О кризисе системы госуправления культурным наследием, которая не может защитить даже своих преданных бойцов

За что губернатор и митрополит критиковали бывшего замкомандующего ракетной армии и как это скажется на охране памятников в России.

Константин Михайлов, главный редактор сайта «Хранители наследия»

Среди всех руководителей органов охраны памятников в российских губерниях, с которыми довелось иметь дело, я особо ценил Евгения Ивановича Гранкина, начальника Госинспекции по охране объектов культурного наследия Владимирской области. За неповторимость.

Он сочинил стихотворный гимн работников органов охраны памятников и исполнял его на всероссийских съездах. «Хранители наследия, сражайтесь до последнего!» — был там рефрен. Невольно я примерял его к названию сайта, которым заведую. «До последнего хранителя», думал я про себя.

Евгений Иванович приветствовал собеседника словами «Здравия желаю!», а прощался — «Честь имею!». 35 лет в армии, в которую он пошел, хотя юному Гранкину в Ростове-на-Дону прочили спортивную карьеру (играл в футбол за команду мастеров, даже выходил на поле против легендарного Виктора Понедельника). Начинал службу на Байконуре, следил за полетами космических кораблей. Военную карьеру закончил в 2008-м полковником, заместителем командующего 27-й Ракетной армии, в которую входили шесть дивизий и сотни ракетных комплексов.

Четыре высших образования, включая Военно-политическую академию в Москве. Прямой, активный, не лезущий за словом в карман даже в присутствии начальства, причем в том возрасте, когда многие лишь вспоминают минувшие дни и поливают грядки на дачах. А также — святая уверенность, что все должно быть по закону, особо уместная в нашей сфере охраны памятников, которая как будто придумана для иллюстрации известной поговорки о поворотах дышла.

Словом, когда-то это должно было случиться. Даже удивительно, что Евгений Гранкин продержался в должности начальника областной охраны памятников 11 лет. И вот 27 августа стало известно, что он увольняется.

С 5 сентября 2019 года. Официально — по соглашению сторон. Неофициально — потому что больше не хочет работать в команде нового губернатора Владимира Сипягина. Решение окончательное и обсуждению не подлежит. «Я устал доказывать, что защищаю памятники, а не разрушаю их»,— цитируют Гранкина местные СМИ. «Не хочу больше работать в такой обстановке»,— сказал он ТАСС.

Школьный потолок

Непосредственный повод к отставке — обрушение потолка в актовом зале школы №13 в городе Гусь-Хрустальном, вследствие чего школа не открылась к началу нового учебного года. За это Евгений Гранкин удостоился губернаторской критики.

Канва тут следующая. Школа в Гусь-Хрустальном с 1998 года числилась объектом культурного наследия. По закону, ремонт должен идти по проекту, а проект — пройти историко-культурную экспертизу, проектировать и выполнять работы должны организации, имеющие специальные лицензии. То есть требуется больше денег и времени, по сравнению с обычным потолком в обычной школе.

Что школу №13 требуется ремонтировать, знали давно, актовый зал был закрыт еще в 2017-м. В горбюджете на историко-культурные экспертизы и лицензированные организации денег не заложено, поэтому выход придумали простой — снять со школы статус объекта культурного наследия. В марте 2019-го мэрия Гусь-Хрустального обратилась с такой просьбой в Госинспекцию Евгения Гранкина. Госинспекция отвечала, что и в ее бюджете на такие дела денег не предусмотрено, ищите средства в городской казне, да и результат исторической экспертизы не гарантирует снятия статуса объекта культурного наследия. (Госинспекция могла бы еще добавить, что статус памятника с охраняемого объекта может снять только правительство РФ, а оснований для этого нет: не считать же таковым то, что городские власти довели памятник до аварийного состояния, а финансировать предусмотренные законом процедуры не хотят).

Но главное-то было сказано, и похоже, именно этого Гранкину не простили. Ведь это по закону историко-культурная экспертиза у нас объективная и беспристрастная, исходит из исторических и художественных обстоятельств. А по практике, чтобы не говорить «по понятиям», российские чиновники, собственники памятников и иже с ними давно привыкли: кто заказывает и оплачивает эту экспертизу — заказывает и оплачивает нужные выводы. Евгений Гранкин по этой логике должен был обеспечить нужные выводы, а он повторяет во всех интервью, что все должно быть по закону. Не обеспечил — стало быть он и виноват.

Очень удобно, особенно для тех, кто годами наблюдает, как разваливаются вверенные их попечению объекты культурного наследия, а когда где-то рушится потолок, говорят: это охрана памятников виновата, мы хотели починить, а они не позволяют, да и закон о культурном наследии надо менять. Ведь если исполнять закон мы не можем и не хотим, это же закон виноват, верно?

