К чему приведет привлечение всех юридических лиц к борьбе с отмыванием денег

Росфинмониторинг выступил с инициативой: обязать всех юрлиц страны содействовать борьбе с отмыванием доходов, полученных преступным путем. Каких ожидать последствий?

Беседовала Светлана Сухова

На сегодняшний день сотрудничать с правоохранительными органами и проверять с пристрастием контрагентов обязаны работники банков, агентств недвижимости, нотариусы, бухгалтеры-аудиторы и юристы. Их бдительность уже привела к тому, что заблокирован миллион счетов физлиц и компаний. Не понятно, правда, сколько из них действительно виновны: на днях банки реабилитировали 15 тысяч таких клиентов. Эксперты убеждены, что вовлечение в «процесс» всех юридических лиц увеличит число блокировок, но качества поиска не обеспечит и не сократит объемы теневой экономики. «Огонек» поинтересовался у руководителя АО «Аудиторско-консалтинговая группа АИП» Сергея Елина, помогающего попавшим в черные списки бизнесменам из них выбраться, к чему может привести новая инициатива Росфинмониторинга.

— Сергей Викторович, 15 тысяч реабилитированных — это хорошо?

— Попавших под «санкции», то есть под блокировки счетов, физлиц в разы больше — что-то около 420 тысяч. То есть реабилитации подверглись 3,5 процента! А ведь есть еще юрлица — их в черных списках больше полумиллиона. И их реабилитировать еще сложнее. Я это точно знаю, потому что сталкивался неоднократно: по роду деятельности ко мне обращались не раз с такой просьбой.

— И получалось помочь?

— Не всегда. Проблема в том, что в законе (ФЗ-115) нет четко прописанных норм и требований.

Абсолютно непрозрачная история в плане понимания, по каким критериям попадают в черные списки. Банки, опасаясь за свое благополучие, частенько перегибают палку, предпочитая «перебдеть», и по малейшему подозрению блокируют счета.

Недавно появилась апелляционная процедура, позволяющая выводить компанию или физлицо из черного списка, но она работает не слишком эффективно из-за непрозрачности. К тому же обжаловать действия банков или властей сложно, когда нет официального отказа от банка в обслуживании такого клиента, а банки стараются таких бумаг не давать. Так что попасть в черный список по-прежнему легко, выбраться — трудно. Мешают, в частности, проблемы с получением информации: чтобы вызволить ту или иную фирму из черного списка, требуется многомесячная переписка — с банком, с Росфинмониторингом. И везде отказывают даже не в открытии доступа к счетам — не дают мотивированного письменного ответа, почему такое решение было принято, какие возникли подозрения, даже в какой черный список компания внесена, сразу не понять...

— А черных списков несколько?

— Да! Есть межбанковский список, а есть список Росфинмониторинга. Но, к сожалению, нельзя зайти на интернет-сайт того же Росфинмониторинга, задать поиск «черный список» и получить его. Нет и четкого алгоритма, как из этой ситуации выбираться: какие бумаги приносить, кому, куда, какие заявления писать и на чье имя? Нет такой пошаговой инструкции «выведи себя из списка» или «как разблокировать счет». А ведь могут еще и отказать в обслуживании системы «банк-клиент». В этом случае становится невозможным проведение любых платежей. При этом счет могут и не блокировать, а потребовать его закрыть. И закрывают! А потом раздается телефонный звонок, где на другом конце провода объясняют, что вы отныне в черном списке всех банков России и ни в одном другом банке счет открыть не получится. В этом случае все — бизнес кончился. У нас сейчас есть клиент с миллиардной годовой выручкой, но попал в черный список, притом что его компания — не фирма-однодневка, на рынке уже многие годы, имеет контракты с очень известными компаниями, а сейчас даже не может выяснить, за что оказался в таком положении…

— И что делать?

