“Ъ” поговорил с адвокатом полицейских, уволенных за отказ разгонять митинг в Ингушетии

Следственное управление СКР по Ингушетии возбудило уголовные дела в отношении 13 бывших полицейских за отказ участвовать в разгоне несанкционированного митинга, который прошел 27 марта 2019 года в Магасе. Им вменяется ч. 2 ст. 286.1 УК РФ (неисполнение сотрудником органа внутренних дел приказа, повлекшее за собой тяжкие последствия), по которой им грозит до пяти лет лишения свободы. В августе суд отказал 17 полицейским, уволенным после событий 27 марта, в восстановлении на службе. Юрист Магомед Куриев, представлявший интересы экс-полицейских, попытавшихся оспорить свое увольнение, рассказал “Ъ” о событиях 27 марта и их правовых последствиях.

26 сентября 2018 года глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров и глава Чечни Рамзан Кадыров подписали соглашение об административной границе между республиками. Детали соглашения вызвали в Ингушетии массовые акции протеста. 4 октября у здания парламента Ингушетии собрались противники соглашения. Круглосуточный митинг длился 12 дней. Правительство разрешило митинг с 8 по 15 октября, но и несанкционированные акции не разгонялись. В октябре и ноябре в республике прошло еще несколько митингов. В декабре законность соглашения подтвердил Конституционный суд. Тем не менее протесты возобновились 26 марта: около 10 тыс. человек вышли к зданию национальной телерадиокомпании «Ингушетия» в Магасе на разрешенный митинг против новых границ, протестующие также потребовали отправить в отставку главу республики и реабилитировать ингушей после сталинских репрессий. На ночь, по данным правительства, на площади остались 2 тыс. человек, которые объявили бессрочный протест. Росгвардия оцепила площадь, не разрешила разбить палатки и готовить еду, предупредив, что продолжение акции не санкционировано. К протестующим вышел министр внутренних дел по Ингушетии Дмитрий Кава и пригрозил разгоном с использованием водометов. Действия это не возымело. Около 5 утра силовики предприняли попытку разгона, но митингующие оттеснили их, кидая в них металлические стулья, ограждения, бутылки и палки. Около 7:40 утра была предпринята вторая неудачная попытка разгона. Позднее власти пообещали митингующим разрешить акцию через пять дней. В 10 утра протестующие разошлись. Акция разрешена не была, организаторы и часть участников были позднее арестованы, в отношении некоторых из них расследуются уголовные дела. 29 марта приказом МВД Ингушетии был расформирован батальон патрульно-постовой службы за отказ разгонять протестующих в Магасе, 17 полицейских уволили «по утрате доверия».

— Как руководство объяснило увольнение полицейских?

— Их уволили, потому что, по версии руководства МВД по Ингушетии, они вышли на площадь перед зданием национальной телерадиокомпании во время несанкционированного митинга. Якобы они, встав между Росгвардией и митингующими, прикрыли последних своими телами и этим помешали силовикам вытеснить митингующих. Якобы они проигнорировали приказ двух заместителей министра покинуть площадь.

— Какова ваша версия?

— Когда пытались оспорить увольнение, суд приобщил к делу диск с видеозаписью, на которой можно увидеть, что ни один из заместителей министра за время нахождения этих 13 сотрудников на площади к ним не подходил. На ней видно, что, когда полицейские вышли на площадь, сотрудники Росгвардии еще не начали разгон, продолжалось формирование строя. Между митингующими и силовиками стояли представители правоохранительных органов из разных подразделений, в том числе два замминистра и несколько офицеров руководящего состава МВД. Полицейские находились на площади всего 2 минуты 38 секунд — это видно на записи.

— Зачем полицейские вышли к протестующим?

— Полицейские вышли, потому что в первых рядах протестующих сидели пожилые люди, к которым на Кавказе очень уважительное отношение. Старики были уверены, что Росгвардия, увидев их, их преклонный возраст, не будет устраивать штурм. Уволенные впоследствии полицейские поняли, что силовой вариант возможен, подошли к старикам и объяснили им, что стоит успокоить молодежь или возможны тяжкие последствия. После их разговора в течение 15 минут все митингующие ушли с площади. Разгона не было. Если бы старые люди попали под дубинки, пошла бы такая волна, что всю республику могло бы перевернуть с ног на голову.