Залп церковной артиллерии

А несколькими днями ранее, 23 августа, владимирскую Госинспекцию по охране памятников вместе с отстаиваемым ею федеральным законом о культурном наследии подвергли резкой критике представители Владимирской митрополии Русской Православной церкви во главе с владыкой Тихоном. Публичный скандал этот был неожиданным, поскольку связан он оказался с таким благородным и богоугодным делом, как реставрация и возрождение руинированных и заброшенных храмов. Казалось бы, это многотрудное дело требует объединения усилий церковных и светских властей, не говоря уж об общественных деятелях и волонтерах. Однако на специально созванной пресс-конференции митрополит Владимирский и Суздальский Тихон убеждал публику, что исполнение требований закона о наследии, на котором настаивает Госинспекция по охране памятников, приведет только к их разрушению.

Митрополит Тихон, назначенный на Владимирскую и Суздальскую кафедру в декабре 2018 года, до этого был владыкой Новосибирской митрополии. Там он обрел всероссийскую известность в 2015 году, после жалобы в прокуратуру на кощунственность оперы «Тангейзер» в Новосибирском театре оперы и балета. Через несколько месяцев после этого директор театра Борис Мездрич был уволен, а митрополит провел обряд освящения здания театра. Не знаю, будут ли во Владимире освящать офис Госинспекции по охране памятников после увольнения Евгения Гранкина, но именно ее церковные пастыри обвинили в наложении на приходы непосильных обязательств и чуть ли не в новых «репрессиях» священнослужителей.

Сначала были оглашены цифры. В епархиях Владимирской митрополии в руинированном состоянии — 53 храма, в аварийном — 122, в неудовлетворительном — 81. Еще 135 храмов нуждаются в реставрационных работах. Но почему-то выходило, что виновата в таком положении вещей Госинспекция по охране памятников.

«Есть сложности в консервации храмов. В других епархиях нет такой проблемы,— говорил митрополит Тихон.— Консервация храмов идет безболезненно, договариваются на местном уровне, потому что большинство памятников регионального значения. У нас тоже региональные памятники, но у нас, конечно, это непробиваемо. Чтобы сделать консервацию или чтобы сделать благоустройство требуют полный проект восстановительных работ. Сам проект стоит до нескольких миллионов рублей, и поэтому епархия не в силах.

Есть еще одна проблема — охранные обязательства. Раньше до 2003 года был охранный договор, где было двухстороннее соглашение о восстановлении. Сейчас с выходом 73-го федерального закона все очень ужесточилось и называются нереальные сроки».

Поэтому священники находятся, по выражению владыки Тихона, «под угрозой репрессий» — или за то, что выполнят минимальные работы по консервации, или за то, что не успели восстановить аварийный храм в указанные сроки.

Как было объявлено на пресс-конференции, за последние полгода Владимирская митрополия получила от охранной Госинспекции более трех десятков предписаний за попытки привести в порядок церковные объекты. Боголюбовский монастырь был оштрафован за побелку облупившейся стены. С куполов монастыря в селе Добром требуют убрать позолоту и вернуть им черный цвет. Не разрешили даже поменять сгнившие доски в полу колокольни Успенского собора во Владимире (это вообще-то памятник ЮНЕСКО, и любые разрешения по нему должно давать Минкультуры РФ, но митрополии, видимо, не до нюансов).

«Что-то мы могли бы сделать хозспособом, так как сам народ заинтересован сохранить свои святыни, но такие законы мешают восстановлению наших святынь. И я думаю, что через 10–15 лет мы утратим еще сотню и сотню храмов, если такое будет отношение»,— заявил митрополит Тихон. И призвал разрешить восстанавливать храмы «по упрощенной схеме».

Протоиерей Евгений Липатов, пресс-секретарь Владимирской и Суздальской митрополии, добавил: «Даже закрыть крышу, чтобы стены до конца не разрушились, до фундамента, мы не можем. Любые работы приостанавливает Инспекция по охране памятников культурного наследия. Вот таких памятников, таких храмов у нас более 50».

Святая простота

К чему приводит восстановление церковных памятников архитектуры «хозспособом», «по упрощенным схемам», без проектов, экспертиз и согласований, мы уже описывали в №1 «Огонька» за 2019 год. Деревянные часовни XVIII века обшивают виниловым сайдингом, алтари старинных храмов обкладывают плиткой, не хуже чем магазины на провинциальных рынках, фасады перелицовывают до неузнаваемости. Памятники архитектуры перестают быть памятниками.

Объяснения простые: на законные процедуры у бедных приходов и доброхотов нет времени и денег. На претензии — тоже: что, лучше будет, если останутся руины или все через год рухнет?

Изучать законы и вникать в процедуры сторонникам «упрощения», видимо, недосуг. Никакой закон не требует составления полных проектов реставрации памятника, чтобы побелить стену или залатать дыру в крыше. «Упрощенные процедуры» как раз в действующем законе и инструкциях предусмотрены — для противоаварийных и консервационных работ, когда можно представить в госорган охраны памятников только рабочие чертежи и т.п. Единственное, чего закон не позволяет,— самоуправства и самовольных действий на памятниках архитектуры. Особенно на аварийных: там ведь можно не только памятнику навредить, но и себе же его уронить на голову.

