или как минимум в благожелательном нейтралитете.

20 августа Гитлер написал Сталину личное письмо:

«Я принимаю предложенный Председателем Совета Народных Комиссаров и Народным комиссаром СССР господином Молотовым проект пакта о ненападении. Дополнительный протокол, желаемый Правительством СССР, по моему убеждению, может быть, по существу, выяснен в кратчайший срок, если ответственному государственному деятелю Германии будет предоставлена возможность вести об этом переговоры в Москве лично.

Я считаю, что при наличии намерения обоих государств вступить в новые отношения друг с другом является целесообразным не терять времени. Поэтому я вторично предлагаю Вам принять моего министра иностранных дел во вторник, 22 августа, но не позднее среды, 23 августа».

Сталин согласился на переговоры с Гитлером в последнюю минуту, когда у того уже уходило время, и фюрер вынужден был соглашаться на сталинские условия. Когда германский посол Шуленбург сообщил в Берлин, что Кремль готов принять министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа, Гитлер пришел в необыкновенное возбуждение. Он воздел руки к небу и захохотал:

— Ну теперь весь мир у меня в кармане!

Новый стиль

Считается, что первый выстрел Второй мировой войны прозвучал в 4 часа 47 минут утра, когда немецкий учебный корабль «Шлезвиг-Гольштейн» обстрелял крепость Вестерплатте в порту Данцига (ныне Гданьск). В реальности война началась на несколько минут раньше — бомбардировкой маленького польского города Вилуна. Там не было ни железнодорожного узла, ни промышленности, если не считать сахарного заводика на окраине. Не было ни зениток, ни бомбоубежищ.

Примерно в 4 часа 35 минут пикирующие бомбардировщики с включенными сиренами обрушились на спящий город. Первые бомбы немецкие летчики сбросили на католическую Больницу всех святых, хотя не могли не видеть на крыше большой красный крест. При налете погибли две монахини, четыре больничные сестры и 26 пациентов. С высоты в два километра самолеты резко пикировали на цель. На высоте 800 метров они открывали бомбовые люки. Итог бомбардировки — город разрушен на две трети, убиты 1200 человек. Это была наглядная демонстрация «нового стиля»: летчики Германа Геринга с самого начала войны не делали никакого различия между военными и гражданскими целями.

Вслед за Вилуном последовало разрушение Варшавы. Польскую столицу бомбили беспощадно. «Бомбардировщики "Штука" кружили над беззащитным городом, пикируя с визжащим звуком, сбрасывали бомбы на гражданские цели,— вспоминал родившийся в Польше Ричард Пайпс, будущий помощник американского президента Рональда Рейгана.— Дома рушились, хороня под обломками тысячи людей. Толпы почти отупевших людей с детьми и котомками бежали по улицам. Германские пилоты, самые гнусные стервятники в мире, летели очень низко, обстреливая улицы из пулеметов. К вечеру Варшава была объята пламенем и напоминала Дантов Ад».

Польская война была лишь первым актом страшной трагедии. Вторая мировая еще только начиналась.

---