— Писать официальный запрос в банк, если ответа не будет, то в Центробанк жаловаться. Очень много времени уходит на получение отрицательных ответов для начала. А между тем уже цейтнот: 3–6 месяцев простоя, и фирмы уже нет, какой бы она ни была до того успешной. Любой бизнес не терпит простоя. Самое тревожное, что число таких случаев растет. У нас, например, было около 50 подобных дел за последние полтора года. И ведь банкирам тоже не позавидуешь: для них есть требование по «автофильтрам» без четких правил, по каким критериям считать того или иного человека или компанию подозрительными и, как следствие, блокировать их счета, вносить их данные в черный список и т.д.

— Предложенные Росфинмониторингом поправки внесут ясность?

— Они касаются несколько другой стороны вопроса — информирования по подозрительным операциям. Сейчас эти требования возлагаются на банки, нотариусов, ломбарды, а хотят распространить на все организации. Я думаю, получим минусов больше, чем плюсов. Понятно, что борьба с легализацией доходов, полученных преступным путем,— общемировой тренд, но зачем же ставить «под ружье» всех. И так уже «бойцов» хоть отбавляй: те же банки, нотариусы, агентства недвижимости и так далее — все они обязаны сегодня проводить спецмероприятия, докладывать, взаимодействовать с правоохранителями, принимать меры. Теперь все эти требования и нормы намерены распространить на весь бизнес от мала до велика.

— Распространят и выиграют битву с тенью?

— Меня терзают смутные сомнения... Требования закона достаточно размыты, как следствие, по ним можно штрафовать любого. Было бы желание. И хуже всего то, что предлагаемые сейчас поправки к ФЗ-115 не разгоняют туман, напротив, сгущают его. Зачитываю: юрлица обязаны сотрудничать с правоохранительными и уполномоченными органами по вопросам борьбы с отмыванием средств и легализацией доходов, полученных преступным путем. И как это должно выглядеть? Коллективный донос (служебная записка, докладная и пр.)? Согласно общим нормам права, любой россиянин вправе и даже обязан заявить в соответствующие органы, если стал свидетелем свершившегося или готовящегося преступления. Это и право, и гражданский долг. Здесь зачем-то прописывают это в законе. Далее: «Внедрение процедур, направленных на установление добросовестности контрагента в рамках совершения сделок».

— Каких процедур?

— Вот и я интересуюсь: каких? Не сказано! Могу лишь предположить, что в случае принятия таких поправок мы все (юрлица) будем ждать разъясняющих регламентов или даже сами будем их писать.

— Помнится, адвокаты были возмущены тем, что их обязывают стучать на клиентов напрямую госорганам, а не профессиональному сообществу, как это принято в других странах...

— Тут возмущайся не возмущайся... Если вы работаете в компании, которую по профилю деятельности обязали такие сведения подавать, у вас могут возникнуть неприятности, если вы этого не сделаете. Спросят: какие процедуры были проведены? А что тут скажешь, если непонятно, какие процедуры надо было проводить. Например, требуется ли тут инструктаж для сотрудников? Если да, то что на нем говорить? «Если что-то заметите, сразу сообщайте»? Или написать регламент и его наличие будет достаточно для проверяющих? Или раз в год собирать подписи у всех сотрудников, что они прошли инструктаж? А ведь у этой медали есть и оборотная сторона...

— Какая же?

— Представьте, что весь бизнес в России намерены вовлечь в «процесс». При этом никто не сказал, откуда взять на это средства. А они (если подходить к делу всерьез) потребуются, причем немалые: бумаги, специалисты и даже целые подразделения придется формировать. Иначе все будет формально и не даст результата.

— Разве все это не очевидно авторам инициативы?

— Не исключаю, что властям через усиление бдительности удастся повысить уровень раскрываемости преступлений такого рода. Но не слишком ли дорогой ценой? Я про рост нагрузки на бизнес — организационной, финансовой, по созданию регламентов и обучению сотрудников. Повторю уже сказанное: минусы от реализации проекта могут перекрыть возможные плюсы.