— Почему тогда СМИ сообщали, что протестующие ушли, когда власти пообещали им разрешить митинг через несколько дней?

— Ребята первыми пошли на диалог с митингующими. Руководство подошло к ним потом и пообещало, что митинг будет разрешен.

— Что еще происходило на площади?

— До этого Росгвардия провела две провальные попытки разгона. Первая началась на рассвете, практически во время утреннего намаза. Когда еще не все встали с молитвенных ковриков, кто-то подкинул на площадь шумовую гранату. Кто дал приказ начинать именно в это время, в суде не разбирается. А ведь существует определенный порядок применения спецсредств — можно ли было их так использовать? Вторая попытка также была очень проблематичной: силовики получили увечья от митингующей молодежи. Полицейские, которых потом уволили, зашли на площадь и вытащили по меньшей мере троих росгвардейцев, которых бросили их отступившие товарищи. Например, в судебном процессе мы установили, что один из уволенных полицейских, Тимур Хамчиев, вытащил одного пострадавшего сотрудника Росгвардии. Это не было принято во внимание: на него тоже завели уголовное дело.

— Почему полицейских решили уволить?

— Руководство МВД допустило серьезные ошибки, когда пыталось организовать разгон митинга. Проблема в итоге решилась путем переговоров, но перед этим были столкновения. Это был кризис в управлении правоохранительными органами республики, в таком случае легче всего сделать виноватыми рядовых сотрудников. В день, когда происходило слушание, я встретил у входа в суд одного из офицеров руководящего состава, он был вызван в суд в качестве свидетеля. В присутствии еще четырех человек он сказал, что фактически эти ребята своим выходом спасли шкуры генералов. Я спросил: «Ты это скажешь в процессе?» Он ответил: «Нет, не скажу, мне это не нужно». Он защищал руководство МВД. Судья в процессе, когда я задавал вопросы именно этому свидетелю, сказал, что я его заставляю делать очень тяжелый выбор.

— Если проследить, как проходили митинги в Ингушетии осенью 2018 года, то видно, что полиция и Росгвардия их не разгоняли.

— У нас, если есть агрессия, не важно, от людей в погонах или без, народ на это сразу отвечает. Ребята понимали, что никто сдерживаться не будет, всем плевать на последствия. Поэтому они и пошли, объяснили старикам, что будет с участниками митинга. Если бы продолжили проявлять силу, последствия могли бы быть куда более тяжкие: было бы гораздо больше дел по 318-й статье (статья УК РФ «Применение насилия в отношении представителя власти».— “Ъ”), может, по 317-й (статья УК РФ «Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа».— “Ъ”). Фактически своими действиями уволенные сотрудники предотвратили возможность преступления. Наверху казалось, что они могут прийти, встать со щитами — и все испугаются и побегут, но это не так.

— Есть ли официальное подтверждение возбуждения уголовного дела в отношении 13 полицейских?

— Да, я прочитал постановление Следственного комитета о возбуждении уголовного дела от корки до корки и считаю, что оснований для обвинений нет. На мой взгляд, это набор слов — риторика времен диктатуры пролетариата. Но я не могу подробно комментировать уголовное дело, потому что не представляю интересы полицейских в нем. Хотя очевидно, что уголовное дело — продолжение гражданского.

Юрист и создатель паблика «Омбудсмен полиции» Владимир Воронцов отмечает, что ст. 286.1 УК РФ, введенная федеральным законом от 22 июля 2010 года, применяется крайне редко: «По ней еще не было громких дел». Статья предполагает, что неповиновение сотрудника правоохранительных органов повлекло тяжкие последствия, говорит господин Воронцов. Если таковых нет, неповиновение приказу обычно квалифицируется как дисциплинарное нарушение — и руководитель решает, увольнять ли в таком случае сотрудника. «В случае с ингушскими полицейскими настораживает, что митинги прошли почти пять месяцев назад: уголовное дело можно было завести сразу»,— отмечает господин Воронцов. Он предполагает, что дело завели «в назидание другим сотрудникам полиции» в связи с протестными акциями в Москве.

Беседовала Елизавета Михальченко