Но и в аргументах сторонников «упрощения» есть своя правда: слова «охраняется государством» не могут быть лишь декларацией. Государство декларирует заботу о культурном наследии и требует соблюдения законов, но само эту заботу не проявляет. А тех, кто проявляет, преследует проверками и штрафами. Получается: надзорная и контрольная деятельность по охране памятников у нас есть. А вот дальше приходится перечислять то, чего нет. Ни общегосударственного Фонда восстановления памятников архитектуры, ни общегосударственных лотерей, доход от которых идет на сохранение наследия (европейская практика), ни системы страхования памятников и работ на них (один из ответов на вечный вопрос, откуда денег взять), ни системы экономических преференций и льгот для инвесторов в восстановление наследия (о ее зарождении — см. «Огонек», №28 за 2019 год).

Если бы все это было и работало, то и «упрощений», возможно, никто бы не просил. Но чтобы это было и работало, государство должно заниматься не только надзором, но и креативным менеджментом в сфере сохранения культурного наследия и развития экономики регионов на его основе. А если просто ждать бюджетных денег, то на восстановление церковных памятников Владимирской области потребуется 200 лет. Если не ждать… то «хозспособом» можно угробить их гораздо быстрее. Что выбираем?

«Почему я должен оправдываться?»

«Да, я принял такое решение. Я и губернатору сказал: не буду с вами работать, честь имею,— пояснил автору этих строк Евгений Гранкин.— Я офицер, я написал рапорт. Работодатель у меня не губернатор, а государство. Но и от него, от федерального Министерства культуры, не ощущаю поддержки. Меня делают заложником ситуации: федеральное законодательство требует одного, а мне предлагают делать по-другому, прикрывать чьи-то промахи. Понимаю, что многим и многим я здесь за годы работы "наступил на мозоль". О школе в Гусь-Хрустальном я еще в апреле их представителям объяснял, как сделать все по закону. Дождались августа, прибежали, обвиняют нашу инспекцию, что не дала отремонтировать школу. Предписания? А что делать, если происходит беспредел на памятниках федерального значения, как в Суздале? А меня обвиняют, что я "обострил отношения" с митрополитом».

— Одиннадцать лет я требовал и требую,— продолжал Евгений Гранкин,— соблюдать нормы закона при любых работах на объектах культурного наследия: должна быть проектная документация, согласования. Я делаю свое дело. Почему я должен оправдываться за то, что инспекция работает? Делать поблажки? Можно все смягчить, упростить. Но что тогда останется от памятников? Не только священники, многие предприниматели мне говорят: все сделаем быстро, без проекта, без экспертизы. Я отвечаю: извините, у нас дома, мосты, дороги строятся по проектам. Почему памятники должны быть исключением?

Увы, нынешний тренд в охране памятников — уж не знаю, сколько он продлится и каких жертв потребует — именно таков: они должны быть исключением-упрощением. К этому призывают с высоких трибун (см. «Огонек», №22 за 2019 год). Похоже, Евгений Гранкин под этот тренд и попал. На соблюдение законов жалко усилий, времени, денег. А те, кто призывает законы соблюдать, вызывают раздражение. Поэтому их просто объявить виноватыми и заменить более удобными людьми. Которые готовы к «упрощениям».

Что из этого выйдет

За несколько недель до истории с Евгением Гранкиным, в редакцию «Хранителей наследия» пришло письмо краеведов, в котором рассказывалось о приключениях церковных памятников Вязниковского района как раз Владимирской области. Фотографии, приложенные к письму, иллюстрировали именно то, с чем пыталась бороться областная Госинспекция по охране памятников при ремонтах и реставрациях.

Искажение исторических очертаний глав и изменение их цвета (Благовещенский собор и Всехсвятская церковь Благовещенского монастыря в Вязниках, Владимирская церковь во Мстере). Уничтожение классических фронтонов на фасадах (Борисоглебская церковь в селе Золотая Грива). Разрушение деревянной церкви XVIII века и замена ее новым строением (Казанская церковь в селе Налескино). Замена исторических куполов невообразимым «новоделом» (Успенская церковь 1826 года в селе Успенский Погост). Снос церковной трапезной XVIII века (Троицкая церковь в селе Успенский Погост). И так далее — там было гораздо больше адресов. Это только один район Владимирской области.

Все эти кадры свидетельствуют вовсе не о том, что в стране нет денег на восстановление памятников. Они как раз о том, что деньги находятся. Вот только инвестиции приводят к противоположному результату: искажению, а то и уничтожению памятников. И называется это «кризис системы госуправления культурным наследием», которая не может защитить даже таких своих преданных бойцов, как Евгений Иванович Гранкин.